Читать интересную книгу Стечение обстоятельств - Александра Маринина

– Располагайся, отдыхай. Колобок велел передать, чтобы ты не стеснялась. Ну, я пошел.

Проводив Колю, Настя начала распаковывать свой багаж. Вытащила яркие красивые майки, юбки, две пары светлых модных брюк, три коробки с обувью. У нее, зимой и летом ходившей на работу в одних и тех же джинсах, был хороший гардероб, постоянно пополняемый живущей за границей матерью. Вещи эти Настя не надевала, но обожала примерять и крутиться перед зеркалом.

Разложив одежду на стульях, она вытащила из большой сумки сумочку поменьше. В ней Настя захватила с собой то, что ее отец называл «игрушками», мать – забавным хобби, а сама она – лучшим в мире развлечением. Расставила на столе многочисленные флакончики, баночки, коробочки, замшевые футляры. Рядом положила несколько толстых, прекрасно оформленных журналов. Сегодня она слишком устала. Она займется этим завтра.

Постелив себе на диване в маленькой комнате, Настя приняла душ, забралась в постель и раскрыла зеленую папку, в которой лежал четвертый экземпляр монографии Ирины Сергеевны Филатовой.

* * *

Из здания Ленинской библиотеки вышла стройная женщина с рыже-каштановыми волосами. Весело цокая тонкими каблуками изящных босоножек, она дошла до Военторга, свернула за угол и села в темно-вишневый «Москвич-Алеко».

– Ну как? – спросил сидящий за рулем мужчина. – Ознакомилась?

Женщина кивнула.

– Потрясающе. – Она помолчала, словно подбирая нужные слова. – Язык, логика изложения, четкость формулировок – просто блеск. Работа уникальная.

– И какой из этого вывод?

– Какой может быть вывод? – Женщина достала из сумочки зеркало и принялась подправлять косметику. – У уникальных работ должны быть уникальные авторы. Вот и весь вывод. Я не опаздываю?

Мужчина посмотрел на часы.

– Нормально. Успеваешь.

* * *

Александр Евгеньевич Павлов предупредительно ждал свою гостью на крыльце, в тени, возле стеклянных вращающихся дверей.

– Здравствуйте, Лариса.

Он поцеловал протянутую руку, сжимая кисть на секунду дольше, чем полагалось бы.

– Александр Евгеньевич, – начала Лебедева, когда Павлов подал ей кофе и дал понять, что готов к работе, – я понимаю, что вы человек занятой, поэтому постараюсь сделать так, чтобы отнять у вас как можно меньше времени.

– Вы меня огорчаете, Лариса, – с шутливой обидой протянул Павлов. – Я бы хотел, чтобы мы с вами общались как можно дольше.

– Я показала материал, который подготовила после беседы с вами, своему редактору, – невозмутимо продолжала она, не поддаваясь на легкий тон, – и он очень заинтересовался вашей концепцией. Мне поручено сделать не короткое интервью, как сначала планировалось, а развернутое, типа проблемной статьи. Чтобы не отвлекать вас, я прочла вашу диссертацию в Ленинке. Это избавит вас от необходимости подробно объяснять мне все нюансы и детали. Теперь мы можем только обсудить план интервью, согласовать вопросы, которые я собираюсь вам задать. А ответы я напишу сама, исходя из текста вашей диссертации. Вас устраивает мое предложение?

– Я польщен, что мою работу кто-то читал, а тем более – вы. Вот уж не думал, что она кого-нибудь заинтересует.

– Не скромничайте, Александр Евгеньевич. – Лебедева обворожительно улыбнулась. – Вы прекрасно знаете, что проблема борьбы с коррупцией сегодня – одна из самых актуальных. И не далее как в среду вы публично заявили, что будете отстаивать свою концепцию. Но вы не ответили на мой вопрос. Вас мое предложение устраивает?

– Вполне, если вам так удобнее, – суховато сказал Павлов.

– А вам? – Шоколадные глаза блеснули, полные губы приоткрылись, будто желая подсказать Павлову нужный ответ. И он услышал подсказку.

– Не дразните меня, Лариса. – Он натянуто улыбнулся. – Вы же видите, я очарован вами. Я согласен на любое ваше предложение, если оно устраивает вас. Но взамен вы позволите пригласить вас на ужин?

– Позволю. Если мы договорились, то давайте начнем работать.

Некоторое время они деловито обсуждали вопросы, ответы на которые Лариса собиралась формулировать сама, без помощи Павлова.

– Давайте уточним несколько моментов. Вы ссылаетесь на проведенный американцами опрос советских граждан в конце семидесятых годов. Что это был за опрос, какова была выборка респондентов? Я хотела бы, чтобы это непременно было в статье.

– Вы думаете, нужно? – засомневался Павлов. – По-моему, это не очень интересно. Давайте не будем это включать.

– Хорошо, – покладисто согласилась журналистка. – Вы критикуете работу Сьюзан Роуз-Эккерман, которая предлагает математическую модель, позволяющую определять вероятность того, будут ли чиновники при той или иной иерархической структуре брать взятки. Чем вас не устроила эта модель и чем отличается от нее ваша концепция?

– Да что вы, Лариса, неужели вы собираетесь терзать читателей этими тонкостями? Зачем им математика? Они дочитают до этого места, и им станет скучно. Не надо портить материал, – убедительно уговаривал Павлов.

– Как скажете. Это ведь ваше интервью.

Лариса, казалось, ничуть не обижается.

– Вы пишете, что пользуетесь классическим определением коррупции, которое сформулировал Наг. Вы сами перевели с английского формулировку или пользовались опубликованным русским переводом?

– Я где-то прочитал определение. Сейчас уже запамятовал. У вас еще много вопросов?

– Много, – вполне серьезно ответила Лебедева. – Но я боюсь вам надоесть, и вы в отместку оставите меня без ужина. Мне бы не хотелось остаться голодной.

Когда официант принес кофе, Лариса посмотрела на часы.

– В моем распоряжении ровно тридцать минут.

– А что будет через тридцать минут? Пробьют часы, и вы превратитесь из принцессы в Золушку? – пошутил Александр Евгеньевич.

Брови Ларисы приподнялись, губы изогнулись в легкой улыбке, но глаза ее не улыбались. Они были серьезными и странно неподвижными. «Будто спрятанный в лесу капкан, – подумал Павлов. – Неподвижно стоит и ждет, когда в него попадется дичь. Опасная, чертовка».

– Через полчаса меня будет ждать муж с машиной. Вы же не думаете, что я вечером поеду одна в общественном транспорте.

– Я бы проводил вас. Это доставило бы мне удовольствие.

– Пешком? Или на такси? – Лариса тихо рассмеялась своим хрипловатым смехом. – Не усложняйте, Александр Евгеньевич. Муж сейчас у родителей, на Бронной. Через полчаса он встретит меня возле «Макдоналдса», и все будет прекрасно. Если мы пойдем теперь же, то можем не спеша прогуляться.

Они медленно шли по бульвару от Арбата до Тверской. Женщина чувствовала горьковатый запах туалетной воды, которой пользовался ее спутник. Ей нравилось слушать его тихий напряженный голос, его недосказанные многозначительные фразы, нравилось ощущать прикосновения его руки к своему обнаженному плечу, как бы случайные, но исполненные страсти. Ей нравилось чувствовать, что она желанна. Но ей не нравился сам Павлов.

Не доходя до «Макдоналдса», Лариса остановилась.

– Меня уже ждут. Дальше я пойду одна. Я вам позвоню.

Она на мгновение приблизилась к Павлову, ровно настолько, чтобы коснуться его грудью и дать ему почувствовать сладкий запах своих духов. Потом порывисто повернулась и почти бегом направилась к серебристому «Вольво», припаркованному на углу Тверской.

Машина была другой, но водитель – тот же. Захлопывая дверь, женщина восхищенно сказала:

– Роскошная тачка.

– Я же все-таки работник МИДа, – улыбнулся мужчина за рулем. – Сказала бы, что я слесарь, я бы на «Москвиче» прикатил.

Женщина расхохоталась.

– Димка, ты – прелесть. Поехали скорее домой, глаза болят – сил нет терпеть. Как будто песку насыпали. Ты не забыл, что сегодня ночуешь со мной?

– Как же, забудешь, – шутливо проворчал Дима. – Не каждому такое счастье выпадает – провести ночь с самой Каменской.

* * *

Они вошли в квартиру Гордеева-младшего, где на всякий случай должны были изображать семейную пару. Прямо от порога Настя бросилась в кресло и вытянула ноги.

– Господи, как же все болит! – простонала она. – Муки адские. По-моему, босоножки с кожей срослись. Эй! – позвала она. – Муж ты или не муж? Помоги больной жене.

Захаров опустился перед ней на колени и начал осторожно снимать с Насти обувь.

– У тебя ноги красивые, – сказал он, проводя рукой вверх от лодыжки до колена.

– Только сейчас заметил? – насмешливо спросила Настя.

– Ты же в джинсах все время, как тут заметишь.

– Подай мне, пожалуйста, вон ту коробочку, – попросила она.

Отвинтив крышки с двух пластмассовых емкостей с физраствором, Настя быстро и умело вынула из глаз контактные линзы, сделавшие ее светлые глаза шоколадно-коричневыми. Проделав эту операцию, она облегченно вздохнула.