Читать интересную книгу Мертвые девушки - Хорхе Ибаргуэнгойтиа

— Подождите, пусть только наши влиятельные друзья узнают, что вы с нами делаете, и мы еще посмотрим, кто окажется прав, — сказала Арканхела после того, как судебный секретарь прочитал ей обвинения, зафиксированные в протоколах.

Прошло два дня. Влиятельные друзья не появились, и Баладро не могли связаться даже с адвокатом Рендоном. У них не было защитника. Когда об этом стало известно, три женщины, которые прежде не имели жалоб, попросили у судьи разрешения добавить к своим показаниям, что начали работать у сестер Баладро, потому что те обманули их, приглашая на другую работу: двое приехали в дом на Молино, поверив, что будут служанками, а третья думала, что приехала на спичечную фабрику; в то время они были несовершеннолетними — десяти, двенадцати и пятнадцати лет, соответственно, — их принудительно оставили в публичном доме и никогда ничего им не платили.

В тот день, когда женщины дали новые показания, их освободили из камер и в дальнейшем считали жертвами.

2

Сначала Баладро отказывались давать показания без консультации со своим адвокатом. Поскольку время шло, а адвокат Рендон так и не появился, им пришлось отвечать на предварительном допросе без юридической помощи.

Вопрос: Как вы объясняете присутствие трех трупов на заднем дворе вашего дома?

Ответ: Ничего про это не знаем. Откуда нам знать, кто их там закопал.

Или:

Вопрос: Несколько женщин, которые на вас работали, утверждают, что вы морили их голодом. Они говорят, что вы давали им одну лепешку и пять стручков фасоли в день. Что вы на это скажете?

Ответ: Это ложь. Мы давали им все, что едят люди. Даже суп-лапшу.

На четвертый день после задержания во многих газетах появились комментарии, что с такими связями, как у Баладро в штате План-де-Абахо, осудить их не удастся. В ответ на эти комментарии судья Перальта наложил временный арест на все имущество сестер «с целью защиты средств возмещения ущерба, нанесенного жертвам».

Узнав эту новость, Арканхела упала в обморок.

— Они хотят отнять у нас наше имущество! — сказала она, придя в себя.

На страницах газет появилась фотография Арканхелы, вцепившейся в решетку так, будто она пытается ее выломать. «Виновная в шести смертях думает только о своем имуществе», — гласит надпись под фотографией.

Поскольку адвокат обвиняемых по-прежнему не подавал признаков жизни, судья Перальта назначил защитником адвоката Гедеона Сеспедеса.

После консультаций со своими подзащитными адвокат дал интервью журналистам:

— Не поймите меня превратно, — сказал он. — Я защищаю этих женщин, потому что это моя обязанность, потому что я назначен защитником. Но я не на их стороне. Наоборот, я считаю, что они заслуживают смертной казни, которая в штате План-де-Абахо, к сожалению, запрещена.

3

«…что ей не разрешали выходить, почти не кормили, а однажды, когда она и трое ее подруг сделали что-то, что не понравилось сеньорам, их вчетвером заперли, потом вошла Серафина и сказала допрашиваемой: „Вот тебе палка, бей их. Если увижу, что плохо бьешь, то сама тебя отлуплю“. (Показывает кровоподтеки.)»

«…что видел, как сеньора Арканхела Баладро разворачивала на столе сверток. Это был карабин. Вышеупомянутая сеньора произнесла такие слова: „Этот карабин я тебе оставляю, чтобы ты отбивался, если кто-нибудь захочет увести коров“» «…что та же сеньора Арканхела Баладро сказала ему в другой раз: „Я тебе оставляю этих четырех женщин, следи за ними хорошенько. Если увидишь, что любая из них собралась бежать, пристрели ее из карабина, который я тебе дала для охраны коров“. Этим допрашиваемый хочет сказать, что стрелял всего лишь по приказу».

О вине капитана Бедойи:

«…что допрашиваемая вместе с другими женщинами стирала в корыте, когда на заднем дворе появился капитан Бедойя и направился вглубь, к ограде, расстегивая на ходу ширинку, чтобы помочиться, но вдруг остановился и уставился на бесформенный тюк, лежавший под лимонником. „Это что такое?“ — спросил он у них, они ответили: „Это Бланка“; капитан разозлился и сказал сеньоре Серафине: „Скажи Тичо, пусть сегодня же ночью возьмет ее, отнесет за город и бросит на помойке на съеденье собакам“».

«…что она видела, как капитан Бедойя нарезал в кустах на заднем дворе розги и пробовал их на ладони, чтобы выбрать те, что похлеще…»

«…что когда она накрывала стол, то услышала, как капитан говорил сеньоре Серафине: „Эти твои женщины ни на что не годятся, кожа да кости. Чтобы их кто-нибудь захотел, тебе придется сперва вымачивать их в соусе, а потом подавать на шампурах“…»

«…что у нее нет ни малейших сомнений, что капитан Бедойя сожительствовал с Серафиной Баладро, иногда оставался на ночь, и, поскольку допрашиваемая несколько раз прислуживала за столом, она видела, как вышеупомянутый капитан после обеда снимал ремень…»

«…что каждое утро капитану на завтрак давали яйцо всмятку, они видели на кухне, как оно варится…»

Для судьи Перальты эти и другие показания послужили основанием выдвинуть против капитана Бедойи обвинение в соучастии и идейном руководстве всеми преступлениями.

Обвинения против Калаверы:

«…что когда они прибыли на ранчо Лос-Анхелес, одна женщина, Роса Н., сильно заболела, и допрашиваемая видела, как женщина, прозванная за все ее зло Калаверой, подошла к ней и сказала: „Я тебе сделаю чай из орегано“, потом пошла к жаровне, вскипятила воду и бросила в нее разные компоненты, названий которых допрашиваемая не знает; что видела, как вышеупомянутая Калавера налила отвар в кружку и напоила больную, и та через пару часов умерла и была зарыта в яме, которую выкопал некий субъект по прозвищу Тичо».

«…она — Калавера — могла ходить на улицу, а мы — нет, она готовила еду, а нам не разрешали даже развести огонь…»

«…она — Калавера — дала Бланке выпить кока-колу, которая ее и убила…»

В деле нет упоминания о том, как четыре женщины собирались похоронить Калаверу живьем в заброшенном туалете.

Обвинения против Лестницы:

«…что когда их отправляли из Сан-Педро-де-лас-Корьентес в Консепсьон-де-Руис, допрашиваемая и еще одна женщина сели рядом с шофером по прозвищу Лестница. Он открыл дверцу с той стороны, где они сидели, и сказал капитану Бедойе: „Вы здесь уместитесь, капитан, садитесь“, капитан сел прямо на них и придавил так, что они чуть не задохнулись; что допрашиваемая сказала: „У меня сейчас все кости треснут“, но никто не обратил на нее внимания…»

Предыдущий абзац показывает, что Лестница нарушил закон штата План-де-Абахо о перевозках по двум пунктам: перевозка пассажиров в условиях, угрожающих их здоровью, и перевозка проституток по территории штата, в котором проституция запрещена. Показания Симона Короны (смотри Главу 2) стали основанием для того, чтобы Лестница стал подозреваемым и в перевозке трупов.

И так далее.

На пятый день слушаний Аурора Баутиста попросила у судьи разрешения изменить свои показания следующим образом: в том месте, где она сказала, что «подсчитывали каждый месяц и из того, что я зарабатывала, вычитали расходы, но за последний год ни счетов не вели, ни денег мне не давали, ни одного сентаво», теперь она хочет сказать: «подсчитывали каждый месяц, но никогда не давали мне ни одного сентаво…»

Там, где она говорит: «Когда я приехала работать в дом на Молино, мне было девятнадцать лет», теперь она хочет сказать: «Не помню точно, сколько мне было, но похоже, шестнадцать».

Кроме того, в протоколе говорится, что она просит добавить, «что 14 сентября я видела, как сестры Баладро спихнули с балкона двух женщин».

4

Первая заметка о деле сестер Баладро появилась на восьмой странице газеты «Соль-де-Абахо», в постоянной рубрике «Новости Консепсьон-де-Руис». Когда стало известно, что три найденных трупа принадлежали молодым женщинам и что нашли их во дворе бывшего публичного дома, новость перекочевала на первые полосы всех газет страны. На третий день огромная и внимательно следившая за происходящим аудитория узнала о трех новых трупах, найденных на ранчо Лос-Анхелес.

Консепсьон-де-Руис заполонили журналисты, фотографы и любопытные. На следственном эксперименте судья Перальта насчитал сто девятнадцать человек, не имевших причин там находиться. Очная ставка между Серафиной Баладро и Ауророй Баутистой, во время которой женщины оскорбляли друг друга и называли вруньями, записывалась на двадцать три камеры. По просьбе газетных фотографов пострадавшие (в ту пору — девять человек) позировали в чулане, стоя на коленях с перекрещенными руками, с камнями на ладонях, похожими на те, что выбрал когда-то капитан Бедойя.

Большинство журналистов и публика ждали новых трупов. Это повлияло на восприятие всей истории. Например, показания Симона Короны о том, что в 1960 году он помог сестрам Баладро отвезти в горы труп, дали повод думать, что в течение многих лет сестры только тем и занимались, что убивали женщин, разбрасывали трупы по обочинам дороги и закапывали на задних дворах. Жертвы напрягали память и в газетах появились свидетельства, наподобие этого: «Она помнит одну женщину по имени Патрисия, которая работала несколько дней в „Прекрасном Мехико“, а потом бесследно исчезла»… и так далее. Власти Сан-Педро-де-лас-Корьентес приказали вскрыть пол в «Прекрасном Мехико», чтобы проверить, не зарыты ли под ним трупы, но ничего не нашли. В редакцию «Соль-де-Абахо» пришло более тридцати писем от матерей, потерявших следы своих дочерей и имевших основания подозревать, что они оказались в публичных домах. Они просили редакцию ответить, не было ли среди мертвых или оставшихся в живых женщины, похожей на ту, что изображена на прилагаемой фотографии.