какого-то внезапного стресса, — но только я задумал уснуть, как проснувшийся Джеф в клетке громко заверещал, прося корм.
— Ты брал ему пищу? Что он ест? — спросил я у спутника.
Георгий сначала посмотрел на меня, как на идиота, но потом спохватился, вспомнив, кто я такой, и поправился, приняв тон, свойственный монаху:
— Как и все наши малые собратья — фрукты, личинки насекомых, — он стал рыться в сумке. — У меня где-то оставлял яблоко…
Говорить при постороннем о делах синдиката я поостерёгся, поэтому решил поговорить о чём-то отвлечённом, заодно и получше узнать собеседника:
— Ты что такой кислый? Всё из-за вокзала напрягаешься?
Георгий поморщился.
— Девушка в Шимаке осталась.
Я усмехнулся.
— Переживать из-за женщин? Не велика ли честь для них?
Произнеся это, я сам немного удивился. Похоже, с «прошитыми» воспоминаниями мне передалась и частица характера Стояна. Раньше бы я такое не заявил.
Мой спутник начал рассказывать про свою девушку — аспирантку Магистрата Средополиса по авиастроению. Сначала ругал её сложный характер, стервозность, смешанную с замкнутостью. Потом стал расхваливать её внешность, особенности фигуры и уже был готов мне раскрыть тайны их взаимоотношений в постели, как я остановил его.
— Довольно, мне это не интересно.
— Прости. Скажи, а ты, правда… многое забыл? Или тебя заставили?
— Забыл. Препараты, пси-блокировка.
— Вас всех так в братстве заставляют? — внезапно подал голос курьер.
Я даже вздрогнул, до этого мне казалось, что он нас не слышит или хотя бы не слушает.
— Некоторых, — ухмыльнулся я. — В братстве.
— А вы все с ручными обезьянами таскаетесь?
— Конечно, нет, только с теми из младших братьев, с кем стали друзьями, — ответил заученной фразой Стоян. — И кто готов составить нам компанию в пути.
Водителю, похоже, захотелось втянуться в беседу.
— Мой двоюродный служил в Бриззе, в Штормополисе. Говорил, что там водятся огромные обезьяны, гигантские, метра по три ростом.
Георгий снова нацепил на себя маску всезнайки-священника:
— Исполины, гигантопитеки. Они ближе всех подошли к земным обезьянам по своему развитию, но эволюция на Рутее совершила ошибку, и разумными стали земноводные Мрисса.
— Да, гигантопитеки. Бризза — это же страна каннибалов. Там было три мегаполиса, бывших наших колонии, а потом остался только Штормополис…
— Мы знаем историю, — немного резко прервал Георгий. — И что?
— Вот вас бы туда! Там был конфликт с дикарями, и бригаде брата приказали охранять сланцевый рудник. Провизии не оставалось, солдаты голодали, за периметр не вылетишь, да и было у них всего два транспортника с пулемётами. Отправил четырёх ребят в ближний лес, так они нашли там одну эту гориллу с детёнышами…
Я вспомнил фотографии и ролики про гигантопитеков из южного полушария — медлительные здоровяки с зеленоватой шерстью, травоядные и безобидные. Мне стало жалко их.
— Довольно, и так всё понятно, — прервал водителя я. — Ваш брат совершил грех. Скажите, любезный, а будут ли остановки?
— Будут, а как же, — водитель отозвался немного недовольно. — Перелетим вон ту гряду, после неё — посёлок, там кафе и топливный магазин.
Мы летели на северо-восток, по стокилометровой полосе, отделяющей Полярный океан от Левиафанового моря. Местность на перешейке очень изменчивая. Если в западной его части с юга к нему примыкают степи, тянущиеся по южному побережью и переходящие в приморский климат, то на севере и востоке сплошные, почти девственные леса. В малое средневековье горы перешейка перечеркнули с севера на юг тремя железнодорожными трактами с широкой колеёй, чтобы ставить суда на тележки и перевозить из Левиафанового моря в Северный океан. Эти тракты пересекала обычная железная дорога, которая использовалась и сейчас для неторопливых перевозок чего-то крупногабаритного — леса, металлопроката, труб и длинных корпусных деталей. На самом восточном из таких пересечений и стоял крошечный посёлок, обслуживающий теперь транзитную станцию сферолётов и старый участок железнодорожных путей.
Я немного напрягся. Именно здесь проходила невидимая граница субдиректорий, на которой отслеживают перемещения непроверенных сферолётов. В случае, если сферолёт засекли как непроверенный, на табло загорается надпись «ожидайте досмотра», и сферолёт должен дожидаться погранцев. Мои сомнения развеял водитель.
— Вот и пересекли, — сказал он и нырнул в крутое пике.
Перегрузки мы почти не ощутили — всё же, амирланские машины заметно комфортнее наших, зато медленнее и дороже. Но, насколько мне было известно, машинами производства Рутении в Амирлании пользовались настолько же часто, насколько у нас — их машинами. Сферодвигатели нашего производства намного экономичней, быстрее и дешевле, поэтому на мировом рынке нашим конкурентам приходилось брать качеством сборки, комфортом и дизайном.
Сферостанция в посёлке стояла обычная для таких мест, башенного типа. Вокруг башни и на огороженном пяточке стояли сферолёты побольше, рядом пустовала площадка для тридцатиметрового гиганта, а на трёхуровневых решётчатых платформах парковались машины поменьше. Несмотря на обеденное время, мы оказались единственными на станции и приземлились на второй уровень, наиболее удобный для взлёта. Наш водитель погасил поле, откинул носовой колпак, вытащил две коробки из грузового отсека и выпрыгнул из машины, коротко прокомментировав:
— Отнесу директору, заправлюсь и до сортира.
Мы остались вдвоём. Я спросил Георгия:
— Ты хорошо знаешь это место?
— Да, тут постоянно останавливаемся на полпути до Краснолеса.
— Здесь всё спокойно?
— Ага. Погранцы периодически паркуются. А так — зона «Тритонов».
При упоминании конкурирующего синдиката стало немного тревожно на душе. Я спрыгнул с сиденья, чтобы размяться, и решил тоже сходить до туалетов. Главное предназначение сферостанций — это место, где можно после нескольких часов пути спокойно перекусить и оправить естественные надобности.
Туалеты были на первом этаже, под решётчатой платформой, и я сбежал по внутренней лестнице вниз. После я вышел и отошёл в сторону, чтобы позвонить со своего терминала Майку.
Разговор получился коротким — стоимость связи между континентами была дорогой, и на звонки с одного аппарата автоматически выделялось всего пара минут в сутки. Я обрисовал ситуацию и объяснил планы. Узнав, что мы летим в Краснолес, мой начальник сказал остановиться в отеле и дождаться приезда Радика. Ещё раз напомнил, чтобы я поменьше говорил и побольше выглядел угрюмым, каковым был Стоян. Собственно, таковым я и был все последние дни.
Когда я закончил разговор и приготовился подниматься по лестнице, то увидел, что с юга, из кварталов посёлка, к станции приближается ещё сферолёт, резко идущий на снижение. Что-то заставило меня поверить своей интуиции, и я побежал вверх по лестнице.
Вспышки