даже храпел.
Наверху ничего не происходило. Томас захрапел громче. Он отпихнул от себя кучу шапочек, и они раскатились по мху во все стороны. Но ничего не происходило. Обезьяны, кажется, не поняли его замысла. Диана презрительно смотрела на его старания. Даже из жалости не улыбнулась, отметил Томас, глядя из-под полуприкрытых век. Не пожелала смягчить его позор дружеской шуткой. Она молча стояла и ждала с отсутствующим видом, как будут развиваться события. Но они не развивались. Все было тихо, только Томас продолжал храпеть с мужеством отчаяния. Наконец его терпение лопнуло, он вскочил и крикнул:
– Я ничего не могу поделать. И даже знаю почему: шапочки должны быть красными. В той истории они были ярко-красные. Как малиновые леденцы…
Диана невозмутимо заметила:
– А что я тебе говорила: истории – это вранье. К примеру, сказка про Красную Шапочку. Если ты суешь голову в пасть льву, как это делала я, ты знаешь, что это полная глупость, будто волк мог проглотить девочку и бабушку, а потом они вышли из его живота целые и невредимые.
Томас кивнул. Ему в голову пришло кое-что новое.
– Диана, – сказал он, – у меня есть идея. Ты влезай не сразу, а по чуть-чуть. Тогда обезьяны сами будут бросать нам орехи, а это совсем не опасно!
Он сиял, глядя на нее. Какая блестящая идея. Правда, при таком методе они теряли кокосовое молочко: из разбитых орехов оно сразу вытекало. Но Томасу это не казалось таким уж важным.
Диана метнула на него мрачный взгляд.
– Томас, у тебя совсем нет гордости, – сказала она. – Ты правда думаешь, что мне не управиться с этой стаей? Уж если я управлялась с двойным сальто и мертвой петлей? С тиграми и пантерами у себя дома?..
Она вытянулась в струнку и строптиво бросила ввысь воинственный клич:
– Я Диана! Вы слышите? Диана! И вам меня не одолеть!
Она метнулась мимо Томаса к пальме, вскарабкалась по стволу на половину высоты, снова скользнула белочкой вниз, побежала назад, влезла на другую пальму, соскользнула, побежала дальше…
Томас догадался: она хотела разозлить обезьян, чтобы они прыгали за ней с верхушки на верхушку, а как только они приблизятся, она бросится опять к той пальме, которую обезьяны только что покинули. А когда эти зверушки совсем растеряются и устанут, она влезет наверх и сорвет орехи. Это действительно был хитрый план, к тому же храбрый. Но ошибочный. Потому что ни одному человеку, даже цирковому ребенку, не бывать быстрее обезьяны, которая может молнией сигать с одного дерева на другое и хвататься руками за ветки следующего дерева, когда ноги еще не оторвались от предыдущего. Диана металась как безумная от пальмы к пальме. Обезьяны наверху тоже метались. Она бежала, карабкалась, соскальзывала, бежала назад, но всякий раз, когда снова влезала, сверху уже сидели обезьяны и ждали, когда она поднимется, чтобы закидать ее кокосами.
Через несколько минут она сдалась. Запыхавшись и взмокнув, она вернулась к Томасу и некоторое время переводила дух. Он надеялся, что с нее хватило, но, глянув в ее напряженное лицо с безумными глазами и закушенной губой, он понял, что ошибся. Дело обстояло еще хуже. Она сделала глубокий вдох и начала спокойно взбираться на следующую пальму, выше и выше, не обращая внимания на неистовых обезьян и летящие в ее голову орехи. Томас стоял внизу и стенал. Он почти плакал. Бессильно тряс ствол дерева, как будто мог стряхнуть вниз обезумевшую Диану. Он был убежден, что следующие секунды им двоим не пережить.
Обезьяны трижды вынуждали девочку поворачивать назад. Она полезла по стволу в четвертый раз, дрожа от напряжения, натужно дыша, в слепом упрямстве устремив глаза вверх. Она поднималась медленно, но неуклонно, как машина. И в четвертый раз ей, кажется, удалось. Томас с ликованием видел, что обезьяны вдруг стали покидать дерево и быстро перепрыгивать на соседние пальмы.
«Ура!» – думал он, гордясь своей упрямой подругой. Но Диана была не так уверена в победе. Она задержала дыхание и прислушалась. Было тихо. Как дикая кошка, она продолжала взбираться вверх. Там висел орех, единственный, последний, оставленный обезьянами. Она хотела заполучить этот орех! Если она его получит, она готова будет отказаться от всего остального и вернуться в лагерь. Она осторожно протянула руку. И тут ветки затрещали, и над ней показалась гигантская адская рожа вождя обезьян. Диана твердо смотрела ему в глаза.
– Чего тебе надо? – с вызовом спросила она. – Оставь мне этот орех.
Вождь обезьян грозно зашипел.
– Хочешь сожрать меня? – спросила Диана. – Обезьяны не едят людей, да будет тебе известно!
Опасное шипение усилилось. Чудовище вдруг потянулось к ней своей волосатой лапой. Но Диана хотела орех. Даже если она сейчас сломает руки и ноги и больше никогда не сможет скакать на лошади, даже если она умрет: орех должен был достаться ей.
Из пасти обезьяны вырвался хриплый рев. Казалось, весь лес содрогнулся, и в следующее мгновение Диана почувствовала, что ее схватили за волосы и рванули вверх. Она бешено крутилась в кулаке обезьяны и почти не ощутила ужасную боль, когда одним рывком вывернулась из смертельной хватки! Клок ее светлых волос так и остался в громадной лапе; вождь обезьян тупо таращился на этот клок, понюхал его и гневно отшвырнул прочь. Диана попыталась воспользоваться этим мгновением, чтобы резво спуститься вниз, но вождь метнулся за ней, снова издав грозный рев, еще более глухой и яростный, чем раньше. Было ясно, что это чужое светлошерстное существо разъярило его своей попыткой к бегству. Диана сообразила, что от него не уйти; ей оставалось лишь свободное падение вниз. Прямо оттуда, где она находилась, иначе ей конец. Она молниеносно вспомнила о своем первом занятии на трапеции, когда тренер объяснял ей основное правило: когда падаешь, расслабься, не напрягайся.
И тогда Диана отпустила ствол и полетела вниз, с единственной мыслью: «Расслабься, расслабься». Она пролетала мимо Томаса, который с безумным взглядом был уже на середине пальмы. Ведь он, едва заслышав рев чудовища, так испугался за Диану, что бросился выручать ее. Теперь он неловко сполз вниз – и как раз вовремя, когда Диана уже встала с земли и воскликнула «ай!». В левой руке она держала целый кокосовый орех, а правая кисть бессильно свисала вниз.
– Ай! – повторила она, прохромала несколько шагов и сказала: – Я думаю, нога только вывихнута!
– А рука? – спросил Томас. Он осторожно дотронулся до свисающих пальцев и попробовал их распрямить.
Диана вскрикнула от боли:
– Не трогай! – И спокойно добавила: – Ничего, как-нибудь…
Потом она приказала ему собрать орехи и