Лазаруса, заставив мою голову подняться, чтобы найти его с запрокинутой головой, как это делают дети, когда смеются, раскатистый шум, отражающийся от его тела и проникающий в мое, распространяющийся, как тепло, по моим венам.
Я смутно осознавала, что его друзья смотрят на нас, но мое внимание было полностью сосредоточено на человеке, связанным со мной — на звуке его смеха, на том, как его улыбка угрожала расколоть его лицо, и когда он посмотрел на меня сверху вниз — его глаза были полны признательности, веселья и, если я не ошибаюсь… привязанности.
Я видела это.
Я видела.
Именно тогда я услышала смех Эдисона, который был каким-то более мрачным, более первобытным, чем все, что я когда-либо слышала.
— Ангел, — вмешался другой мужской голос, привлекая мое внимание. Владелец был таким же высоким, как и все остальные, и таким же подтянутым. Но его привлекательность исходила от света — светлые глаза, светлые волосы, светлая борода. Его рука потянулась ко мне, его улыбка была очаровательно мальчишеской, которая, как я знала по опыту, обычно принадлежала самым большим бабникам. — Сайрус, — подсказал он. — Приятно наконец встретить девушку, которая была достаточно хороша для этого придурка, — сказал он, кивнув подбородком в сторону Лазаруса, чья рука медленно скользила вверх по моей спине, пока вес его руки не надавил мне на плечи. Собственнически. Это был собственнический жест. И я обнаружила, что мне это слишком нравится. — Могу я предложить тебе выпить? — предложил он, кивнув в сторону бара.
— О, я, э, — я запнулась, чувствуя себя слегка неловко, — я, эм, я не пью, — закончила я, слова были новыми и поэтому неуклюжими на моем языке.
— Bun meci, — сказал Эдисон, кивая головой, как будто одобрял, прежде чем уйти.
— Не смотри на меня, — сказал Сайрус, улыбаясь и качая головой, — я ни хрена не понимаю по-румынски.
И тогда моя голова повернулась к Лазарусу, обнаружив, что он уже наблюдает за мной. Он ответил на незаданный вопрос. — Хорошее решение.
— Откуда ты знаешь румынский?
— Когда я рос, у меня была румынская семья напротив, — пожал плечами Лазарус. — Когда маме приходилось работать, а это было почти всегда, я зависал там. Кое-что из этого застряло.
— Этот скромный ублюдок, — сказал Сайрус, качая головой, — он практически свободно говорит. Чертов Розеттский камень (прим.перев.: Стела из гранодиорита, найденная в 1799 году в Египте возле небольшого города Розетта). Ты придешь на бой сегодня вечером, красавица?
— Да, — сказала я, улыбнувшись ему искренней улыбкой.
— Давай, — внезапно сказал Лазарус, сжимая мои плечи, — давай устроим тебя, а потом ты сможешь познакомиться с остальными этими ублюдками, — предложил он, кивнув в сторону группы, которая не подошла сразу.
С этими словами меня провели по коридору, полному закрытых дверей, почти до самого конца, где Лазарус открыл дверь и провел меня внутрь. Это было похоже на любую обычную спальню, в которой доминировала кровать королевских размеров, покрытая белым одеялом, которое оттеняло темноту темно-синих стен. Там были две прикроватные тумбочки, а также комод напротив кровати с телевизором наверху. Справа была еще одна дверь, которая вела в ванную комнату, которая была средней, ничего особенного.
— Зачем иметь квартиру, когда у тебя есть это? — я поймала себя на том, что спрашиваю, когда Лазарус положил сумки на комод и прошел мимо меня к шкафу, где наклонился и открыл мини-холодильник, который он там спрятал, достал чай со льдом для каждого из нас, указывая на кровать. — Мы не можем есть на кровати.
— Почему нет? — спросил он, сбрасывая ботинки и садясь у изголовья кровати, когда потянулся за пультом дистанционного управления.
— Потому что твое одеяло белое, а соус красный, — рассуждала я, качая головой.
— Оно отстирается. Давай, — сказал он, похлопав по кровати.
Решив, что стирка была его проблемой, я так и сделала, забрав у него контейнер с едой и пластиковые приборы.
Я была, может быть, на первом укусе, когда он нарушил молчание. — Значит, ты не против, что мои братья думают, что я тебя затрахал до обезвоживания, да?
Я чуть не задохнулась насмерть.
Он усмехнулся, когда я боролась, отхлебнул свой чай со льдом и протянул его мне.
— Это, ах, казалось, что ты подразумевал именно это…
— Я это и имел, — согласился он, — но это произвело впечатление.
Я отвела взгляд, чувствуя себя немного неловко, признаваясь в том, что собиралась сделать. — Ну, я вроде как подумала, что если мы собираемся быть… друзьями, то было бы хорошо, если бы я им понравилась.
— Да, это было бы важно, если бы мы собирались быть друзьями, — повторил он с интонацией в голосе, которую я не могла понять, и не спрашивала об этом, потому что он пошел дальше и начал набрасываться на свою еду, похоже, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.
Так что я тоже ела.
И когда мы оба закончили, он взял контейнеры и поставил их на тумбочку.
Я не думала, что что-то не так, когда он повернулся назад. Но он повернулся ко мне лицом, наши тела были всего лишь в шепоте друг от друга. — Бетани, мы не собираемся быть друзьями, — сообщил он мне. И воздействие этих слов было чем-то похоже на удар в живот, выбивающий из меня воздух, заставляющий возникать ощущение кружения. — Бетани, — сказал он, пытаясь привлечь мое внимание, так как я внезапно начала изучать свои руки, видя почти зажившие царапины от того, что я пыталась содрать кожу, чтобы остановить ощущение ползанья.
— Я услышала тебя, — сказала я, кивая.
— Может быть, ты меня услышала, но ты, очевидно, не поняла, — возразил он, когда его пальцы скользнули вверх по моей челюсти и подняли мою голову к нему и вверх.
Когда мои глаза встретились с его, и он ничего не сказал, я покачала головой. — Поняла, что?
— Это, — сказал он, когда его губы прижались к моим.
Все мое тело дернулось от прикосновения, такого неожиданного и в то же время такого желанного. Боже, как я хотела этого.
Возможно, я пыталась поверить в идею о том, что мы с Лазарусом друзья. В основном это было связано с тем фактом, что мужчина держал меня, пока я потела сквозь нашу одежду, слышал, как