Читать интересную книгу Остров - Олдос Хаксли

— Бедный, бедный Уилл!

Они сели на диван в гостиной, она взъерошила ему волосы, и оба заплакали. Через час они оба, обнаженные, уже лежали в постели. Через три месяца — это мог предвидеть даже дурак — на одной из вечеринок с коктейлем появился неотразимый красавец из Кении.

События развивались с неотвратимой последовательностью. Через три дня Бэбз, вернувшись домой, подготовила розовый альков для встречи с новым постояльцем, выпроводив прежнего.

— Ты и вправду собираешься это сделать, Бэбз?

Да, именно это она и собиралась сделать.

В кустах за окном послышалось шуршание и раздалось неожиданно громкое и фальшивое:

— Здесь и теперь, друзья. Здесь и теперь.

— Заткнись! — крикнул Уилл.

— Здесь и теперь, друзья. Здесь и теперь, друзья. Здесь…

— Заткнись!

Наступила тишина.

— Я заставил его замолчать, — пояснил Уилл, — потому что он абсолютно прав. «Здесь, друзья»; «теперь, друзья». «Тогда» и «там» нас уже не касаются. Или это не так? Смерть вашего мужа принадлежит уже прошлому. Ведь она вне вас?

Сьюзила молча взглянула на него и медленно кивнула:

— Да, учитывая то, что я сейчас делаю, — вне меня. Я вынуждена это признать.

— Можно ли научиться не помнить?

— Не надо забывать. Надо помнить — но быть свободным от прошлого. Быть там, с мертвым, — и здесь, с живыми. — Грустно улыбнувшись, она добавила: — Это не так-то просто.

— Это непросто, — повторил Уилл. И вдруг вся его оборона рухнула и гордыня покинула его.

— Вы поможете мне? — спросил он.

— Заключим сделку, — сказала Сьюзила, протягивая руку.

За дверью послышались шаги, и в комнату вошел доктор Макфэйл.

Глава восьмая

— Добрый вечер, моя дорогая. Добрый вечер, мистер Фарнеби.

Доктор говорил весело, и, как подметила Сьюзила, веселость его не была деланной. А ведь он, направляясь сюда, наверняка заходил в больницу и видел Лакшми: бледную, изможденную, какой видела ее Сьюзила час или два назад, — с лицом, похожим на череп, обтянутый кожей. Почти всю жизнь они прожили вместе, любя и понимая друг друга, — и вот через несколько дней все будет кончено, и доктор останется совсем один. Но каждому дню свои заботы: всему свое время и свое место.

— Никто не имеет права, — сказал однажды ее свекор, когда они вместе возвращались из госпиталя, — перелагать свои страдания на других. Хотя, конечно, не стоит притворяться, будто тебе все нипочем. Приходится терпеть и собственное горе, и собственные нелепые попытки быть стоиком. — Голос его дрогнул.

Взглянув на свекра, Сьюзила увидела, что лицо его мокрое от слез. Пять минут спустя они уже сидели на скамейке возле пруда с лотосами, в тени огромного каменного Будды. С резким, коротким, и при этом влажно-сладострастным звуком невидимая лягушка нырнула с круглого листа в воду. Толстые зеленые стебли, увенчанные тугими бутонами, протолкнувшись сквозь ил, выбрались на воздух; тут и там голубоватые и розоватые символы просветления подставили свои лепестки солнцу и хоботкам мошек, крохотных жуков и диких пчел, прилетевших из джунглей. Взмывая ввысь, застывая в воздухе и вновь взлетая, сверкающие голубые и зеленые стрекозы охотились за комарами.

— Tathata, — прошептал доктор Роберт, — единое.

Долгое время они сидели молча. Вдруг он коснулся ее плеча:

— Смотри!

Сьюзила взглянула туда, куда он указывал: на правой ладони Будды попугайчик-самец увлеченно ухаживал за самочкой.

— Вы были у пруда лотосов? — спросила Сьюзила доктора Роберта.

Тот улыбнулся и кивнул.

— Как там Шивапурам? — поинтересовался Уилл.

— Хорош, как всегда, — отозвался доктор. — Единственный его недостаток — это то, что он слишком близок к внешнему миру. Здесь, в предгорье, мы имеем возможность не вспоминать обо всех этих организованных безумствах и спокойно делать свое дело. Но в Шивапураме с его антеннами, радиоприемниками и средствами коммуникации внешний мир дышит вам прямо в затылок. Вы его слышите, осязаете, чувствуете его запах. — Доктор Роберт шутливо поморщился.

— Какие потрясения случились с тех пор, как я здесь?

— Ничего особенного в вашей части света не произошло. Как бы мне хотелось сказать то же самое и о нас!

— А что вас беспокоит?

— Наш ближайший сосед, полковник Дайпа. Начать хоть с того, что он заключил новую сделку с чехами.

— Гонка вооружений?

— На это отпущено шесть миллионов долларов. Я слышал сообщение по радио сегодня утром.

— Зачем ему это надо?

— Обычное дело: жажда власти, славы… Ему льстит, когда его боятся. Дома — террор и военные парады; ближайшие страны захватываются, и возносятся благодарственные молитвы. Другая неприятная новость: вчера полковник Дайпа произнес на празднестве еще одну речь о Великом Рендане.

— Великий Рендан? А что это такое?

— Вы задали верный вопрос, — сказал доктор Роберт. — Великий Рендан — это земли, которыми с 1447 по 1483 год правили султаны Рендан-Лобо. В него входили Рендан, Никобарские острова, около трети Суматры и остров Пала. Дайпа ставит перед собой задачу воссоединения земель.

— В самом деле?

— Да, он говорил об этом с самым серьезным видом. Впрочем, я не прав. Лицо багровое, перекошено, а голос срывается на визг: точь-в-точь как у Гитлера, наверное, пришлось долго тренироваться. Великий Рендан или смерть!

— Но великие державы не позволят осуществить экспансию.

— Возможно, на Суматре они его не потерпят. Но Пала — совсем другое, — доктор покачал головой. — К сожалению, Пала ни у кого не находится на хорошем счету. Мы не желаем здесь видеть ни коммунистов, ни капиталистов. И менее всего нам нужна всеобщая индустриализация, которую обе стороны хотят нам навязать — разумеется, по разным причинам. Запад желает этого, поскольку труд здесь необыкновенно дешев и доходы инвесторов будут соответственно высокими. А Востоку индустриализация нужна, потому что она плодит пролетариат, новое нераспаханное поле для коммунистической пропаганды, и — в дальнейшей перспективе — может привести к установлению еще одной народной демократии. Мы говорим «нет» вам всем, и потому нигде не популярны. Вне зависимости от их идеологии, все великие державы предпочтут контролируемую Ренданом Палу с ее запасами нефти независимой Пале. Если Дайпа нападет на нас, его осудят на словах, но никто при этом и пальцем не шевельнет. И когда он подчинит нас и пригласит нефтепромышленников, все будут очень довольны.

— Как вы собираетесь противостоять полковнику Дайпе?

— Все, что мы можем — это оказать ему пассивное сопротивление. У нас нет ни армии, ни могущественных друзей. У полковника здесь имеется преимущество. Самое большее, на что мы способны, если он нападет на нас, — обратиться к Организации Объединенных Наций. Конечно, мы собираемся выразить протест полковнику по поводу его последней великоренданской речи. Мы выразим протест через нашего министра в Рендан-Лобо, а также заявим его великому вождю лично, когда он через десять дней прибудет на Палу с официальным визитом.

— С официальным визитом?

— Да, он приедет, чтобы отпраздновать совершеннолетие молодого раджи. Мы давно уже спрашивали, примет ли он участие в торжестве, но ответа все не было. Только сегодня стало наконец известно, что он приедет. Сначала состоится совещание на высшем уровне, а потом уже праздничный обед. Но давайте поговорим о чем-нибудь более достойном внимания. Как вы себя сегодня чувствуете, мистер Фарнеби?

— Скажу — великолепно. Я удостоился посещения царственной особы.

— Сюда приходил Муруган?

— Почему вы не сказали мне, что это ваш правитель?

Доктор Роберт засмеялся.

— Чтобы вы не попросили об интервью.

— Я не стал просить об интервью. Ни его, ни королеву-мать.

— Здесь также была рани?

— По указанию своего Внутреннего Голоса. И, будьте уверены, Внутренний Голос направил ее в нужное место. Мой босс, Джо Альдехайд, — один из ее ближайших друзей.

— Она рассказывала вам, что пытается пригласить его сюда для разработки нефтяных промыслов?

— Еще бы!

— Мы отвергли его последнее предложение менее месяца назад. Об этом вам тоже известно?

Уилл, радуясь, что может ответить на вопрос доктора искренне, признался, что ничего не знает. Ни Джо Альдехайд, ни рани не рассказывали ему о недавнем отказе.

— Моя работа скорее относится к производству целлюлозы, — уже менее искренне заметил Уилл, — а не к добыче нефти.

Они помолчали.

— В каком статусе я у вас пребываю? — спросил наконец Уилл. — В качестве нежелательного чужака?

— Нет. К счастью, вы не торговец оружием.

— И не миссионер, — добавила Сьюзила.

— Или нефтепромышленник — хотя на этот счет вас можно обвинить в соучастии.