Читать интересную книгу Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны - Марк Солонин

Нельзя сказать, чтобы «маневры по фронту и в глубину» совсем уже ушли в прошлое. Нет, они и по сей день присутствуют в сотнях публикаций. Новые методы «мозгоимения» не вытеснили, а скорее дополнили, усилили и углубили старые шулерские приемы. В частности, по-прежнему хороша и эффективна «игра ума».

Как-то раз в прямом эфире «Эха Москвы» разъяренный слушатель задал мне сокрушительный (по его мнению) вопрос: «Вот вы нам тут сказки рассказываете про то, что в Красной Армии было во много раз больше танков, чем в вермахте. А вы знаете, что Германия производила чугуна и стали в два раза больше, чем СССР?» Я немедленно ответил. Честно, как есть: «Не знаю. И знать не желаю».

Вопрос о том, сколько чугуна и стали производит Германия, был одним из важнейших вопросов, ответ на который искала советская военная разведка накануне войны. Почему? Потому что информация об объеме выплавки стали позволяла строить некоторые, не совсем уже голословные догадки о том, сколько танков произвела и сколько сможет произвести в дальнейшем промышленность Германии. Эти догадки позволяли сделать следующую, самую главную догадку: сколько и каких танков может оказаться в составе танковых дивизий вермахта, развертываемых на границах СССР. Весной 1941 года, в отсутствие точных документальных данных о составе и вооружении армии противника, сведения о выплавке чугуна были на вес золота. Но зачем сегодня морочить людям голову рассуждениями о том, сколько танков теоретически можно было бы понаделать из имеющегося чугуна, когда доподлинно известно — сколько и каких (по типам и модификациям) танков было фактически в каждой из 17 танковых дивизий вермахта?

Вопрос о том, почему в начале войны (подчеркните слово «в начале» жирной чертой) из такого большого количества стали Германия сделала такое маленькое количество танков (среднемесячное производство танков в Германии в 1941 г. составило 305 единиц, в 1944 г. — 1530), конечно, интересен. Можно придумать десять (или сто) вполне логичных объяснений этого парадокса. Но к поиску причин поражения Красной Армии в первые недели войны вся эта «игра ума» никакого отношения не имеет.

А вот для «мозгоимения» она страсть как хороша, потому что позволяет сразу же перевести дискуссию на обсуждение абсолютно посторонних тем. Годится на такой случай и знаменитая припевка: «На Гитлера работала вся Европа». Что такое «вся Европа»? Может ли она считаться «всей» без Англии, Испании, Италии (от Муссолини Гитлер ничего, кроме больших и малых неприятностей, не получил), Швеции, Швейцарии (последние две ничего Германии не давали, а продавали, и за эти поставки приходилось платить деньги)? Какие материальные ресурсы надо было затратить на то, чтобы перевести фабрики, производящие голландский сыр и датское сливочное масло, на выпуск танков? Что в реальности лимитировало выпуск танков для нужд вермахта: нехватка производственных мощностей или нехватка сырья для производства легированной стали (из чугуна танки, как известно, не делаются)? Уйма вопросов, уйма возможностей для демонстрации собственной эрудиции… При этом выявление фактов о реальном соотношении сил на Восточном фронте 22 июня 1941 г. окончательно топится в потоках словоблудия.

В прежние времена этот прием (подмена обсуждения конкретных фактов обсуждением всегда неопределенных и спорных «возможностей») не был в особом ходу — фальсификаторам вполне хватало других, гораздо более грубых и действенных методов. Сейчас этот шулерский трюк — один из самых распространенных. Особенно полюбился он шумным и развязным «антирезунистам» (хулители В. Суворова почему-то считают особым шиком называть его Резуном; вероятно, в рамках доступного им чувства юмора, эта вполне типичная украинская фамилия звучит жутко смешно).

В. Суворов высказал предположение о том, что Сталин готовился к вторжению в Европу, каковое вторжение должно было начаться в июле 1941 г. Элементарная логика заключается в том, что опровергнуть версию Суворова можно, только предложив другую, связную и внутренне непротиворечивую интерпретацию рассекреченных оперативных планов и реальных действий Сталина. Увы, умственных способностей «антирезунистов» не хватает даже для понимания стоящей перед ними задачи, тем паче — для ее решения. Поэтому любая дискуссия на «суворовскую тему» глушится ими следующим выкриком: «Разве же мог Сталин планировать вторжение в Европу, если (второй левый поддерживающий каток танка КВ перегревался, Мухосранский райвоенкомат не подготовил площадку для приема мобилизуемого автотранспорта, план производства бронезаслонок для ДОТов был выполнен лишь на 83,725 %, среднестатистический уровень оснащения паровозоремонтных мастерских в СССР кусачками и плоскогубцами уступал немецкому на 27,345 %, третья русско-турецкая война убедительно показала низкий уровень оперативной подготовки офицеров русской армии — ненужное подчеркнуть)…» И все. Через несколько минут все уже забыли, что они пытались обсудить — идет ожесточенный, с потоком личных оскорблений, спор о том, почему провалилась Столыпинская реформа…

Встречаются нынче и совершенно феерические рассуждения:

«… Любители подсчитывать боевую мощь армий по количеству танков почему-то забывают, что промышленный потенциал Германии к 1941 году в несколько раз превосходил промышленный потенциал Советского Союза. Поэтому совершенно очевидно (кому очевидно? — М. С.), что если немцы построили недостаточное количество танков — значит, соответствующие производственные мощности были заняты выпуском другой военной продукции, которую руководство вооруженных сил рейха сочло более важной. Например, бронетранспортеров, автомашин, мотоциклов, противотанковых орудий, пистолетов-пулеметов или полевых радиостанций. Не приходится сомневаться, что германские вооруженные силы представляли собой предельно сбалансированный механизм…»

Какая прелесть! «Не приходится сомневаться». Почему? Потому что «совершенно очевидно». Не хватает в этом пассаже сущей безделицы (и именно от безделья ее и не хватает!) — маленькой таблички с конкретными цифрами. Теми самыми цифрами, которые, по моему мнению и мнению Карла Маркса, «стоят целых томов, полных риторической чепухи».

Но считать «бронетранспортеры, автомашины, мотоциклы, противотанковые орудия», поступившие к 22 июня 1941 г. на вооружение Красной Армии и вермахта, г-ну Гончарову (автору вышеприведенного перла) некогда. Других дел полно («родился в Свердловске. Не окончил два института — Свердловский государственный медицинский и Уральский государственный педагогический. Активист движения клубов любителей фантастики, движения ролевых игр…»). В последнее время B.Л. Гончаров активно играет в ролевую игру под названием «я — историк». Нет, ни одной книги он миру еще не подарил, зато при странном попустительстве издательств (или они тоже играют в ролевую игру?) пишет объемистые предисловия-послесловия к чужим книгам, а также полемические статьи.

Свежайшая (из известных мне на сей день) статья B. Л. Гончарова называется просто шикарно: «История или пропаганда?» Читаю с тайною тоскою и начитаться не могу… Кто ей внушил умильный вздор… Простите, отвлекся. Славная фамилия Гончаровых навеяла… Так вот, на первых четырех страницах г-н Гончаров долго и больно рассуждает о добре и зле:

«…Ненормальна ситуация, когда историк стремится обличать и клеймить прошлое своей родины (так в тексте, слово «Родина» с маленькой буквы. — М. С.), не пытаясь даже разобраться в причинах тех или иных событий… Следует признать, что историки делятся не по политическим взглядам, а по научной добросовестности… Некомпетентность не является оправданием для человека, позиционирующего себя, как специалист (так в тексте. — М. С.) в той или иной области… Необходимо четко отличать историческую науку от политической журналистики…»

После этой, изрядно затянувшейся преамбулы г-н Гончаров начинает разбираться «в причинах событий». С заявленной «научной добросовестностью» он решил доказать, что самолеты советских ВВС — это безнадежно устаревшие «гробы». Тезис, прямо скажем, не новый. Накоплен уже значительный ассортимент жульнических уловок. Можно ли тут сказать свежее слово? Можно, да еще какое слово!

«Оценивать «на пальцах» сравнительные качества и «устарелость» тех или иных самолетов достаточно тяжело (еще бы, особенно если вместо профессиональных инженерных знаний — две неудачные попытки поучиться в меде и педе)… В любом случае не требуется доказывать (почему? потому что «следует признать»?), что советская промышленность была заведомо слабее германской как по технологическому оснащению, так и по уровню квалификации рабочей силы. Номы видим парадокс — на выпуск одного самолета СССР тратил в 2–4 раза меньше людского труда, чем Германия. Совершенно очевидно, что советские и немецкие самолеты просто бесполезно сравнивать «один к одному» — они имеют совершенно разный технический и технологический уровень. Чудес на свете не бывает, так что реальная боевая ценность советского самолета тоже была как минимум в два раза (а на самом деле — раза в три-четыре) меньше, чем у немецкой машины того же года выпуска…»