- Скоро мы остановимся? – простонала Катя, разминая затекшие мышцы шеи.
- Знаешь, по чьей земле мы сейчас проезжаем? – улыбнулась беззубым ртом Зора.
- Откуда же мне знать?! –устало отозвалась Катерина.
- Ну-ну, Шукар, - рассмеялась старуха. – Неужели голос крови тебе ни о чем не говорит?
Старая цыганка частенько говорила загадками, чем безмерно раздражала Катрин, но зная, чем она обязана старой ведьме, Катя мирилась с ее причудами. Именно Зора вступилась за нее, и ей позволили остаться в таборе. Баро, вожак табора, был недоволен и не скрывал этого.
- Посмотри на нее, - говорил он Зоре, - Эти волосы и глаза... Она не похожа на цыганку и привлечет ненужное внимание к табору.
- Волосы можно спрятать, глаза опустить, - ответила Зора, грозно глядя на Баро. – Я сама прослежу за всем.
С этого дня Катрин старательно прятала роскошные белокурые локоны под цветастой шалью, надвигая ее до самых глаз, в ушах у нее теперь покачивались большие золотые серьги в виде колец, стройную шейку украшало монисто, а на руках позвякивало множество браслетов.
Наконец, кибитки остановились на небольшой живописной поляне, и женщины занялись устройством лагеря на ночлег и приготовлением ужина. Катя, тяжело опираясь одной рукой на плечо Шандора, а другой поддерживая уже довольно большой живот, осторожно спустилась из кибитки на землю и направилась к небольшому ручью, протекающему по краю поляны. Отойдя от табора , она стянула с головы шаль, с наслаждением окунула руки в прохладную воду и плеснула ею в лицо. Удушающая жара начала августа совершенно измотала ее, добавляя ей мучений в ее и без того тяжелом положении. Держась за поясницу, она с трудом выпрямилась и едва не вскрикнула, обнаружив за своей спиной Шандора.
- Ты что же это, следишь за мной?! – бросила она с негодованием.
- Бабуля наказала мне присмотреть за тобой, Шукар, - успокоил ее молодой цыган. – К ней вчера опять Лачо приходил, просил отдать тебя ему.
- Господи! Боже! – перекрестилась Катрин, вспомнив мрачного усатого цыгана, который частенько провожал ее пристальными горящими взглядами. – Идем обратно!
Вернувшись в табор, Катя забралась в кибитку и забилась в угол. Кряхтя и кляня на чем свет стоит свою старость следом за ней поднялась Зора.
- Уходить тебе пора, девка, - уселась она прямо на пол напротив Катрин.
- Куда же я пойду?! – испуганно спросила Катя, неосознанным движением руки прикрыв живот.
- Мы сегодня стоим на земле графа Блохина. Слыхала о таком? – усмехнулась цыганка.
- Это мой дед, - удивленно ответила Катя.
- Ночью Шандор проводит тебя в имение.
- Но…, - начало было Катерина.
Зора подняла руку, останавливая ее.
- Лачо не в первый, а уже в третий раз ко мне приходил. Просит отдать тебя ему и тайком зелья тебе подсыпать, чтобы ты дитя скинула. С Баро он давно уже договорился. Так и до беды недалеко!
- А что, если меня не примут, не поверят? Не каждый день утопленники воскресают, - вздохнула Катя.
- Нельзя тебе больше с нами оставаться, - вздохнула Зора. - Дальше ты должна своей дорогой идти. От тебя сейчас не только твоя жизнь зависит.
- Не понимаю я тебя, - вздохнула Катерина. – Снова ты загадками говоришь.
- Всему свое время, все поймешь, но позже, - хрипловато рассмеялась цыганка.
С этими словами Зора ушла, но спустя некоторое время вернулась, принеся с собой кусок лепешки и миску с тушеной зайчатиной.
- Ешь! Путь тебе не близкий предстоит, и пешком! – протянула она эту нехитрую снедь девушке.
Катя послушно взяла из ее рук ужин и не торопясь принялась есть. Мысли ее лихорадочно метались в голове. Ясно как божий день, что табор ей придется покинуть: если уж Зора встревожена, значит, ей действительно есть чего опасаться. Но как же страшно будет прийти к совершенно незнакомым людям, да еще с огромным животом! Да захотят ли родственники видеть ее вообще?! Она долго ворочалась с боку на бок присматриваясь к пламени костра, виднеющегося в щель неплотно задернутого полога кибитки, но вскоре усталость взяла свое, и она задремала.
- Вставай, пора, - легонько потрясла ее за плечо Зора. - Рассвет уж скоро. Если идти, то сейчас.
Катерина с трудом поднялась - ей показалось, что спала она не больше получаса. Накинув на голову шаль, она осторожно выбралась из кибитки и ступила босыми ногами на влажную от росы траву. Шандор и Зора уже ждали ее у кибитки. Испуганно посмотрев в глаза Зоре, девушка вдруг кинулась ей на шею, а старуха нежно гладила ее по спине, что-то ласково приговаривая. Катя, и сама не ожидавшая от себя такого, смутившись, отступила от Зоры, но цыганка удержала ее руку и прошептала, пристально глядя в глаза: «Иди, Шукар, и ничего не бойся. Запомни, девочка, - ничего!» Осторожно миновав спящий лагерь, Шандор и Катя углубились в дубовую рощу, отделявшую стоянку табора от графской усадьбы. Катерине казалось, что Шандор в темноте видит как кошка, настолько бесшумно и быстро он двигался, сама же она то и дело спотыкалась о выступающие из земли корни деревьев и не единожды упала бы, если бы крепкая рука юноши не держала ее под локоть. Наконец, лес кончился, и они вышли на широкий луг, по краю которого протекала довольно полноводная речка. Сквозь поднимающийся от реки туман в предрассветном сумраке просматривались контуры господского дома, расположенного на некотором возвышении и окруженного ухоженным парком.
- Прощай, Шукар, - улыбнулся Шандор. – Ты была мне как сестра. Я буду помнить тебя.
Растрогавшись, Катрин обняла широкие плечи цыгана и коснулась быстрым поцелуем смуглой щеки.
- Береги себя, Шандор, - помахала она ему рукой, с замирающим сердцем входя в ворота усадьбы. Оглядевшись по сторонам и собрав в кулак всю свою волю, она поднялась по ступеням к двери и тихо постучала. Спустя несколько минут двери ей открыл заспанный дворецкий.
- Чего тебе, окаянная?! – с негодованием накинулся он на цыганку, посмевшую потревожить покой обитателей усадьбы в столь ранний час.
Катя сдернула с головы цветастую шаль и посмотрела прямо в глаза дворецкому.
- Меня зовут Екатерина Владимировна Забелина. Могу я видеть своих дедушку и бабушку?
Дворецкий Семен, который знал о том, что графская внучка по зиме утопилась в проруби от неразделенной любви, истово перекрестился.
- Свят! Свят! Сгинь, нечистая! – испуганно отшатнулся он.
Катерина, буквально падающая с ног от усталости, начала терять терпение.
- Голубчик, да ты, никак, совсем спятил! – раздраженно прошипела она. – Пропусти меня, а то, неровен час, быть тебе выпоротым на конюшне.
- Входите, барышня, - посторонился Семен, услышав в голосе посетительницы повелительные нотки – Но, согласитесь, в этом одеянии трудно в Вас благородную даму признать.