улице, поэтому Бохотлех производит впечатление очень населенного и оживленного города. В какой-то степени так оно и есть. Через Бохотлех проходит дорога с севера, из Лас-Анода, Эригаво и восточных районов страны в Бурао и западные области. Поэтому в городе всегда много приезжих.
При нас Бохотлех готовился к празднованию второй годовщины революции 1969 года. На здании местной администрации висело распоряжение городских властей, предписывающее привести в порядок улицы. Деревья обкладывали-камнями, красили в белый цвет. Маршировали школьники — готовились к демонстрации.
На одной улице мальчишки, свободные от предпраздничной репетиции, гоняли в клубах пыли тряпичный мяч. При этом юные футболисты не обращали никакого внимания на то, что их мяч то и дело пересекал сомалийско-эфиопскую границу. По рассказам местных жителей, никаких эфиопских пограничников нет ни здесь, ни на много миль к югу, то есть по ту сторону границы. Граница здесь — понятие весьма условное, и никто ее не замечает. По ту сторону границы, в Огадене, тоже живут сомалийцы, кочевники же вообще не признают никаких рубежей, а идут со своими стадами туда, где выпали сезонные дожди и зазеленели пастбища. При появлении эфиопских сборщиков налога на скот они уходят из Огадена на север, тем более что в Сомали такого налогообложения вообще не существует.
Из Бохотлеха в Бурао идут две дороги: одна, через Кирит, горная и, по мнению наших шоферов, не очень удобная, другая — сначала вдоль границы, а потом на север. Выбираем вторую. Прямая как стрела просека через буш. Это и есть дорога. По пути видим несметное множество, буквально тысячи, термитников самых причудливых форм. Впечатление такое, будто мы на огромной выставке абстракционистской скульптуры. Среди термитников попадаются очень высокие, в два-три человеческих роста.
Часто встречаются небольшие искусственные водоемы — уары. Проблема воды всегда была жизненно важной для сомалийских кочевников. Строительство уаров, или, как их еще называют, баркадов, было издавно распространено в Сомали. В настоящее время правительство всячески поощряет создание таких водохранилищ местными жителями. Им выделяют специальные участки, желающих строить освобождают от налогов. Обычно баркад строит семья, состоящая из братьев, ведущих совместное хозяйство. Есть семьи, владеющие несколькими баркадами в разных местах. Часто воды в баркаде хватает лишь для семьи, построившей его, но иногда воду продают. В сухой сезон бочка воды стоит двадцать пять шиллингов, в дождливый сезон — пять. Много баркадов разбросано по дороге от Бохотлеха до Бурао. И возле каждого — небольшой придорожный поселок. Жизнь сомалийского кочевника тесно связана с такими поселками.
Это своего рода небольшие торговые центры, куда стекается кочевое население, чтобы купить продовольственные товары, выпить чашку чая, узнать новости и вечером или на следующий день уйти опять в район своего кочевания.
В таких поселках всегда можно купить сахар, чай и другие продукты. Здесь часто останавливаются шоферы. Хозяин чайной, именуемой по-английски ти-шоп, нередко сам — бывший кочевник, и чаще всего его семья по-прежнему кочует со стадами где-нибудь поблизости, а он здесь подрабатывает. В одной из таких ти-шоп мы остановились пообедать. Поселок назывался Вараби, мы же между собой перекрестили его в «Воробья». «Воробей» остался в памяти не только из-за названия. На его северной окраине росло очень высокое дерево, необычное для здешней флоры. На верхушке дерева был укреплен сомалийский государственный флаг — голубое полотнище с пятиконечной белой звездой посредине. Жители поселка с гордостью показали нам свою достопримечательность.
За время путешествия мы часто встречались с проявлениями национальной гордости сомалийцев. При нас был принят декрет о том, чтобы во всех сомалийских кинотеатрах перед началом фильма на экране в течение нескольких минут демонстрировался государственный флаг страны и звучал гимн Сомалийской Демократической Республики. При этом зрители были обязаны вставать.
К вечеру мы добрались до Бурао, завершив, таким образом, кольцевой маршрут до наступления рамадана и до празднования годовщины революции 21 октября. Оба они начинались на следующий день.
ПРАЗДНИК В ХАРГЕЙСЕ
Вернувшись в Харгейсу, мы обратили внимание на необычное оживление. На улицах стояли группы людей, что-то обсуждали, спорили. Оказалось, жители Харгейсы ждали выступления по радио губернатора провинции генерала Харби, который, как надеялись некоторые, перенесет начало рамадана хотя бы на один день. Главный праздник сомалийцев — годовщина революции 21 октября— совпадал в этом году с началом рамадана[8], запрещающего есть и пить от восхода до захода солнца. А какой же праздник без хорошего угощения! Но рамадан не перенесли.
Утром 21 октября город проснулся раньше обычного, ведь в семь часов начинался военный парад и праздничная демонстрация жителей Харгейсы. Толпы нарядных горожан потянулись на окраину, где на огромном поле уже выстроились войска и колонны демонстрантов. Зрители расположились в основном по склонам близлежащих холмов, образовавших естественные трибуны; сотни почетных гостей, среди которых было много советских людей, разместились на трибунах — рядах стульев, огороженных канатами. Впереди на деревянном возвышении стояли руководители Северо-Западной провинции и военного округа.
Сначала губернатор и командующий округом объехали выстроившиеся войска, затем начался военный парад. Вызывая шумное одобрение зрителей, прогромыхали бронетранспортеры, артиллерия различных видов, прошли церемониальным шагом пехотные подразделения, а над ними дважды пронеслось звено реактивных истребителей. Над полем появился одиночный истребитель, выполнивший несколько фигур высшего пилотажа. То, что произошло потом, напомнило нам кадры из кинофильма, показывающие, как знаменитый летчик Валерий Чкалов пролетает под мостом. Моста здесь, правда, не было, но капитан Абдуррахман (позднее мы с ним познакомились) дважды провел свой самолет так низко над трибунами, что часть зрителей на склоне холма повалило воздушной волной, когда самолет взмыл над ними вверх, а командующий округом погрозил кулаком вслед умчавшемуся самолету.
Тем временем уже пошли колонны демонстрантов. Каждая колонна представляла какую-нибудь организацию. На красочно оформленных фургонах, превращенных в движущиеся сцены, разыгрывались целые спектакли. На одном — стрекотали швейные машинки, на другом — матросы крутили штурвал и размахивали сигнальными флажками, на третьем — сваривали какие-то конструкции. Цифры и диаграммы свидетельствовали о достижениях за прошедший год.
Далее шли школьники, начиная от самых маленьких, которые несли деревянные доски с изречениями из Корана. Маршировали они, как заправские солдаты, тем же церемониальным шагом с притоптыванием через каждые два шага. Недаром в течение двух месяце® перед праздником они занимались строевой подготовкой, и школьные занятия были сведены к минимуму.
Замыкала демонстрацию огромная колонна кочевников, которые вели верблюдов, нагруженных разобранными хижинами и прочим немудреным скарбом; шли целыми семьями. Во главе колонн шагали старики, которые, поравнявшись с трибуной губернатора, отделились от колонн, ведя за собой пять лучших верблюдов. Это был традиционный дар