малейшего внимания.
– Послушница Ринни, слушай меня и повинуйся. Ты боишься, не правда ли? Я знаю, что боишься. Прочти литанию против страха. Она спасет тебя.
Лицо старухи потемнело, оно стало пугающим и злобным.
– Вспомни ее и повторяй ее. – Голос ее приобрел повелительные нотки, переплетенные с неотразимой силой Голоса. – Отныне у тебя нет никаких других мыслей, ты будешь твердить литанию против страха. Никаких других слов, никаких других мыслей, никаких воспоминаний о реальности. Литания – это ты, литания – это все, что существует в мире.
Джессика услышала, как в коридоре раздался звук падения, а затем молодая женщина заговорила, сначала тихо, а затем все громче и громче, произнося нараспев литанию против страха.
Джессика уставилась на Лезию.
– Что ты сделала?
– Верховная Мать думает, что я не могу добраться до них сквозь стены. Она ошиблась. – Старуха рассмеялась. – Я убийца сознания!
Выбежав из палаты, Джессика увидела распростертую на полу послушницу Ринни. Она находилась в гипнотическом трансе и беспрестанно повторяла одно и то же, снова и снова, замкнувшись в бесконечной аутистичной петле: «Страх убивает сознание и разум» – и следующие слова, снова и снова, не в силах остановиться.
Джессика опустилась около нее на колени и принялась трясти Ринни за плечи.
Другая послушница сказала:
– Я вызвала помощь! Сюда идут медицинские сестры и Верховная Мать!
Они вдвоем попытались избавить несчастную от заклятия старухи, но тщетно – юная послушница продолжала бормотать литанию, перевирая слова, которые за тысячи лет помогли очень многим сестрам.
«Я не должна бояться,
Страх убивает разум.
Страх – это маленькая смерть, несущая полное уничтожение.
Я встречу страх лицом к лицу, я позволю ему пройти сквозь меня.
И когда он пройдет, я обращу на него мой внутренний взор и прослежу его путь.
Там, где пройдет страх, не останется ничего.
Останусь только я».
Эти слова жгли мозг Джессики словно огнем, но они не приносили теперь облегчения, не успокаивали. Они лишь заставляли ощущать мурашки на коже, когда медицинские сестры уносили прочь несчастную жертву, продолжавшую бессмысленно лепетать древнюю литанию.
* * *
Для того, чтобы достичь величия, надо сначала возжелать его, но именно в этом многие терпят неудачу. У них нет искры, воспламеняющей ослепительное пламя, ведущее к достижению.
Граф Хасимир Фенринг; из частной беседы с императором Шаддамом IV
Несмотря на то, что главной задачей графа было исполнение обязанностей министра по делам специи на Арракисе, ум Хасимира Фенринга не ограничивал себя этой должностью. Он занимался бесчисленными махинациями, дергал за ниточки, формировал мнения при дворе Кайтэйна и в Ландсрааде. Он не упускал ни одной возможности укрепить влияние и подвигать фигуры на игровой доске, естественно, только ради службы императору Шаддаму. Но не забывая и о себе.
Теперь его внимание привлек герцог Лето Атрейдес, который внезапно появился при дворе и заявил о своих притязаниях. Он мог стать очередной пешкой, а может, даже и протеже.
Стройный, с отменным вкусом одетый Фенринг неторопливо шагал по тропинкам лабиринта из живой изгороди перистых деревьев в одном из многочисленных двориков своего дворца. Рядом с ним шла его милейшая жена Марго, воплощение уравновешенности, красоты и изящества. Он обожал ее. Лицо светлой блондинки с сияющими глазами могло бы бросить вызов мастерству величайшего скульптора, но главным достоянием Марго являлся ум, во всяком случае, для Фенринга.
С его узким лицом, безвольным подбородком и порывистыми движениями Фенринг не выглядел мужчиной, способным завоевать сердце такой красавицы одними только физическими достоинствами. Марго, воспитанницу ордена Бинэ Гессерит, назначили в жены Хасимиру Фенрингу, когда они с Шаддамом были еще молоды, амбициозны и бесшабашны. Ведьмы предложили Анирул в качестве первой жены Шаддама, но этот брак закончился катастрофой.
Фенринг и Марго, однако, идеально подошли друг другу. Он прекрасно сознавал, что она подчинялась инструкциям Ордена сестер наблюдать за ним и доносить свои наблюдения на Уаллах IX, но он все же стал для нее чем-то большим, чем объектом приложения навыков. Как два фрагмента мозаики, идеально подошедшие друг другу, они стали близкими партнерами, каждый со своими преимуществами, делами и обетами верности, и отлично дополняли друг друга.
Фенринг сейчас держал жену за руку, ощущая теплоту ее кожи и мягкие ласковые пальцы, обхватившие его руку. Ее теплая улыбка лучилась такой искренней любовью, что он верил в ее неподдельность. Но кто мог знать воспитанниц Бинэ Гессерит?
Когда они вошли в тень перистых деревьев, длинные листья издали шелестящий звук. Передатчики, подвешенные среди листьев, излучали беспорядочную вибрацию, которая выводила из строя любые подслушивающие устройства, и Фенринг не сомневался, что никто не услышит их разговор.
– У меня есть идея, моя дорогая, – сказал он.
– Неужели? Когда это у тебя не было идей?
– Я положил глаз на подходящего ученика, он проявит себя, если я стану его наставником.
– Ты всегда видишь в людях только хорошее, мой дорогой супруг.
– Нет, просто я очень проницательный судья.
– И кто же этот новый кандидат?
Они подошли к фонтану, распылявшему радужно сияющую в сверкании солнечных лучей аэрозольную завесу.
– Ты, наверное, удивишься, но выслушай меня. Лето Атрейдес поменял приоритеты, и мне думается, что я смогу ему помочь, вылепить из него нечто стоящее.
Марго задумалась.
Фенринг между тем продолжал.
– Герцог Каладана неукоснительно блюдет честь, но теперь она стала для него ловушкой. Для того чтобы добиться успеха в политике Ландсраада, надо уметь различать оттенки серого, а не только черное и белое. Его взгляды несколько улучшились после Оторио, да и на самом Каладане, ах-х-х, тоже многое изменилось.
Марго согласно кивнула.
– Да, над этим стоит поразмыслить. Я помню, как мужественно вел себя Лето во время конфискационного суда, несмотря на то что рисковал потерять все владения и жизнь.
Фенринг сжал руку жены.
– Да, и это он в свое время расстроил планы тлейлаксу и раскрыл заговор Харконненов против Дома Атрейдесов. Признаюсь, я восхищен и ожидаю, что мы увидим еще много стычек между Харконненами и Атрейдесами.
Марго нежно погладила мужа по щеке, и Фенринг покраснел от удовольствия.
– Я с интересом понаблюдаю за твоей работой, мой дорогой, как и всегда.
– Надо сначала разобраться, что на самом деле представляет собой герцог Лето, хм-м-м, – буркнул Фенринг и посмотрел на самое высокое перистое дерево, персиковые шипы которого готовились взорваться спорами. – Он может сделать отличную политическую карьеру, если ему хватит характера.
Несмотря на то что лорд Атикк умер – его тайно отравили в собственных апартаментах, – казалось, что никакого расследования не предвиделось. Лето не мог понять, как реагировать на предположения придворных. Его, собственно, не обвиняли, наоборот, хвалили за умное решение проблемы с вызовом от этого бесноватого. Сам факт, что другие аристократы поверили, что герцог Каладана способен отравить противника, чтобы избежать дуэли – и даже восхищались им за такой аккуратный и окончательный выход из положения, – заставлял Лето задуматься, как на него смотрят другие, кем его видят