Читать интересную книгу Полное собрание сочинений. Том 13. Запечатленные тайны - Василий Песков

И находки пошли одна за другой. Серебро, золото попадались нечасто, но с интересом встречалось и покупалось-перекупалось все, извлеченное тут из земли. Для некоторых жителей Старой Рязани кладоискательство сделалось промыслом и, говорят, неплохо кормило.

Нынешние археологи недобрым словом поминают кладоискателей, нанесших «культурному слою» непоправимый урок. Археологи прошлого века поначалу вели работы тоже почти любительски. И тоже с нынешней точки рения принесли вреда больше, чем пользы. Но их раскопки впервые позволили глянуть за пелену времени. Город, о котором было известно только по упоминаниям в летописях и поэтической «Повести о разорении Рязани Батыем», стал обретать для историков реальные очертания. Три крупных холма в городище, прежде всего раскопанные, оказались остатками каменных храмов.

Раскопки фундаментов выявили сходство этих построек с храмами в Чернигове и Смоленске.

И сразу стало возможным представить себе архитектуру церквей, их высоту, их силуэты над городской стеной.

Строго научные и тщательные раскопки в 40-х годах и долго после войны в Старой Рязани вел археолог Александр Львович Монгайт, передавший дело всей своей жизни наиболее прилежному из последователей — Владиславу Петровичу Даркевичу.

За годы раскопок тут найдены тысячи древних вещей, всего нельзя перечесть — остатки мечей, лопат, серпов, остатки посуды, стальные кресала и кремни для добывания огня, кузнечные инструменты, топоры, молотки, литейные формы, дужки ведер, наконечники стрел и копий. Обычны среди находок игрушки детей, украшения женщин, поясные накладки и накладки на конской сбруе, резьба по камню, по кости, амулеты из медвежьих клыков, застежки, кресты, светильники. Найден обычный для тех времен бытовой «инструмент» — костяная лопаточка для копанья в ушах. Столетия пролежали в земле гривны из серебра, безмены и гирьки, торговые пломбы. И, конечно, много на городище могил — ритуальные погребения мирного времени и могилы, где рядом и друг над другом лежат останки десятков людей — взрослые, дети. В том же временном слое: обгоревшие зерна ржи и пшеницы, пепел спаленного дерева и соломы. Это декабрь 1237 года.

Все тут найдено не в год, не в два, не в тот час, как захотелось найти. («Хотя бывало и много счастливых случайностей!») Кропотливая работа по строгому плану, «работа не столько лопатой, сколько ножом и кистью», возобновляется каждое лето. В находках многое повторяется, но были тут и сенсации.

Всегда сенсация — клад. Их найдено тут двенадцать. «Клад в рутинной работе раскопщиков — событие чрезвычайное. Это праздник.

Позднее находку положат в музее на бархат или закроют в тяжелом сейфе. Но до этого ценность кто-то увидит в глыбе земли. И такая находка — всегда неожиданность». Это слова Владислава Петровича. Сам он радость большой удачи испытал летом 1966 года, обнаружив в раскопе клад серебряных украшений. И не заморских, а кованных тут, в Рязани, в мастерской древнего ювелира!

Так представляют историки и художники облик старой Рязани.

Реконструкция штурма города в 1237 году.

В нынешней новой Рязани в музее мне показали эту находку. Массивное, холодящее руку старинное серебро с тонким, отменного вкуса узором! Кто-то из древних спешно зарыл драгоценности в мерзлую землю, когда гудел вечевой колокол, когда Рязань, возможно, уже горела и враг врывался в проломы ее защитной стены.

Однако клад кладом — он ценность яркая, впечатляющая! — но при раскопках очень важны и невзрачные с виду находки, например, застежки от книжных окладов, металлическое писало, писали которым по бересте. Это свидетельство: в Рязани были не только умелые кузнецы, гончары, искусные резчики, ювелиры, но были и просто грамотные люди, умевшие писать и читать.

Важны и совсем незаметные для стороннего глаза находки: миллиметровая жилка древесного тлена — след подполья в жилище, остаток печи, пепел дерева и соломы, кости рыб и животных. Сопоставление находок, их топография дают богатую пищу для размышлений, для реконструкции облика города, для представленья о том, что промышляли, с кем и чем торговли, на что охотились, кому молились, как радовались и веселились наши далекие предки.

Рязанское городище сейчас признается первостатейным археологическим памятником нашей страны. Все в целом оно представляет для историков подлинный клад, почти такой же, как рухнувшая под пеплом вулкана Помпея.

Находки на месте спаленного города — кресты из золота, урашения. Клад был закопан в землю в роковой для Рязани день.

Уже многие годы ведет раскопки в старой Рязани Владислав Петрович Даркевич.

* * *

Владислав Петрович намерен написать популярную книгу, «оживляющую» Рязань. И по рассказу его можно представить себе этот город.

Выбор точки для города был безупречным. Соображения стратегического порядка не потеснили заботу о красоте места. С окской кручи открываются живописные дали Мещеры, с лугами, болотцами, кустарником и деревьями. И рядом Ока. Крутые обрывы оставляют возле воды полоску земли для пристани, а выше — величественные валы. Юный Виссарион Белинский, посетивший Рязанское городище в 1820 году, написал: «Эти места достойны, чтобы на них стоял столичный город».

Со стороны хозяйственной у древней столицы тоже были все преимущества. Перед лицом — большая, богатая рыбой вода, за спиной — черноземное поле. Луга и лес рядом.

Обилие зверя, бортные угодья. Но главное — город стоял на великом водном пути. Ока и Волга с притоками и короткие сухопутные волоки связывали Рязань почти со всеми городами Руси, с караванными путями, идущими в Среднюю Азию, Персию, на Кавказ. (В раскопках находят хорезмийские бусы из сердолика и хрусталя, иранскую бирюзу, крымские амфоры, янтарь из Прибалтики, печати из Византии). Из Рязани в дальние страны увозили меха, мед и воск.

А на внутренний рынок Рязанского княжества местные мастера поставляли все — от ножа и сапог до тончайшей работы ювелирных изделий.

С Оки и с юга, с хлебных равнин далеко было видно три каменных храма. Остальной город был сплошь деревянным: дома, сараи, церквушки — все рубилось из бревен и крылось щепою и тесом. Естественно, город боялся огня.

Но в вечевой колокол били не только когда случались пожары. Молодое Рязанское княжество было на Руси пограничным со степью.

Беспокойные кочевые соседи, набегавшие с Дикого Поля, в первую очередь поживиться стремились в Рязани. Земледельцы, кузнецы, плотники, ювелиры и рыбаки обязаны были искусно владеть и мечом. Ощущение постоянной опасности, постоянные стычки со степняками (да и с соседями-единоверцами тоже!)

воспитали тут, на Оке, особый «рязанский характер» — людей предприимчивых, небоязливых, готовых с кем угодно сцепиться («за князем — в огонь и в воду!»), людей с «буею речью», упрямых и непокорных. Словом, то были люди беспокойного пограничья, у которых вечевой колокол вызвал не страх, а приливы энергии.

Жило в столице людей, по нынешним представленьям, немного — тысяч семь-восемь. Но и вся-то земля в те годы была редко населена.

Нынешний семимиллионный Лондон имел населения тридцать тысяч. И Париж столько же.

А Москва была еще городком, для которого Рязань с ее соборами и ремеслами была тем же примерно, чем является нынешняя Москва для нынешней Рязани.

Город на Оке расширялся и рос, богател, процветал. Летом 1237 года город еще не чуял беды.

На пристани теснились ладьи и лодки купцов, курился дымок над домами ремесленников. С дальних речек княжества, с Усманки и Воронежа, доставлен был урожай меда и бобровые шкурки. Но беда была уже близко. Осенью сторожевые отряды с тех же далеких речек принесли весть: из Заволжья с востока идет неведомый враг.

* * *

В музее современной Рязани есть впечатляющий уголок — панорама штурма Старой Рязани Батыем. Редкий по силе воздействия экспонат! Сначала видишь плоское полотно с огромным — черным по белому — рисунком древнего города и слышишь спокойный, повествующий голос. Потом — набат, полотно подымается, и ты свидетель того, что случилось 21 декабря 1237 года.

Город в огне. (Горшками с горючей смесью из катапульт и стрелами с огненной паклей поджечь деревянную крепость было нетрудно.)

Со стены летят еще бревна, льется смола, кипяток, еще слышен набат, но в проломы над валом уже устремились разъяренные люди с кривыми мечами. Это пятый день штурма.

В этот день Рязань перестала существовать. Мужчины-защитники все полегли. Детей, стариков, женщин косоглазые воины рассекали мечами, в иных, как в мишень, забавляясь, пускали стрелы. «А храмы божия разориша, и во святых олтарех много крови пролияше. И не оста во граде ни един живых: вси равно умроша и едину чашу смерту пиша…»