той да светлой светлици,
Где жывёт Овдотьюшка-бела лебедь жа.
Он срывал у ей да как крепкой замок,
Отворял у ей двери <...> да двери на пету,
Эй зашёл он светлу <...> да светлу светлицу,
125. Помолилса он Восподу Богу жа,
Поздоровалса с Овдотьюшкой белой лебедём.
«Приходи-ко-се, Иванушко свет Гординович;
Ишша милости прошу да по-старому
Да прошу нонеце жыть да как по-прежному». —
130. «Я приехал к вам жыть да не по-старому,
Я приехал к вам жыть да не по-прежному;
Я приехал к тобе за добрым делом, за сватосьвом!»
Да опали тут Овдотьюшки да как белы руки,
Да подрезало у Овдотьюшки резвы ноги;
135. Да засрежаласе Овдотьюшка во дорожецьку,
Засобираласе Овдотьюшка во котомоцьку.
Да собраласе-снаредиласе во дорожецьку;
Ишша брал-то Иванушко за праву руку
Да повёл он ей да на белы сени.
140. Тут Овдотьюшка увидела — труп лежит целовецеськой;
Тут заплакала-зарыдала как горюцёй слезой:
«Уш ты ой, мой батюшко да красно солнышко!
Уш ты ой, моя матушка, зо́ря утренна!
Вы умели миня вспоить-вскормить да выру<о>стить,
145. Умели миня во грамотку веть выуцить,
Не умели миня да взамуш выдати!»
Да тут зарыдала да крепким голосом;
Да немного время пришло плакати.
Веть скоро того время миновалосе.
150. Выходили они веть да как на красно крыльцо;
Да отвязывал Иванушко да как добра коня,
А садил-то Овдотьюшку во седёлышко,
Да заскакивал сам скорешенько,
Да стегал-то, понюгал да как добра коня.
155. Да в котору же пору срежал да как Данила, Данила Белого
Да отправлял со письмом да ко Издолишшу.
Да скорешенько снаредилса да Данила Белой же
Да поехал он Данила ко цюдовишшу.
Да приехал Данила к цюдовишшу середи нощи
160. Да колотицьсе под окошком под костисьцятым*.
Пробужаицьсе Издолишше ото сна да богатырского:
«Ишша кто ноне колотицьсе да середи ноци да темной жа?»
«Я приехал нонеце да как из города
Да из города из Цернигова;
165. Да приехал ноне к нам да как Иванушко
Да увёс нонеце у Вас Овдотьюшку!»
Тут Издолишшо замыцяло-запышало жа,
Закрыцял-то он да по-зверыному,
Зашипел-загремел да по-змеиному:
170. «Вы ставайте-ко, ведите да как добра коня
Да снарежайте-ко, уздайте да ворона коня!»
Да кой пору (так) снаряжалса-одевалса да всё проклятою,
Да приготовили конюхи да как добра коня,
Выходило се Идолишшо на красно крыльцё,
175. Да садилса он да на добра коня,
Да полетел во тот горот<д> во Чернигоф жа.
Прилетел к тому королю да к Цернигофцю —
Он гремел-стуцял да под окошецьком.
Да пробужалса король ото сна да глубокого,
180. Отворял то окошецько всё косцисьцето
Да валилса на окошецько белой грудью.
У его спрашывало Издолишшо да всё проклятоё:
«У вас ес<т>ь, нет нонеце да как Овдотьюшки?» —
«У нас нет ноне Овдотьюшки, не находицьсе:
185. А приежджал-то у нас да свет Гординович
Да увёс, уташшыл ноне Овдотьюшку!»
Да отвернуло веть Издолишшо от окошецька —
Полетело веть <в>суго́н да за Иванушком.
Ехал времецька да немного же,
190. Ишше той же ноцюшки да ноци темной жа
Он состыг-настыг их да на темной ноци;
Да приехал к тому же ко шатру белу
Да спустил своего добра коня в (к) белояровой пшеници жа:
«Ишша есь* конь коня перебьёт ишша,
195. То богатырь богатыря переможот жа!»
Да не испугалса тут доброй конь Иванушков:
Да не мог отшыпци от пшеници жа.
Да зашол Издолишшо проклятоё, в шатёр зашол:
«Ишша што же вы спите да не розбудитесь?»
200. Отвецял-то Иванушко да свет Гординовиць:
«Ишше што же ты по ноцям леташ нонеце;
Ишше што тибе нонице да как не спиться же?..» —
«Ты зацем ноньце увёс, украл Овдотьюшку?»
Отвецял-то Гординовиць:
205. «И што нон(е) веть долго спиш да обуваиссе!»
Да много время да спорылись,
Да взошло-то веть красно <...> да красно солнышко,
Да потухла зоря <...> да зоря утрянна.
Да собралисе они да на добрых коней,
210. Да розъехались они в тры прыска да лошадиных жа,
Да съежжались они друх с другом поблиско;
Ишше бились-то, рубились да как вострой саблей,
Ишше тыкались копьями — да копья долгима.
Все копьиця по насаткам да поломалисе,
215. Всё до рук-то ноне у их выбрало.
Да сходили они да как веть з добрых коней,
Да схватилисе они да во охабоцьку*,
Да возились они да едны сутоцьки.
Ишша стал-то слабеть да как Иванушко,
220. Да <в>змолилса он Богу — да самому Христу:
«Я служыл-то за ту веру за крещону жа,
Уш я ту же веру верыл да православную —
Выдават меня Господи да на цистом поле
Да такому жа проклятому да все Издолишшу!»
225. Да прыбыло ему силушки цють не вдвоё же;
Подопнул-то Издолишша под праву ногу,
Ишша пало<-> то Издолишшо на сыру землю.
А бросилса Иванушко за вострым ножом,
Да не оцюдилса при себе нож булатной жа;
230. И закрыцял-то Овдотьюшки-белой лебеди:
«Ты ташшы-ко-се, Овдотья же да бела лебедь же,
Позабыл же я в шатре да как нош булатной мой!»
Да вынесла Овдотьюшка да нош булатной,
Увидала, што сидит Иванушко да на Издолишше,
235. Да убросила нож булатной да во камыш-траву,
Да подходила блиско-поблиско
Да содергала его веть да за могуць плеци.
Он вывернулса — Издолишшо да из Иванушка,
Закрыцял-то он Овдотьюшки-белой лебеди:
240. «Ты неси-тко, Овдотьюшка, шолковых опутинок!»
Да прынесла Овдотьюшка как опутинок, —
Да оне свезали, обуздали да как резвы ноги,
Да свезали у его да как белы руки,
Да повели-то Иванушка ко сыру дубу,
245. Привезала его веть да ко сыру дубу.
Да стоял тут Иванушко да одны сутоцьки.
Они спали-отдыхали — да как Издолишшо.