Читать интересную книгу Добро пожаловать в NHK! - Тацухико Такимото

Теперь… Мы с Ямазаки переглянулись: настал черёд Мисаки.

Я ждал в предвкушении. Я надеялся, что она будет говорить нелепости вроде тех, что я слышал от неё каждый вечер на консультациях. Я надеялся, что от её слов мне станет смешно и весело.

Однако Мисаки, стоя на трибуне, слегка дрожала, лицо её было бледным. За всё время она так и не сказала ничего интересного. Слабым, но быстрым монотонным голосом она произнесла посредственную речь о Библии, не отрывая взгляда от своих туфель.

Кажется, ей было плохо. Её манера держаться натолкнула меня на мысль, что она похожа на девушку, над которой все издеваются ещё с младшей школы.

***

Школа миссионерского служения подошла к концу.

После десятиминутного перерыва должна была начаться «служебная встреча». Во время перерыва все мило болтали друг с другом ― группки домохозяек, мальчишек и молодых людей. Все разошлись по группам, беседуя и счастливо улыбаясь.

― Казума сейчас в Вефиле…

― …вызвавшиеся служители…

― Так вот, тот ремонт, что мы делали…

― …сёстры Сатоми, наконец, крестились.

Специальные термины использовались так часто, что я толком не смог разобраться в разговоре.

Я посмотрел в угол зала для встреч, где в одиночестве сидела Мисаки, согнувшись на стальном стуле. Она вся сжалась, изо всех сил стараясь не выделяться из толпы. Там, в углу комнаты, она пыталась ничем не выдавать своего присутствия. Она была ужасно бледна. Всякий раз, как кто–нибудь проходил мимо, Мисаки опускала взгляд в пол. Казалось, она боялась, что кто–нибудь попытается заговорить с ней. На перерыве желающих не нашлось. Похоже, этого она и хотела.

В дружелюбном зале для встреч она одна не вписывалась в окружающую обстановку.

― Пошли домой, ― я подтолкнул Ямазаки к двери.

― Эй, да ты чего, Сато? Сейчас будет служебная встреча!

Гляза Ямазаки были налиты кровью, и я догадывался, почему. В технических терминах, которые были нам ближе всего ― иначе говоря, в терминах эротических игр, ― «служба» значилась как «специальный вид заботливого массажа, который служанка в фартучке делает своему хозяину».

― Это служебная встреча! Вон те девчонки будут нас обслуживать!

― Не говори глупостей!

Захватив Ямазаки в полный нельсон, я выволок его наружу. Когда мы добрались до главного входа, нас окликнули сзади:

― Эй, вы!

Это был младший из тех двух проповедников, с которыми мы встречались раньше, парень из средней школы. Он пристально смотрел на нас, держа руки в карманах блейзера:

― Вы ведь пришли сюда просто дурака валять, да?

Внезапно Ямазаки сорвался с места. Он умчался, даже не оглядываясь назад.

Я снова остался один.

Однако парень не стал на меня кричать. Напротив, мы зашагали по неосвещённой улице вместе. Хотя уже стояло лето, ночной ветер был не по сезону холодным. Парень курил сигарету. Он выдохнул: «Ах…»

― Это, по–моему, запрещено заповедями.

Предвосхищая мою просьбу, парень достал «Зиппо» из кармана и довольно–таки отточенным движением зажёг ещё одну сигарету.

Шагая по правую руку от меня, он пустился в объяснения:

― Бывает, людям вроде вас хочется чего–нибудь эдакого, потустороннего, так что они приходят посмотреть на собрание. Придурки–студенты вроде вас. Ну и что, как тебе? Весело было?

Я ничего не ответил.

― Я, знаешь ли, связался со всей этой религией не потому, что мне это нравится.

― Что ты имеешь в виду?

― Это мои родители. И мама, и папа обожают эту религию. В нашем доме я единственный с нормальной головой на плечах. Если б я когда–нибудь сказал, что хочу оставить церковь, как думаешь, что случилось бы? Как–то я заявил маме: «Хочу участвовать в школьных мероприятиях и ходить в гости к друзьям». Эта старая карга как разоралась: «Ты ― дьявол!». Даже оставила без обеда несколько дней.

Парень засмеялся:

― Я поддакиваю родителям столько, сколько нужно, чтобы они на меня не злились; а когда я выхожу из дома, я делаю то, что хочу.

Значит, в школе он ведёт себя как нормальный мальчишка, заключил я, а находясь дома, притворяется набожным, религиозным человеком. Ведёт двойную жизнь.

― Я всё это к тому, чтобы вы, парни, не сделали ошибку и не вступали к нам, ― говорил он серьёзно, ― Сегодня все суетились вокруг вас, верно? Все так радовались, да? Вы, верно, могли решить какую–нибудь чепуху вроде «может, я смогу поладить с такими милыми людьми»? Ты ошибаешься. Это уловка. Они так действуют не из какой–то там бескорыстной любви. Это способ обращать людей в свою веру.

― Когда ты попадаешь внутрь, всё как в любом другом нормальном коллективе. Все хотят быть старшими. Все хотят попасть в рай. Мой отец отчаянно пытается устроить себе повышение, даже шлёт подарки лидерам. Ужасная глупость. А видел, что сегодня было? Эта девчонка, выступавшая последней, до недавнего времени была просто обыкновенным исследователем, но родственники твердили ей, чтобы она записалась в миссионерскую школу, пока она, наконец, не согласилась. Когда она, член семьи, ходит в миссионерскую школу, её тётя поднимается в статусе.

Я попытался выудить побольше сведений о Мисаки.

― Э? ― парень моргнул. ― Ну, она стала изучать Библию совсем недавно. Обычная девочка ― то ли приёмный ребёнок, то ли на каком–то попечительстве у этой пожилой женщины. Её дядя, похоже, не интересуется религией, что может оказаться для неё спасительным. Хотя нет, наверное, так она лишь разрывается между двумя сторонами, что ещё хуже. Она почему–то всегда выглядит измученной.

Я был ужасно благодарен парню за эти конфиденциальные сведения.

Когда мы расставались, мальчик ещё раз предупредил меня:

― Повторяю, не надо. Ни за что не обращайтесь в их веру. Впрочем… Обращайтесь, если хотите, мне плевать, только тогда не заводите детей.

Я легонько кивнул и пошёл домой.

Часть третья

На следующий день мы с Мисаки гуляли по улицам города. Небо было безоблачно–синим. Поскольку в тот день была суббота, возле станции было много людей, и от всего этого меня слегка мутило.

Как мы и договорились, я встретил её в окрестном парке в час дня, и мы отправились прямо к станции. Примерно два часа спустя мы ещё гуляли. Мы просто шагали и шагали без перерыва. Хоть Мисаки и шла впереди меня, якобы указывая дорогу, у меня было чувство, что мы уже некоторое время всё ходим и ходим кругами по одним и тем же местам.

И всё же Мисаки шагала вперёд без тени сомнения.

Наконец, я не выдержал.

― Эмм, а куда мы идём?

Мисаки обернулась:

― Что–что?

― Ну, то есть, какой у нас пункт назначения?

― А разве нельзя просто так гулять?

Я возвёл глаза к небу.

Мисаки остановилась и сложила руки на груди, глубоко задумавшись.

― Хм. Да, после твоих слов мне тоже кажется, что это слегка странно. Если подумать, люди обычно стараются выбрать, куда идут.

Мне сказать было нечего.

― Слушай, а куда, по–твоему, обычно ходят люди?

Я и сам толком не знал ответа. А чем, для начала, мы вообще занимались? Была суббота, вторая половина дня, мы встретились, чтобы прогуляться по городу. За кого нас вообще нужно принимать? Если б я мог ответить на этот вопрос, возможно, наш конечный пункт оказался бы другим.

Так или иначе, я спросил:

― Мисаки, а есть место, куда бы ты хотела сходить?

― Нет.

― Ты уже обедала?

― Ещё нет.

И, на какое–то время, мы решили зайти в располагавшийся неподалёку семейный ресторанчик.

***

Когда мы вошли в семейный ресторан, Мисаки сказала:

― Я в первый раз обедаю в таком месте.

Я закурил. Кончик сигареты слегка дрожал. Мне было ужасно тяжело. Я мечтал о солнечных очках. Если бы у меня были солнечные очки, мне не пришлось бы беспокоиться о разглядывающих меня незнакомцах,.

Мисаки заказала блюдо дня. Ела она быстро, с аппетитом, а я попивал свой кофе.

Проклятье, думал я. Кофеин ещё сильнее мешает успокоиться. Скоро я начну подозрительно себя вести.

Мисаки, однако, была вполне довольна. Кажется, она искренне забавлялась, собирая какое–то оригами из бумажных салфеток, лежавших на столе.

― Смотри, готово. Разве не здорово? ― это был журавль.

― Здорово. У тебя талант, ― похвалил я её.

У меня начал болеть живот, так что мы ушли из семейного ресторана.

Мы шагали ещё почти полчаса, прежде чем заглянули в кафе. Я выпил чёрного чаю, а Мисаки съела пирожное. Я пытался вспомнить, зачем мы вообще решили встретиться таким вот образом.

Тем вечером Мисаки сказала:

― Давай погуляем в городе. Если мы так поступим, я думаю, тебе должно стать лучше.