(Первый вертолет не взлетал - он барражировал над городом, как ястреб над перепелиным полем, как дежурный ракетоносец с ядерными бомбами - потому и поспел так быстро!)
- Сэнсей! В вашем распоряжении!
И только во взгляде немая укоризна.
Стрельцов снова ощутил себя полноценным президентом: особая президентская кожа приросла к нему, сверхчеловеческие - но нормальные владычные - руки опять действовали.
- Парфен, быстро в эту дыру. Там ждут, чтобы сдаться, заговорщики. Совершенно голые, но особо опасные. И прежде всего изъять у них рукопись. Пока не выдадут рукопись - не одевать!
Парфен ничего не понимал - но не интересовался подробностями. Он услышал достаточно - чтобы командовать.
- Моего лейтенанта ко мне!
Стрельцов протянул руку потрясенному Лушкину, вполне понимая, что само рукопожатие стоит ордена.
- Полковник Лушкин, благодарю за верную службу!.. Парфен, оформишь производство.
- Я вас тоже благодарю, лейт... полковник, - мелодично произнесла Оксана. - Дайте же что-нибудь, чем посвятить!
Ей протянули радиотелефон. Подтолкнули вновь испеченного полковника на колени.
- Посвящаю вас в бароны Сытные! - она хлопнула его по плечу антенной. - Встаньте, мой рыцарь.
Амур подошел и со своей стороны милостиво лизнул полковника Лушкина, барона Сытного. Незадачливого капитана между тем незаметно убрали.
126
Прорезав толпу, прямо в рынок влетел разномастный кортеж. Из первой машины впереди всех спешил мэр Мурин, граф Невский. За ним - личные русалки Личко и Платон Выговский.
- Александр Алексеевич! - приветствовал граф. - Как вам наше традиционное рыночное гостеприимство?
- Я протестую! - кипел Платон. - Налицо попрание протокола! Биг мэ, как можно подвергать президентку, пренебрегая предосторожностями.
От волнения он немного путался в словах, но все было понятно.
- Экий в нем панталык играет! - проворчал Парфен.
- Чего?
- Спесь, по-ихнему. Я ж под Очаковым служил. Ничего, мы еще там умели с панталыку сбивать... Между прочим, президент вас сейчас не принимает, пан Выговский! Потому приберегите протесты. Подадите письменно потом. И добавил тихо: - Никакой Биг-Бог тебе не поможет.
И действительно, Парфен сбил с панталыку: Платон замолчал. Вот ведь и красавец, и умный мужик, и воля в нем, но не ровня - и ничего с этим не поделать: простой министр, а перед ним помазанники народные.
Кстати, пора было к народу обратиться - перед тем как отбыть в персональном броневике.
- Беспошлинно торговать с Аляской будете! - объявил Стрельцов. - Специальную Сытную привилегию подпишу. Везите дешево икру и морошку.
- А мы морошкой торгуем! - радостно сообщил граф Невский. - Тут вот специальная палатка: "Морошка имени Пушкина" и златая цепь кругом.
- Вот и славно. У нас морошка - ягода Пушкина, а на Аляске - Джека Лондона. Помирятся. Продукты перевариваются без перевода.
Взгляд Стрельцова упал на оборванца, по-прежнему спавшего у подножья ларька.
- Протестанту этому - дать квартиру и разбудить. Спящих забастовок нам не хватало.
Такова и должна быть президентская милость: внезапной и стихийной, как судьба. Скорей всего, он квартиру пропил, может быть, он вообще вор, и уж наверняка тысячи хороших семей нуждаются больше. Но - президентский перст указал на него.
- Сначала разбудить, а потом дать квартиру? - уточнил Парфен.
- Нет, сначала дать - потом разбудить.
- Еще за полуострова просили! - раздались выкрики.
- Два-восемьдесят семь... Три-двенадцать...
- С полуостровами подождите. Вот станут полными островами - тогда решим проблемы разом. Три-двенадцать вернуть не трудно - вопрос только в какой валюте? Я предлагаю в экю: раз вы из окошка в Европу смотрите, надо и питье перевести на европейское счисление.
Амур изо всех сил махал хвостом и оттирал головой Парфена.
- Кстати, я тебя не познакомил, Парфен: это Амур, новый член нашей старой бродячей труппы. Пусть теперь - команды. Свой, Амур, свой, можешь не бодаться.
Президенту показалось, Парфен посмотрел ревниво на нового фаворита хотя бы и хвостатого.
Делегация мясников поднесла персональную вырезку для Амура.
- Выбери ему кусок, - кивнул Стрельцов.
- Уже нельзя, Сэнсей, - возразил Парфен. - Раз он член команды, непроверенным мясом кормить нельзя. Как и вас лично. Только если пустить через лабораторию.
- Извини, Амур, Парфен прав. Отныне - век тебе свободы не видать.
- Зато вы, Сэнсей, попробовали свободы, - осмелился наконец проворчать Парфен.
127
Подали броневик.
Сейчас они с Оксаной сядут - и кончится их побег вдвоем. Никто не сможет поручиться, что в каждой спинке кресла не сидит электронный "клоп". Язвительный Билибин сказал когда-то: "Из кремлевских спален никаким дустом не вывести особых насекомых". А уж шофер - агент УЙ явный.
Стрельцов жестом отодвинул Парфена. Вот они все еще наедине - посреди Сытного рынка. Только верный Амур остался у ноги.
- Слушай, выходи за меня замуж!
- Сразу "замуж"... А про любовь?
Это прозвучало как согласие.
- Я все время твержу тебе про любовь! Последние часы - только про любовь! Я ж уже говорил: с первого взгляда! Вот и Амур для нас нашелся.
- А как же наши государства?
- Государствам придется это принять. Они ведь называются не Капулеттия и Монтеккия, а немного иначе.
Она благодарно рассмеялась:
- И правда ведь: не Капулеттия и Монтеккия.
Они шли вдвоем и только вдвоем, словно бы разговаривая о государственных делах.
Да так, в сущности, и обстояло. Только у царей и президентов могут быть сладостные государственные дела.
Распахнутая дверца броневика была уже в одном шаге.
- Я не слышал "да".
- Да! Да-да!! Да-да-да!!!
128
"УШЕЛ В СЕБЯ", пока Оксана переодевалась и приводила себя в порядок. Пора было подвести кое-какие итоги.
Слишком уж хорошо организовал Феоктист Огуренков "латинский след".
И раньше, когда докладывал о происках Буренина, о том, что лидер лиловых что-то знает про подготовку Грамматического путча - говорил слишком отстраненно, многозначительно. Будто сам Феоктист знал больше, будто бы слазал в отдушину в ванной, взглянул на черный пружинный блокнот - и положил обратно.
Настал момент бесповоротно сжечь блокнот, благо в президентских аппартаментах уютно пылал камин. Блокнот сгорит - одна пружинка останется. А с Феоктистом что делать?
А как он поучал про "факты и факторы"! Но не предвидел, каким фактором слелается "Новая русская рулетка", если выйдет на латинице! А надо срочно издать ее по-русски, в смысле - на нормальной кирилице, и пусть миллионы желающих испытают свою судьбу! Написанную книгу не задушишь и не остановишь - это аксиома свободы, но можно скорректировать знаки, которыми она будет набрана.
Если бы филологи-троглодиты успели издать ее на латинице - получился бы уже не отвлекающий маневр. Задумали отвлекающую акцию - и чуть было не получили неуправляемую цепную реакцию. И только сам президент в последний момент предотвратил!..
Фактов, что Феоктист Огуренков повел свою игру, пока не набиралось. Когда появятся факты - окажется поздно.
УЙ - слишком большая сила, чтобы позволить себе роскошь дожидаться фактов. Само президентское сомнение - вполне достаточный факт: начал сомневаться - пора сменять.
Или даже наоборот: сначала сменять, а потом уже на досуге сомневаться.
"ВЫШЕЛ ИЗ СЕБЯ" и подписал Указы насчет Феоктиста и Стеллы Стрепетовой. Давно ведь собирался снять и Стеллу, так очень удобно заодно с Феоктистом. Да и с Оксаной ей не ужиться.
129
Вечером давался плановый пресс.
За кулисами Феоктист Огуренков, еще не знавший, что на его счет уже распорядились, потешал президента очередной историйкой про знание жизни Жорой Голубчиковым:
- Выхожу из метро, - всем рассказывает, -а в Теплом Стане грузин гусями торгует. Спрашиваю:
- Ты что же гусей из Грузии привез?
- Из Грузии, дорогой, из Грузии. Я в Поти яйца гружу, а они по дороге вылупляются. Очень теплый поезд потому что!.. Не забыть Фалдееву сказать, чтобы доплату брал за инкубатор на колесах! Расскажет - и ждет каждый раз, чтобы посмеялись хорошенько. А Жоре этот случай племянник пересказал. С трудом племянник нашелся, который пока еще своими ногами в метро ходит.
Стрельцов усмехнулся рассеянно: мысленно он уже сообщал прессе великую новость.
Жора Голубчиков подбежал, взглянул на Феоктиста подозрительно:
- Пора, Сэнсей. С боем часов, как всегда.
Журналистов, что-то прослышавших про утренние приключения, набилось множество. Но главную сенсацию они не могли и вообразить! Стрельцов посматривал снисходительно, как отец семейства, приготовивший детям нечаянный подарок.
Президенты уселись дружною четой.
- Дамы и господа, паны и паненки! Сегодня впервые в городе на Неве...