Читать интересную книгу Пионовый фонарь: Японская фантастическая проза - Огита Ансэй

Но тут женщина разглядела во тьме старушонку: румяное лицо ее приветливо улыбалось.

— Что ты тут делаешь? — спросила она.

— Сбилась с дороги, — ответила женщина, — и решила поворотить назад.

— Пойдем со мной, — предложила старушка. — Я знаю эти места. Куда тебе надобно?

— Мой дом за горой, — отвечала вдова.

— Тогда идем вместе! Мне тоже туда.

— Вот спасибо, — обрадовалась вдова. — А я уж не знала что делать.

— Тут я пройду и с закрытыми глазами. Не отставай!

Старуха пошла впереди, вдова поспешила следом.

Теперь, когда страхи исчезли, женщина вдруг почувствовала, что продрогла до костей.

— Куда это ты ходила? — спросила, шагая вперед, старуха.

— К родным, помогала печь моти. Говорили мне: «В горах ночью страшно, побудь у нас до утра», — да гостинец несу ребятишкам, рисовые лепешки, вот и спешу, — отозвалась вдова.

— Так у тебя есть лепешки? Прости меня, старую, с утра во рту маковой росинки не было. Дай мне одну лепешечку!..

Лепешки у женщины были завязаны в узелке, узелок — на плече. Маловато лепешечек, но одну, пожалуй, не жалко. Спасибо старухе, дорогу показывает.

— Трое у меня ребятишек, и маловато лепешечек, да поделюсь, спасибо вам за доброе дело. — Женщина остановилась и, прижав узелок к груди, нащупала две лепешки. А старуха уже тянула к ней свою желтую руку.

— Вот спасибо, — прошамкала старушонка и вновь зашагала вперед, жуя на ходу лепешку. Спустя некоторое время она обернулась:

— Дай мне еще лепешечку. В животе совсем пусто, уж ты прости меня, старую.

Женщина готова была убить бесстыжую старушонку, но, побоявшись, что та бросит ее на полпути, достала из узелка еще две лепешки.

— Остальное я отнесу ребятишкам, так что больше дать не могу, не обессудь.

Старуха ласково улыбнулась и пошла дальше. Но вскоре снова остановилась:

— Доченька, уж прости меня, старую, есть больно хочется. Ноженьки не идут…

У вдовы так руки и зачесались.

— И не проси, бабушка! Детишкам несу ведь, ждут не дождутся они…

— Не дашь лепешку, так не пойду вперед! Ноги меня не держат, есть хочется. Дай одну!

Старуха прижала руки к груди. Лицо ее вдруг странно переменилось: теперь, в лунном свете, оно казалось зловещим и безобразным. Женщина безропотно протянула ей две лепешки.

— Все, больше не дам!..

Старуха засунула в рот угощенье и зашагала вперед.

Женщина попыталась прикинуть, сколько лепешек еще в узелке. Увы!.. — оставалось всего лишь по две на каждого. Ах, дрянная старуха!

От злости женщина зашагала быстрее, пиная ногами палые листья. Но вот старуха снова остановилась и оглянулась.

— Ох, как есть хочется! Ноженьки не несут, дай-ка еще одну!

— Не могу я, бабушка! Говорю же, детишкам я обещала, ждут они! Старшей тринадцать годочков, сыночку восемь, а самой младшенькой пять; целый день одни дома сидят, ждут, когда мама вернется. Пожалей ты хоть их!

Пеняя старухе, женщина заглянула ей в лицо — и обомлела: глаза старухи сверкали жутким блеском, кроваво-красные губы стянулись в узкую щель.

Женщина так и ахнула. Ведьма!! От страха у вдовы отнялись ноги, и ей вдруг захотелось одним махом перенестись через проклятую гору.

— Послушай, бабушка. Здесь шесть лепешек. Возьми половину, только пойдем поскорей!

Вдова подала старухе три моти. Старуха с жадностью захрустела лепешками, прошла несколько шагов и снова остановилась. Глаза ее горели злобой.

— А ну-ка, дочка, дай мне еще одну!..

Женщине было уже не жаль лепешек. Молча она достала и подала старухе последние моти.

— Бабушка, ну скорее, пойдем же!

Старуха прошла два-три шага и обернулась.

— Еще одну!

— Нету больше, все вышли, — сказала вдова.

— Тогда я проглочу тебя!

Рот у старухи растянулся от уха до уха. Она кинулась на вдову…

Когда наступил вечер, дети сгрудились у дверей и стали смотреть на гору. Солнце садилось, и вершина Акаги, поднимавшаяся за горой Каннон, растворилась во мраке. В окутавшей землю вечерней дымке огни жертвенных лампадок у подножия Каннон засверкали, точно глаза хищных зверей. Детям стало страшно, и они ушли в дом.

Усевшись у очага, они поговорили о матери, но та все не появлялась, и тогда старшая дочь сказала:

— Матушка боится ведьмы. Сегодня она заночует в гостях, а вернется завтра утром. Давайте ложиться спать.

Дети заперли дверь и улеглись у очага.

Поздней ночью в дверь постучали. Старшая дочь открыла глаза.

— Кто там? Кто там стучит?

— Это я, я… — послышалось из-за двери.

«Матушка вернулась», — подумала девочка. Однако тут же ей вспомнилось, что обещала мать. Вряд ли она решится пойти через гору в такой поздний час, испугается ведьмы…

— Матушка, это ты? — спросила дочь, вся обратившись в слух.

— Я… Я… Открой же, открой… Мне холодно…

Девочка поднялась и направилась было к дверям, но помедлила. Нет, матушка как-то не так говорит!..

Глядя на засов, девочка снова переспросила:

— Матушка, это и вправду ты?.

— Я, я! Заждались, поди? Вот я и поспешила вернуться…

— Но ведь ты обещала остаться, если стемнеет!

— Обещать-то я обещала, да уж очень беспокоилась о своих детках, вот и вернулась. Ну, открой же скорей!

«Нет, как-то странно говорит нынче матушка», — насторожилась девочка.

— Да ты ли это, матушка?

— Что ж ты, не слышишь? Открой дверь — увидишь. Ну, отвори!

«И вправду надо взглянуть», — подумала девочка и взялась за скобу, но испугалась: а что если это не матушка, а какой-нибудь оборотень?

— Дай я к тебе прикоснусь, — сказала она. — Тогда сразу пойму, матушка ты или нет.

Девочка просунула руку сквозь щель в двери.

— Что же, потрогай. Вот я!

Девочка невольно отдернула руку: пальцы ее коснулись заскорузлой и грубой кожи.

— Это не матушкина рука! У нее не такие грубые руки!

— Нынче я целый день месила тесто, не успела умыться, вот кожа и загрубела. Помою — и будет как прежде. Да погоди, я сейчас!

Женщина отошла от двери, но скоро вернулась:

— Вот, потрогай теперь.

Девочка снова просунула в дырку руку. Рука была мягкая, как у матушки.

— Моя ли это рука?

— Твоя, матушка.

Девочка отворила дверь. Мать вошла в дом и окинула взглядом спавших у очага малышей. Девочка подошла поближе, настороженно вглядываясь в матушкино лицо. В полумраке не разобрать, но вроде похоже на матушку…

— Гостинец принесла вам, рисовые лепешки. Только съедим их утром, когда все проснутся. Я пойду с сестрицей в дальнюю комнату, а ты ложись с братцем здесь.

Девочка так и сделала: легла рядом с братом, а мать ушла с младшей сестрой в дальнюю комнату. Но девочке не спалось. Она все гадала, отчего так странно ведет себя матушка. В это время из дальней комнаты вдруг послышался странный звук, будто кошка или собака обгладывали кость. Девочка вслушалась, похоже, кошка поймала мышь… Но в доме нет кошек… Что же это такое? если матушка — вовсе не матушка?! Чем же она занимается?

Девочке стало страшно за сестру. Она потихоньку поднялась и подкралась к освещенной светильником перегородке. Заглянула в дырочку в бумаге, да так и ахнула: в комнате сидела ведьма! Глаза у нее сверкали. Ведьма засунула сестрину руку в свою мерзкую пасть и хрустела костями.

Девочка от испуга отпрянула. «Если ведьма заметит, конец!» — решила она, потихоньку прокралась назад и легла. Разбудив брата, прошептала ему на ухо:

— Это ведьма обернулась нашей матушкой. Сейчас она доедает сестрицу. Надо бежать! Только если она догадается, непременно поймает. Сделаем так: я притворюсь, что мне надобно по нужде, и улизну. Буду ждать тебя на развилке. А ты выжди немного, и тоже пойди — будто в уборную, — и беги на развилку!

Девочка притворилась, что только проснулась, громко зевнула, покашляла и направилась к двери. Ведьма тотчас же перестала хрустеть.

…Брат сделал так, как его научила сестра. Но только он встал, ведьма спросила:

— Куда это ты собрался?

— Нет мочи терпеть, матушка.

— Подожди, сестрица еще не вернулась.

— Но я не могу!

— Ну ступай. Да возвращайся же поживее и сестрицу с собой приведи!

Брат, дрожа от страха, направился к двери. Переступив порог, он, не чуя под собой ног, помчался к развилке. Небо уже начинало светлеть, редкие звезды сияли ледяным светом.

Девочка поджидала брата у развилки. Взявшись за руки, дети бросились бежать куда глаза глядят. И вдруг сзади послышался жуткий вопль. Брат с сестрой оглянулись: в предрассветных сумерках на дороге показалась ведьма. Руки ее были вытянуты вперед.

Дети побежали дальше.

Дорога привела их в поле, усыпанное белыми как снег цветами. Но вот дорога кончилась: она обрывалась отвесной кручей. Далеко-далеко внизу лежала долина.