Онотведал еще одно блюдо: нечто вроде бараньего жаркого в сливках и с миндалем — и даже спросил Джорджиану, не хочет ли она попробовать, но та ответила, что не ест мясо.
Выросший на простой английской пище, в чопорной школе, где превыше всего ценились аристократические манеры, Йен понимал, что настало время разнообразить свои вкусы. Оставалось лишь надеяться, что он не уронит на галстук чечевичное пюре в попытках донести еду на лепешке от тарелки до рта.
Джорджиана весело наблюдала за ним. Бедняга сокрушался, что именно в этот вечер надел белый жилет.
— Дорогой лорд Гриффит, упоминал ли ваш переводчик о том, что для индийцев знаменуют черный и белый цвета? — пробормотала она, подавшись ближе.
— Нет, а в чем дело?
— В Индии белый — цвет смерти, а черный — знак несчастья, — прошептала Джорджи.
— Шутите?! — воскликнул он, садясь прямее.
Она покачала головой и осторожно слизнула с пальцев каплю соуса.
— Лично я считаю вас очень красивым, но если хотите смягчить сердца хозяев, попробуйте красный, зеленый или голубой. Можно и желтый. Розовый также приемлем.
— Розовый? Дорогая леди, ни один потомок норманнских воинов не снизойдет до розового цвета!
— Вы можете стать родоначальником новой моды. Одли наверняка бы так и сделал, — весело подмигнула она.
Он рассмеялся.
Все это время их развлекал оркестр махараджи. Причудливая мелодия вины, старинного щипкового инструмента, флейты и медленный барабанный ритм успокаивали.
Обед прошел в приятной беседе.
Приятной… если не считать усилий Шаху привлечь внимание Джорджианы. Молодой фат, вне всякого сомнения, нашел ее достойным своего внимания развлечением. Но ее вежливое безразличие сбивало его с толку. Чем больше она игнорировала его, тем громче и настойчивее становилось его хвастовство. Двум беднягам телохранителям неизбежно приходилось подтверждать заявления высокородного балбеса, утверждавшего, что он превосходит всех и во всех областях — начиная с охоты и заканчивая военным искусством.
Судя по лицу, Джохару очень хотелось дать сыну пощечину.
Гейбриела явно обуревало то же желание.
Чувствуя нарастающее раздражение, Йен поспешил сменить тему:
— Как ваш отец, майор?
— Мы несколько месяцев с ним не виделись. С тех пор как он отправился в море, на встречу с нашим кузеном Джеком, — пояснил Гейбриел. — Но надеюсь, что он здоров.
Услышав это, Дерек поспешно подался вперед:
— Знаете, что Джек владеет судоходной компанией?
— Я слышал об этом.
— Склады по всему миру. В тот момент, когда монополия Ост-Индской компании была снята, он принялся завоевывать индийский рынок. Теперь у него конторы в Мадрасе, Калькутте и Бомбее.
— Рад за него, — пробормотал Йен, пораженный тем, что завзятый озорник, с которым они пускались во множество детских проделок, так разительно изменил свою жизнь.
Джорджиана осторожно подтолкнула Йена локтем.
— Насколько я поняла, вы знали нашего отца совсем молодым? Каким он был?
— О, мы любили его, — со всей искренностью проговорил он. — В те дни — Господи, мы были просто щенятами: десять-одиннадцать лет — лорд Артур был единственным взрослым, который никогда нам не лгал. Мы все пришли в отчаяние, когда он уехал. Особенно Джек.
— Жаль, что две ветви нашей семьи так отдалились друг от друга, — заметил Дерек.
— Насколько я понял, отец поссорился со старшим братом, предыдущим герцогом Хоксклиффом, — добавил Гейбриел.
— Да, я тоже так слышал, — кивнул Йен. — Но подробностей случившегося не знаю.
— Не уверен, что это имеет значение, — вздохнул Дерек.
К этому времени обед подошел к концу.
Слуги убирали блюда и подавали охлажденный десерт. Фруктовый шербет и легчайшее мороженое с фисташками и шафраном были восхитительны. На подносах красовались нарезанные дыни, манго, абрикосы и огромные виноградные кисти. Йен попробовал тилгул — сладость из кунжутных семян, пальмового сахара, кокосовой стружки и арахиса. Сладкие печенья были щедро украшены тончайшими нитями серебра. По блюдам были разбросаны покрытые серебром семена гвоздики, помогающие пищеварению и услаждающие дыхание.
— Лорд Гриффит, — позвала Джорджиана.
Йен запил печенье глотком шампанского.
— Да, дорогая?
— Вы были знакомы с моей тетушкой, герцогиней Хоксклифф? — спросила она почти застенчиво.
— Э-э… да, мы несколько раз встречались.
Его заученная улыбка ничем не выдавала истинного мнения по этому поводу. Поэтому он снова сменил тему:
— Я также знал вашего дядюшку. Он был моим крестным.
— В самом деле?! — воскликнула она. Йен кивнул.
— Наши семьи всегда дружили. Вам стоит когда-нибудь посетить Лондон. Уверен, ваши родные будут рады вас видеть.
Он заметил тень напряжения в ее кобальтовых глазах и немедленно насторожился:
— В чем дело?
Джорджи попыталась скрыть свою мимолетную реакцию:
— О, я уверена, что будет очень приятно посетить Англию, но… вряд ли я когда-нибудь туда попаду.
— Но почему? Надеюсь, вы не разделяете суеверия, о котором говорил мне Рави? О том, что проклятие ляжет на того, кто пересечет великую воду?
— Нет! Мне просто… не хочется, — уклончиво пожала она плечами.
— Почему?
Щеки Джорджи чуть порозовели.
— Предпочитаю об этом не говорить.
Йен вопросительно уставился на нее.
— Я не хочу быть невежливой.
Йен тихо рассмеялся.
— Теперь вы просто обязаны рассказать. Ну же, я ужасно заинтригован.
— Видите ли, лондонцы не кажутся мне чересчур приятными людьми.
— В самом деле? — удивился он.
— Да. Простите, но в Индии они только и делают, что жалуются и все критикуют. Погоду, людей. Обращаются с нами как с отсталыми провинциалами. Если мои родственники тоже таковы, предпочитаю восхищаться ими издали. Слава Богу, вы совсем на них не похожи, — чистосердечно призналась она.
Ее попытки оправдать его весьма позабавили Йена.
— Благодарю вас, мисс Найт, но, если можно так сказать, вам нечего бояться. Ваши кузены славные, добрые и благородные люди.
— Может, вам так кажется, но они не были так уж добры к своему брату Джеку.
Да эта женщина беззаветно предана тем, кого любит!
— Насколько я поняла, Джек может считаться паршивой овцой в семье, но здесь он наш любимый родственник. Научил меня стрелять из пращи, когда мне было всего десять лет. И отпирать любые замки.
— Ничего не скажешь, полезные умения для маленькой девочки, — сухо заметил он.
— Еще какие! — ухмыльнулась она.