Я стояла на коленях. Из горла вылетали низкие ворчащие звуки. Нет, не из моего — рычал Борл. Он застыл рядом с моей головой, слишком близко. Я придушенно всхлипнула, и Борл опять зарычал, щелкая челюстями так, что я почувствовала движение воздуха и запах мяса.
— Борл! — Руки Орло схватили пятнистую шерсть на загривке собаки. Шерсть казалась зеленой, кожа Орло — оранжевой, а поверх всего этого, словно стая потревоженных рыб, метались тонкие черные формы.
Борл заскулил и отошел; его длинный тонкий хвост опустился между задних лап. Орло поднял меня, словно ребенка, и усадил на табурет. Сунул мне в руки чашку и помог поднести к губам. Вино было резким, кислым, и я чуть не поперхнулась, пролив его прежде, чем успела проглотить.
— Не говори, пока не будешь готова. Если…
— Там было шесть вещей, — прохрипела я. — Шесть пар глаз с разными… сценами. — Слова плохо описывали видения, и сейчас было еще хуже, чем обычно. Я стиснула кулаки.
— Лаэдон, — сказал Орло, словно напоминая мне.
Я посмотрела на старика, который стоял там, где и прежде. Его глаза были закрыты, на веках извивались маленькие черные мушки.
Я начала рассказ — сперва с трудом, потом стало легче. Когда я закончила, все вокруг обрело правильные цвета, хотя головокружение осталось.
— Были какие-нибудь отличия? — спросил он.
— Мне казалось, что я могла двигаться, как будто была внутри видения, а не просто смотрела на него. Так происходило с Ченн, когда я как птица летела над ней и Пранделом.
— Ты видела Прандела? — Голос Орло стал резким, и я вздрогнула.
— Я… да. Не слишком ясно, он был далеко внизу. Я пыталась приблизиться, как сейчас к волку, но не получилось. Или получилось подлететь к Ченн, но Игранзи меня остановила. Я не помню.
Орло улыбнулся, хотя его улыбка была натянутой.
— Что еще? Какие отличия ты заметила?
— Здесь было больше видений. Шесть вещей, шесть частей его Узора; думаю, я смогла бы выбрать, на что смотреть, если бы была в себе уверена. — Мне хотелось, чтобы Орло вновь стал прежним, и я добавила:
— Откуда такая разница?
Это сработало. Он выпрямился и прищурился, как делал всегда, начиная что-то объяснять.
— С возрастом видения становятся сложнее. Иногда внутри Видения тебе действительно приходится выбирать то, за чем следовать. Этот выбор — искусство, как и умение рассказывать об увиденном. Ты никогда не должна рассказывать человеку все. Ты должна говорить четко, ясно и так, словно перед тобой был только один Путь.
Он помолчал и наклонился ко мне через стол. Наши пальцы почти соприкоснулись.
— Когда начнутся месячные, ты будешь видеть и чувствовать сильнее. Это видение подарило мне надежду. Время уже близко.
— Сила крови, — сказала я медленно. — Моей.
— Да, — сказал он и улыбнулся так, что мне стало одновременно жарко и холодно. — Тебе еще столько предстоит узнать, Нола. Что мы… что ты сможешь сделать, когда придет время!
— Да, — выдохнула я, и это короткое слово заполнило меня без остатка.
Что-то рядом со мной зашевелилось, и я повернулась. Лаэдон поднял руку; его кисть указывала на потолок. Кровь из раны на ладони все еще текла, образуя дорожку на бледной морщинистой коже и скрываясь под одеждой, которая висела на нем, липкая и промокшая.
— Лаэдон, — бросил Орло, — хватит. Перевяжи рану и останови кровь.
Но старик стоял неподвижно и не сводил с меня слепых голубых глаз.
Глава 11
Сегодня у меня болит голова. Слишком много слов написано и слишком много еще придется написать. Все они подавляют и восхищают в равной степени (а они могут быть восхитительны, даже те, которых я страшусь).
Я не думала, что помню так много. Часть меня в нетерпении: доберись до них, Нола! Доберись до слов, которые значат больше всего! Но мне кажется, без других они не будут такими важными.
А потом я думаю: «Ты откладываешь, льешь воду в океан, который никогда не наполнится. Ты боишься, потому что за пределами этих страниц есть то, что ты должна сделать».
Верно, хватит откладывать. Еще один кусок фрукта с тарелки, которую оставил мне Силдио, и я продолжу наполнять океан.
* * *
Видения на крови были как лихорадка. Они начинались с мурашек по коже, которые не пропадали несколько недель, и я думала, смогу ли почувствовать что-то еще. Но я знала, что смогу, когда Орло произносил слова, а Лаэдон резал себя ножом (иногда он только колол палец, и я старалась игнорировать свое разочарование). Я знала, что смогу, когда меня подхватывала круговерть образов, когда я возвращалась обратно к странным цветам, головокружению и ужасной жажде. Но когда я не занималась видениями, мое желание было спокойным и скрытым. Оно пряталось в моей крови, как лихорадка, в ожидании слабости.
Я не подходила к Лаэдону, когда мы с Орло его не использовали. Я говорила себе, что не хочу вторгаться глубже, но на самом деле он меня тревожил. Я видела его детство и юность. «У людей такого возраста легче увидеть Путь, который они уже прошли», говорил мне Орло. Я видела странные, иногда загадочные сцены, которые явно принадлежали будущему, но ни одна из них на самом деле меня не беспокоила. Беспокоили незначительные вещи: его болезненная сероватая кожа, его ногти, желтые и такие острые, что он мог использовать их вместо ножа. А его кожаная шапка! Он никогда ее не снимал (или я не видела), и мысль о том, какими под ней могут быть волосы и череп, вызывала во мне дрожь.
Когда я ела, он не появлялся. Я не знала, где он был, но всегда чувствовала облегчение, когда входила в кухню и видела только еду, всегда свежую, аккуратно разложенную на тарелках или в мисках.
Но я помню, как однажды за ужином подняла голову и увидела его. Он стоял у двери в сад. И смотрел на меня. Его ладонь лежала на дверной ручке.
— Вообще-то она закрыта. — Не знаю, почему я с ним заговорила. Может, чтобы доказать, что я его не боюсь, хотя я боялась. Уджу было не обмануть — она потянула меня за юбку и издала низкий успокаивающий звук, словно я была ее птенцом. Когда Уджа выпускала себя из клетки и шла вместе со мной вниз, я понимала, что Орло будет не скоро.
Рука Лаэдона сжалась. Я подумала, что он поцарапает себя своими ногтями.
— Вы не сможете выйти, — сказала я, думая: «Он ведь должен это знать… а может, он действительно так глуп, как кажется?» Лаэдон не шевелился. Несколько минут я гоняла еду по тарелке. Есть больше не хотелось, и скоро я встала и ушла, надеясь, что он не услышит, как я тороплюсь.
Несколько раз, когда мы с Орло проводили уроки без Лаэдона, я видела, как он за нами наблюдает. «Наблюдает» своими слепыми глазами, стоя у окна кухни, пока мы бродили по саду, или у окна второго этажа, прижимая руки к стеклу. Я никогда не говорила об этом Орло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});