Раздался щелчок, и вот уже огонь взметнулся над кружкой, разнося по кабинету едкий запах дыма. Я поморщилась.
— И что все это значит? Может, объяснишь?
Дмитрий сосредоточено вглядывался в угасающее пламя. В хищном взгляде бликовал огонь.
— Полчаса назад я обнаружил в своем кабинете баночку с тем самым препаратом, которым отравили господина Заварзина. Следом начальник службы безопасности сообщает о постановлении на обыск. И, наконец, появляешься ты с этой бумажкой. И все это происходит как раз в тот день, когда экстренно собирался совет директоров, — Дмитрий схватил кружку и швырнул ее вместе с содержимым в мусорное ведро, — Кому-то из них явно не терпится засадить меня за решетку и прибрать компанию к своим рукам.
Сердце подпрыгнуло в груди.
— У тебя есть предположения?
— Моя служба безопасности как раз работает над этим, — голос прозвучал жестко.
— Не понимаю… почему бумага оказалась в моем кабинете?
Дмитрий не спеша поднялся со своего места и, медленно обогнув стол, навис надо мной. В каждом движении уверенность, сила. Пряный терпкий аромат мгновенно ворвался в легкие, заставляя сердце биться чаще.
— На момент гибели Заварзина я занимал твое место. Но не исключаю варианта, что тебя тоже хотят впутать в это дело.
— Зачем?
— Из-за показаний. Ты нарушила чей-то "гениальный" план.
Он отстранился. Подхватил со стола планшет и сделал несколько неуловимых движений.
— Через пару минут твой кабинет проверит наша служба безопасности. Мне больше не нужны неожиданности подобного рода. А вечером забираешь все необходимое со съемной квартиры и переезжаешь ко мне.
Сотни девушек каждый день мечтают услышать это предложение от объекта своего воздыхания. Но не я. И не в такой напряженной ситуации.
— Это необходимость?
— Временная. Хочешь ты этого или нет, — Дмитрий смотрел в упор. — С этой минуты я должен знать о том, где ты и с кем, о каждом твоем телодвижении. Походы в бар с подругой под запретом. Перемещения по городу в одиночку тоже. До тех пор, пока в этом деле не поставят точку.
Я судорожно втянула носом воздух, все еще пахнущий гарью. Поднялась с места, стараясь смотреть прямо в омут глаз «большого Босса».
— Есть еще кое-что. За пять минут до того, как я нашла этот лист с надписью в моем кабинете рыскала Виктория. Она забрала твои бумаги по Эргоному. Не знаю, что было внутри…Может, расскажешь наконец, что между вами произошло? Может, эта надпись ее рук дело?
— Все, что между нами произошло, осталось в прошлом. Виктории не будет в Альянсе совсем скоро и ей об этом известно, — одним движением он вернул айпад на место. — Но ее проверят, как остальных потенциальных подозреваемых, которые находились в доме в ту ночь.
— Твоя мать тоже в их числе? Она же тоже сегодня здесь была? И… пузырек появился как раз сегодня?
Через секунду Дмитрий уже стоял в паре сантиметров от меня. Его пальцы обхватили подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Между нашими лицами осталось катастрофически мало воздуха.
— Маш, не вмешивайся. Все, что тебе сейчас необходимо — быть у меня на виду. Расследованием занимаются профессионалы.
Дмитрий наклонился ближе, его губы едва коснулись моей щеки. Глубокое мерное дыхание обжигало кожу. Я замерла, не смея возразить.
— Просто будь рядом. Я должен гарантировать твою безопасность.
В этот момент со стола раздался щелчок, а следом высокий голос секретарши:
— Дмитрий Александрович, у вас встреча в конференц-зале.
Дмитрий отстранился и уверенным жестом ткнул в кнопку связи.
— Отлично. Буду через минуту, — голос непроницаемый, холодный.
Рабочие будни тянулись своим чередом. У «большого Босса» встреча, у меня по плану дня разбор почты… Но как, черт возьми, переключиться на офисную волну, когда в мыслях бушует настоящий ураган?
Я развернулась к двери, но тут в памяти всплыл еще один необычный разговор.
— Был еще странный звонок. Мне показалось, что ошиблись номером, но может это все же важно?
— Вышли мне данные, — Дмитрий коротко кивнул, уже погрузившись в очередные бумаги, — Проверим номер. Не забудь, встречаемся вечером. На парковке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
***
Голова раскалывалась от мерного гудения принтера, выплевывающего еще горячие листы недельного отчета по продажам. Темные мрачные стены собственного кабинета, которым я еще недавно радовалась, сегодня давили, заставляя ощущать себя птичкой, пойманной в клетку. Птичкой, у которой при виде хозяина клетки пропадала способность трезво соображать.
— Мария Викторовна, — зазвучал радостный голос Дарьи, предвкушавшей выходные, зазвучал из динамика, — Я отправила вам на почту график ваших встреч на ближайшую неделю. Я могу быть свободна?
Свободна. А я? Я могу быть свободна? Именно этого ощущения мне не хватало последние пару недель. Ощущения независимости, легкости в мыслях, в теле. Вместо этого Киселева Мария Викторовна все плотнее увязала в этом кисельном Соколовском болоте.
«Я должен гарантировать твою безопасность…» — эти слова бились в воспаленном сознании, распространяя волны паники по телу. Раз за разом. Сантиметр за сантиметром. Неужели все стало так серьезно? Неужели это странное новогоднее безумие, подкрепленное хорошей дозой алкоголя и разбитым сердцем, обернулось для меня чертовой опасностью? Реальной. Настоящей угрозой жизни и здоровью.
— Мария Викторовна? — Дарья напомнила мне о себе.
— Да, — я выдохнула в динамик. — Извини за задержку. Рабочий день окончен.
А это означало, что нет больше необходимости переключаться между трудовым процессом и тем, что гложет изнутри, заставлять себя сохранять видимость абсолютного спокойствия. Все шло своим чередом почта, звонки, встречи. А внутри час за часом нарастала тревога. Черт возьми, во что меня втянуло собственное неблагоразумие?
Негнущимися пальцами мне удалось собрать вещи, накинуть куртку и погасить свет в кабинете.
Внутренний голос надрываясь кричал «Беги, Маша! Беги как можно дальше и не оглядывайся! Забудь, сотри из памяти все. Начни жизнь с чистого листа» Но… это только в фильмах героини могут себе позволить такую роскошь… Бежать, но куда? Кому я нужна в нынешней ситуации без жилья, без денег и без связей? Нет, сейчас я не могла решиться на такой шаг.
Нужно привести чувства в порядок. Отрезвить разум от кисельного вязкого дурмана. И, наконец, расставить все точки над i, раз уж сбежать за тридевять земель у меня никак не выходит.
Как я могла доверять «своему мужчине», принадлежать ему целиком и полностью, вдохновлять, не ощущая взамен искренности, твердого плеча и ощущения защищенности? Без недомолвок, без вранья. Как говорила моя любимая блондинка, Норма Джин Бейкер, известная как Мэрилин Монро: «Я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире женщиной».
Я хотела именно этого. Ощущать себя женщиной. Нежной, милой, заботливой… А не молчаливым безвольным приложением к мужчине с ворохом тайн за спиной.
В просторном помещении подземного паркинга для руководства удушливо пахло бензином, а от аккуратно расчерченных белых линий на полу рябило в глазах. И ни души вокруг. По спине прошел липкий холодок. Стук каблуков звонким эхом отскакивал от бетонных стен, заставляя сердце биться чаще. Страх опутывал меня с ног до головы.
Внезапно за спиной послышались чьи-то зловещие шаги, а следом тяжелая рука обхватила мое плечо, заставляя подпрыгнуть от неожиданности.
— Что с тобой? — над ухом раздался голос Дмитрия.
Волна облегчения мелкими иголками прокатилась по телу. Все в порядке. Очередная игра воображения…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Твои речи о непонятной угрозе кого угодно с ума сведут, — я мотнула головой.
Дмитрий щелкнул ключом. На его движение отозвался уже знакомый черный внедорожник.
— Именно поэтому мне не хотелось посвящать тебя в детали этого дела, — он распахнул передо мной дверь, — Прошу.
Я сделала глубокий вдох, успокаивая обостренные чувства.