Читать интересную книгу История Англии и шекспировские короли - Джон Норвич

Тем временем и простолюдины вставали под его знамена — не в последнюю очередь поддаваясь его обаянию, которого был полностью лишен Ричард. Не случайно король то ли с издевкой, то ли с завистью говорил, когда герцог Херефорд отправлялся в ссылку:

И сами мы…Заметили, как он учтив был с чернью.Как будто проникая им в сердцаС униженной любезностью, как ровня,Как он поклоны расточал рабам,Мастеровым — улыбкой мастерскоюУгодничал покорностью судьбе…Снял шляпу перед устричной торговкой.Двум возчикам, ему желавшим счастья,Ответил реверансом со словами:«Благодарю друзья и земляки», —Как будто нашей Англии наследникИ наших подданных надежда он.

Действительно, к нему приходили целыми ватагами, и пока он шел через Дерби, Лестер, Кенилуорт, Ившем и Глостер к замку Беркли[90], энтузиастов набралось так много, что не хватало еды и значительную часть народной армии Болингброк был вынужден распустить по домам.

Герцог Йорк, хранитель королевства, был человеком нерешительным и слабохарактерным. Незлобивому и мягкосердечному герцогу исполнилось пятьдесят восемь лет, и если он и хотел модифицировать государство, то лишь таким образом, чтобы, по замечанию Холиншеда, «не погубить ни одной живой души». Без сомнения, самый безынициативный из всех сыновей Эдуарда III Эдмунд создавал королю гораздо меньше проблем, чем Гонт или Глостер.

Узнав о появлении в Англии Ланкастера, хранитель государства начал судорожно эвакуировать правительство из Лондона — жителям города не было никакого доверия — в Сент-Олбанс, набирать войска и рассылать тревожные послания Ричарду, умоляя его не мешкая возвратиться. Вместе с советом он двинулся на запад навстречу королю, но натолкнулся на армию мятежников. Граф Уилтшир, Буши и Грин — сэр Уильям Багот уже сбежал в Чешир — направились в Бристоль, чтобы там подготовить отпор повстанцам. Йорк и его малочисленная команда укрылись в Беркли, выбрав не самое удачное место для прибежища: в 1327 году здесь был убит Эдуард II. 27 июля сюда прибыл герцог Ланкастер, и Йорк со своими людьми даже и не пытался оказать сопротивление. (Разговор между Ланкастером и Йорком в третьей сцене второго акта, конечно же, вымышленный.) Затем оба герцога поспешили в Бристоль, где Йорка принудили дать приказ о сдаче замка. Уилтшира — Шекспир почему-то так и не ввел его в пьесу, — Буши и Грина арестовали и казнили; их головами были украшены ворота Лондона, Йорка и Бристоля[91].

Двумя днями раньше, 27 июля, король оставил Ирландию. Несмотря на угрожающую внушительность армии, которую Ричард привел с собой, а, не исключено, отчасти и по этой причине он ничего не достиг. «Неотесанные» ирландцы, используя партизанскую тактику, кромсали его войска на всем пути от Уотерфорда через Уиклоу до Дублина, не желая ни покоряться, ни вступать в решающее сражение. В Дублине Ричард предложил солидное вознаграждение за поимку Макмарроха, но никто не откликнулся на его призыв, и вскоре ему пришлось вернуться в Уотерфорд, где его ожидали вести о вторжении Ланкастера. Король сразу же дал команду отплывать, и, послушавшись предательского совета Албемарла, уже понявшего, куда подул ветер и поставившего на Ланкастера, разделил армию: передовой отряд Солсбери отправил в Северный Уэльс набирать дополнительные войска, а сам двинулся напрямик в Хаверфордуэст.

Высадившись у Хаверфордуэста, Ричард несколько дней потратил на безуспешные попытки найти подкрепление в Гламоргане и лишь потом пошел с теперь уже полностью деморализованной армией на север к Честеру, который, как он надеялся, должен был сохранять верность королю. Но он потерял слишком много времени. Болингброк опередил его. Когда Ричард 11 августа встретился с Солсбери в замке Конуэй, Ланкастер уже завладел городом и только что казнил королевского представителя. Ситуация сложилась горестная. Северная армия Солсбери, прослышав, что короля уже нет в живых, разбежалась. Исчезли бывшие друзья Вустер и — хотя в пьесе он остается преданным соратником — Албемарл. Правда, в порту все еще находились дружественные корабли и Ричард на любом из них мог уйти обратно в Ирландию либо во Францию — укрыться в своем родном Бордо или при дворе тестя в Париже, — но король уже никому не доверял и, когда у ворот появились Нортумберленд и архиепископ Арунделский, повелел незамедлительно их принять.

Требования, предъявленные ими, казались вполне разумными. Болингброк должен быть восстановлен в наследственных правах и получить все владения Ланкастеров; его притязания на пост стюарда Англии должен рассмотреть парламент без какого-либо давления со стороны короля; надлежит также предать суду пятерых, пока неназванных, советников короля. Нортумберленд — не Арундел, и это неспроста — даже поклялся в том, что за королем сохраняются и титул и власть, а герцог Ланкастер обязуется соблюдать условия достигнутого соглашения. Ричард тогда добровольно покинул замок в сопровождении свиты порядка двадцати человек, как он думал, для встречи с кузеном и возвращения в Лондон. Однако король переоценил своих недругов. В шести милях от устья реки Конуэй прибрежная тропа пролегает через обрывистый мыс по названию Пенмейнрос. Здесь король попал в засаду, устроенную почти наверняка Нортумберлендом, хотя вероломный граф и отрицал впоследствии свою причастность к нападению, и Ричарда увезли в замок Флинт, где его поджидал герцог Ланкастер. Оставаясь пока еще королем, Ричард уже превратился в послушного пленника Генриха:

Так что ж король ваш должен делать? Сдаться?Он сдастся. Должен быть низвергнут он?Всему он подчинится. КоролевскийСвой титул должен потерять? Бог с ним!

По приказанию Генриха король подписывает предписания о созыве парламента в Вестминстере 30 сентября. После этого его везут через Личфилд, Ковентри и Сент-Албанс в Лондон и поселяют в Тауэре.

В пьесе Шекспира, сцена в замке Флинт, Болингброк преклоняет колени перед Ричардом, заявляя: «Мой государь, я за своим явился». Это должно означать, что ему надо всего лишь вернуть владения. Так оно и было в то время, когда герцог высаживался в Йоркшире. С той поры его намерения изменились: он не желает больше, чтобы Ричард продолжал оставаться королем. И у него для этого есть основания. Если за Ричардом сохранится корона, то он начнет беспощадно мстить. Последние два года он правил страной, проявляя жестокость и коварство, свойственные обычно восточным деспотам, а не английскому королю. Англия нуждалась в сильном и просвещенном монархе, который опирался бы на старое дворянство, а не на кучку своекорыстных фаворитов. Очевидным законным наследником был Эдмунд Мортимер, граф Марч, праправнук Эдуарда III — по линии его сына Лайонела, герцога Кларенса и дочери Лайонела Филиппы. Но ему исполнилось всего восемь лет. Притязания на трон герцога Ланкастера могли основываться лишь на том, что он вел свое происхождение от младшего брата Лайонела Джона Гонта и только по мужской линии. Кроме того, Ланкастер был намного старше Эдмунда Мортимера, а восторженный прием, оказанный ему на всем пути от Рейвенскара до Глостера, убедил герцога в том, что в Англии его любят. Неизвестно, когда именно он переменил свои намерения и давал ли какую-либо клятву в Донкастере, но ясно одно: к тому времени, когда Ричард оказался в его руках, решение уже было принято.

Оставалось сделать две вещи: низложить Ричарда и доказать, что именно он, Генрих, является законным наследником короны. И действовать надо было быстро: в период безвластья могли измениться настроения великих лордов севера или французский король мог вступиться за своего зятя. Прецедент уже имелся — низложение Эдуарда II, хотя это и происходило семьдесят два года назад. В понедельник 29 сентября Ричард подписал в Тауэре акт об отречении в присутствии представителей закона, духовных и светских лордов, землевладельческой знати. Затем он положил корону на пол перед собой, отдавая ее не герцогу Ланкастеру, а Господу.

Конечно, наследование трона Ланкастером не могло не вызывать сомнения. Эдуард II отрекся от престола в пользу сына, законного преемника. Права Генриха на корону вовсе не казались столь же безусловными. Некоторое время назад парламент уже объявил наследником Мортимера, на случай если Ричард будет бездетным. Тщетно Генрих пытался отыскать в анналах и хрониках главных религиозных домов полезные для себя прецеденты или свидетельства. Какой бы популярностью он ни пользовался, его позиции были намного слабее, чем у юного Эдмунда, графа Марча. Герцог даже вытащил на свет божий старую и забавную легенду о том, будто его прапрадед по материнской линии Эдмунд Горбун родился раньше своего брата Эдуарда I. Достоверность этой истории, естественно, не была доказана: в противном случае оказалось бы, что и Ричард, и все трое его предшественников правили Англией нелегитимно. Затем Генрих надумал обосновать свои претензии правом завоевателя, на что ему совершенно здраво указали: это противоречит английским законам. Оставался еще третий вариант: специальный парламентский акт. Однако и сам Генрих прекрасно знал: парламент, подобно флюгеру, поворачивается туда, куда дует ветер, сначала дает, а потом отбирает.