— Это еще хуже. Разговоры о том, что он убил ее, усугубляют его чувство вины.
— Я не знал этого.
— Если человек слышит о себе одно и то же много раз, он начинает верить в это. Как вы могли допустить, чтобы распространялась такая ужасная ложь?
— Как ни стыдно признаться, думаю, Патрисии было легче смириться со смертью Кэти, обвиняя Кейна и не веря правде.
Меган скрестила руки на груди и осталась на месте, боясь спугнуть его откровенность.
— А в чем эта правда?
Взяв фотографию в медной рамке, он посмотрел на портрет своей молодой красивой дочери. И когда наконец перевел взгляд на Меган, в его глазах читалась неподдельная скорбь утраты.
— В том, что мы избаловали Кэти, и она вышла замуж за Кейна, рассчитывая слишком на многое.
— Кейн старался, как мог, содержать семью.
— Знаю. Но я никогда ни в чем не отказывал Кэти. Она была нашим единственным ребенком и всегда умела вить из меня веревки. Когда она попросила меня дать работу Кейну, я подумал, что это хорошая возможность для него. Кроме того, мое дело стало бы семейным. Но у многих мужчин своя гордость.
— У Кейна ее чересчур много, — пробормотала Меган.
Харольд поставил фотографию на полку и опустился в кресло.
— Том, его отец, был таким же. Очень упрямый, но трудяга. Я уважаю Кейна за это, но надеялся, что он согласится работать под моим началом, а когда я уйду на покой, сможет взять бразды банковского бизнеса в свои руки.
— Кейн не так скроен, чтобы носить костюм и галстук, — с легкостью заметила она.
С задумчивым выражением Харольд сжал пальцы.
— У Кейна была такая трудная жизнь! В раннем возрасте он потерял родителей и один растил сестру. Ему никогда ничего не хотелось сверх обычного, и он был удовлетворен работой на лесопилке. Кэти мечтала слепить из Кейна кого-то, кем он не желал быть. Я знаю, что их отношения стали натянутыми после того, как он отказался от работы у меня, и Кэти… всем жаловалась, как она несчастна. — Он глубоко вздохнул. — А когда она погибла, Патрисия потеряла голову. Самым легким для нее было возложить вину на Кейна.
Меган поняла, сколько боли накопилось у обеих сторон. Она сочувствовала горю Линденов, но пора было прийти к примирению и подумать о будущем.
— Надо прекратить этот конфликт.
Харольд незаметно смахнул влагу с ресниц.
— Он продолжается так долго, что никто из нас не знает, как это сделать.
— Ну, для начала нам надо, чтобы Патрисия и Кейн поняли то, что мы с вами уже знаем. К сожалению, Кейн слишком горд, чтобы сделать первый шаг.
— А Патрисия слишком упряма.
— Тогда устроить это должны мы. А что, если вы приведете ее к нам на обед, скажем, недели через две в пятницу? За это время вы сможете убедить ее поговорить с Кейном.
— Думаю, больше шансов привести ее без предупреждения.
— Да, наверное, так лучше и для Кейна, чтобы не было времени колебаться.
— Меган, — неуверенно начал Харольд, — не ожидайте слишком многого. Столько лет продолжается эта вражда, что потребуется немало времени, пока Патрисия примет Кейна и вас.
Взяв сумочку, она поднялась.
— Знаю, но у Эндрю должна быть семья.
— Да, вы правы, — тепло улыбнулся Харольд. — Постараюсь сделать все возможное. — Он вышел из-за большого стола, который разделял их, и протянул ей руку.
— Спасибо, что зашли. Эндрю повезло, что у него такая мачеха.
— Мне еще больше повезло, что у меня есть он. Буду поддерживать с вами связь, Харольд.
— Надеюсь, шампанское вам понравилось.
Взявшись за ручку двери, Меган замерла. Так это он — тот друг, что прислал им бутылку шампанского?
Она улыбнулась.
— Спасибо, очень понравилось.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Кейн сидел на кушетке в гостиной, свет лампы отражался на глянцевых страницах книги в твердом переплете, которую Меган преподнесла ему как свадебный подарок.
Он не мог заснуть, хотя было уже два часа ночи. Его тело насытилось любовью с Меган, но он испытывал беспокойство, от которого не мог избавиться. Он побродил по дому, и его необъяснимо потянуло к книге по изготовлению мебели. В одиночестве, когда никто не следил за его реакцией и когда не было никаких вопросов, связанных с текстом книги, он мог разглядеть и проанализировать иллюстрации. Он решил выполнить один из эскизов без объяснения, просто чтобы доказать себе, что он это может.
Но картинки стали расплываться перед глазами, когда он мысленно вернулся к женщине, которую оставил в своей постели. К женщине, которая запала в его душу и заставила почувствовать то, что он не хотел чувствовать. Одним взглядом или прикосновением она прогоняла одиночество, которое так долго было его постоянным компаньоном. Как могло такое случиться?
Прошла почти неделя после размолвки по поводу чекового счета. Он вел себя как подонок, но, к счастью для него, Меган было легко отвлечь поцелуями и ласками, и она быстро прощала. Это нравилось ему в ней. Нравились ее улыбка и шутки, и как она произносила его имя, когда они сливались воедино.
Зато ему не нравились перемены, которые она внесла в его дом, пусть даже эти изменения были незначительными. Ему было достаточно найти свою одежду не в тех ящиках или увидеть туалетные принадлежности не на тех местах, как у него начинался приступ тревоги.
И вдруг, будто он мысленно вызвал ее, она тихо подошла к нему, со спутанными волосами и в его рубашке. Глаза их встретились, и что-то пробежало между ними. Не сексуальный разряд, но что-то, несомненно, очень интимное. Чувство такое сильное и глубокое, что тронуло его душу.
Закрыв книгу, он выпрямился.
— Почему не спишь?
Она сонно улыбнулась.
— Могла бы задать тебе тот же вопрос, но, думаю, ответ очевиден.
Опустившись рядом с ним на кушетку, Меган подобрала под себя обнаженные ноги и прижалась к нему.
— Мне приятно, что тебе нравится книга. А то я сомневалась.
Он нежно убрал пряди волос с ее щеки.
— Это самый лучший подарок, который мне когда-либо дарили. — То была правда. Ему никогда никто не дарил ничего, выбранного с таким вниманием.
Она засияла.
— Я рада, потому что ты это заслуживаешь. — Она вздрогнула и прижалась к нему.
— Замерзла? Хочешь, пойдем в спальню или развести огонь в камине?
Она подняла голову, посмотрев на него страстным взглядом.
— Трудно сделать выбор.
— А зачем нам вообще идти в спальню, если у нас здесь есть замечательная кушетка? — спросил он и принялся разводить огонь.
— Этот шкаф для посуды сделал ты?
— А что, он выглядит кустарным?
— Наоборот! — Она внимательно разглядывала искусную резьбу. — Он прекрасно выполнен и не похож на серийную вещь с конвейера мебельной фабрики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});