Заред вовсе этого не хотелось, но тут она вспомнила вчерашнюю ночь, когда едва не умерла от одиночества. Может, Говард лучше, чем ничего… не намного лучше, но все же лучше, чем снова остаться одной.
— Так и быть, — неохотно выдавила она. — Я пойду с тобой.
— Вы очень добры ко мне, леди Заред, — мягко сказал он.
Леди?
Ей отчего-то пришлось по душе его обращение.
Как ни противно было признаваться себе, но ей неожиданно понравилось общество Говарда. Он провел ее через ряды лотков и показал все. У шатра, где продавались церковные реликвии, она благоговейно уставилась на залитые кровью щепки креста Иисуса. Говард заметил, что кровь даже еще не высохла, и показал на ближайший столбик, от которого были отколоты эти щепки. А потом повел к ювелиру. Заред встала в стороне, робко разглядывая чудесные безделушки, но Говард велел торговцу показать ему товары. То же самое произошло и в лавчонке, торгующей тканями, где Заред перещупала каждый рулон. У другого шатра продавались детские игрушки.
Несколько часов перед второй половиной турнира прошли слишком быстро, и Заред не хотелось возвращаться.
— Настоящая женщина в душе, — засмеялся Тирл. — Как это ты удержалась от покупок? Если ничего не хочешь для себя, может, порадуешь свою милую невестку?
— Говарды украли наше состояние, — процедила Заред, ненавидевшая, когда ей напоминали о бедности Перегринов.
Улыбка Тирла увяла. Он хотел только подшутить, а не упрекать ее в отсутствии денег.
— Давай посмотрим, что продает этот человек, — предложил он.
Заред забыла о гневе при виде торговца с большим подносом, на котором высились стопки с красивыми вышитыми перчатками из белой, желтоватой, коричневой кожи и цветного шелка. Вышивка была такой яркой, что сверкала на солнце.
— Можешь потрогать их. И понюхать тоже, — разрешил Тирл.
— Понюхать? — удивилась она, поднимая пару мягких перчаток. Оказалось, что они пахли розами. Девушка восторженно ахнула. — Но как? — прошептала она. По ее мнению, кожа пахла конским или человеческим потом. Ничем больше.
— Прежде чем раскроить перчатки, кожа несколько месяцев хранится в розовых лепестках, — пояснил он и обратился к продавцу: — У вас есть перчатки с запахом жасмина?
Мужчина, исподтишка наблюдавший за странной парочкой, порылся в товаре и протянул им пару перчаток из желтой кожи, расшитых золотой нитью. Как странно, что мужчина обращается к своему спутнику, как к знатной даме. Однако перед ним стояли высокий красавец благородного вида и хорошенький рыжеволосый мальчик с перепачканным лицом.
— Выбери, те, которые хочешь, и одну пару для леди Лайаны. И возможно, по паре для каждой из ее дам.
— Лайане, наверное, понравились бы… — пробормотала Заред, продолжая любоваться многообразием цветов. Но все же положила перчатки и отступила.
— Выбирай, — настаивал Тирл.
Она ответила яростным взглядом, не желая признаваться перед торговцем, что у нее нет денег и она не может позволить себе такую роскошь, как одна пара, не говоря уже о нескольких.
Тирл понял, о чем она думает.
— Я куплю все, что ты захочешь.
Заред сцепила зубы. Кулаки сами собой сжались. Она была так зла, что не могла вымолвить ни слова, и потому молча повернулась и ушла.
Тирл поморщился. Ничего не скажешь, Перегрины действительно горды!
Подняв подол туники, он нащупал кошель, висевший на талии, и вынул золотую монетку. Бросил деньги ошалевшему торговцу, забрал с подноса все перчатки, сунул за пазуху и пошел за девушкой. Она едва передвигала ноги, так что догнать ее было легко. Не пытаясь ни в чем ее убедить, он схватил Заред за руку и потянул в узкий тупик между покрытой черепицей лачугой и каменной стеной, а сам загородил выход своим большим телом.
Заред, скрестив руки на груди, злобно уставилась на него.
— Перегрины не берут милостыню у Говардов! И вообще ни у кого. Хотя наши земли были украдены, мы…
И тут он закрыл ей рот поцелуем. Не обнял, не прижал к себе. Просто подался вперед, нагнул голову и крепко ее поцеловал. А когда выпрямился, Заред только беспомощно хлопала глазами. Прошло несколько секунд, прежде чем она пришла в себя и вытерла рот тыльной стороной ладони.
— Как приятно видеть тебя онемевшей, — усмехнулся Тирл.
— Ничего, для тебя слова найдутся, — парировала она, пытаясь протиснуться мимо него. — И дай мне пройти.
— Не дам, пока не выслушаешь меня.
— Я ничего не желаю слушать.
— Тогда я снова тебя поцелую.
Заред прекратила борьбу и вскинула голову. Его поцелуй вовсе не был ей неприятен. Мало того, ее даже бросило в жар.
— Я выслушаю тебя, если это положит конец моему унижению!
Он так понимающе улыбнулся, что она отвернулась.
— Говори, и покончим с этим.
— Сначала посмотри на это, — тихо попросил он, вынимая из-за пазухи красные шелковые перчатки, вышитые шмелями и желтыми лютиками.
Заред против воли взяла у него перчатки. И если не решилась померить их в присутствии торговца, то сейчас натянула шелк на маленькую ручку. Они были прекрасны: мягкие и яркие и переливались на солнце.
— В жизни не видела ничего более прекрасного, — прошептала она.
— Прекраснее, чем эти? — улыбнулся он, вытаскивая другую пару. — Или эти?
Заред брала пару за парой, но перчатки все не кончались, и она наконец рассмеялась:
— Откуда столько? Ты их украл?
— Заплатил золотую монету Говардов, — бросил он, наблюдая за ней.
На лицо Заред словно набежала черная туча.
— Возьми. Они твои.
— Повторяю, я не беру милостыню.
— Но если земли Говардов принадлежат Перегринам, может, и золото на самом деле тоже часть их наследства? Так что ты приобрела перчатки на свои деньги.
Заред задумалась. Он что, смеется над ней? Но в его словах есть доля правды. Земли Говардов действительно принадлежали семье Перегринов.
Она шевельнула рукой и уловила божественный аромат очередной пары перчаток. Тоскливое желание охватило ее.
Заред так хотелось иметь нечто прекрасное, женственное вроде этих перчаток. И она просто мечтала подарить что-то Лайане и ее дамам. Они часто взирали на Заред с жалостью, зная, что девочку учат владеть оружием, а не вести хозяйство. Если Заред привезет им такие чудесные подарки, может, они впервые посмотрят на нее с уважением?
Тирл понял ход ее мыслей, и его так и подмывало засмеяться. Несмотря на мальчишечью одежду и короткую стрижку, она была истинной женщиной.
— Какие тебе больше всего нравятся?
— Я… не знаю, — пробормотала Заред. На самом верху лежала пара из белой кожи, вышитая черными и желтыми бабочками.