не мог определить, что это, и продолжил путь к "Кукпоту".
Он хорошо знал это место. Все в городе знали; большинство из тех, у кого не было жен или таланта к готовке, ели здесь два или три раза в день. Приносишь свою миску или кружку или берешь напрокат за пять центов, и тебе наливают сытную порцию того, что было в меню. Утром это могла быть овсянка, рисовая каша или вареные фрукты. Полдник — кукуруза со сливками, гороховый суп, может быть, свинина с бобами. На ужин, скорее всего, тушеное мясо или чили, а по воскресеньям — цыпленок с клецками. Все могло меняться в зависимости от того, что Нэн удавалось достать в тот день. Она работала в тесном контакте с Джиллинзами из пекарни, так что чаще всего в наличии были тосты, кукурузный хлеб или печенье. И кофе; Нэн варила его галлонами, темный, горький и достаточно крепкий, чтобы пробить дыру в кирпичной стене.
Впрочем, прошло уже много времени с тех пор, как голодные души шастали по дому без приглашения в поисках объедков. Последний, кто заходил — какой-то дурак-десперадо, потенциальный грабитель дилижансов, бежавший из форта Уинстон, — Нан как следует настучала по его колокольчику своим любимым ковшом, а потом лично приносила ему обеды все то время, пока он сидел в тюремной камере Тревиса и ждал, когда за ним придут солдаты.
"Попался в поисках нормальной еды", — говорила она. "Меньшее, что я могу сделать, это проследить, чтобы он ее получил; ты же знаешь, что в тюрьме ему не дадут больше, чем кашу с водой. Каша с водой, а потом петля. Стыдно умирать на голодный желудок".
Это была Нэн. Поэтому, когда Тревис зашел в ее заведение, где еще витали ароматы вечерней говядины с чечевицей, он ожидал неприятностей такого же рода, не хуже.
Он не ожидал увидеть Нэн и полудурка Чарли, который помогал в заведении, привязанными лицом вниз к одному из длинных обеденных столов, головы свисали через край, запястья были связаны сзади. Пара корзин, которые Нэн использовала для сбора грязной посуды, были подставлены под них как урны. Когда они корчились и издавали приглушенные звуки, он увидел, что им обоим заткнули рот связанной узлами тканью.
Он также не ожидал увидеть мужчину, щеголеватого в строгом костюме с накрахмаленным воротничком и перламутровыми запонками, обсуждающего разложенные на столе мясника тесаки и секиры. Этот денди, чья откинутая назад шляпа-котелок открывала аристократическое лицо и аккуратно подстриженные усы, крутил на цепочке вычурные карманные часы, размышляя о различных орудиях убийства. Все они, знал Тревис, были отточены до блеска; это была одна из обязанностей Чарли, и, полудурок он или нет, он делал это хорошо.
Любые остатки сонливости быстро улетучились. Он взялся за пистолет, быстро и плавно достал его. "Кто бы вы ни были, мистер…", — только и успел сказать он, прежде чем…
Что?
Прежде чем что-то произошло. Кто-то налетел на него, повалил его, ударил сзади. Внутри его черепа взорвалась вспышка, похожая на фейерверк китайского Нового года. В следующее мгновение он уже лежал на полу, слышал эти голоса, боролся с туманом боли.
Он снова взялся за пистолет и обнаружил, что кобура пуста.
Неужели он уронил его? Должно быть.
Открыв глаза, он увидел хорошо выметенные доски — еще одна обязанность Чарли: ни одной крошки, чтобы привлечь мышей, и ножки стульев и скамеек вокруг длинных столов. Его значок, который лежал в кармане жилета, а не был приколот, сверкал в свете фонаря своей серебристой формой звезды.
Его пистолет лежал на некотором расстоянии от него… с потертым ковбойским сапогом, небрежно поставленным на ствол. Взгляд устремился вверх и проследил за обтянутой джинсовой тканью ногой до широкого кожаного ремня с патронами, двух шестизарядных пистолетов, латунной пряжки в виде головы барана и выцветшей клетчатой фланелевой рубашки. Человек, которому все это принадлежало, не был знаком Тревису — шрамовитый и чумазый, такой же грязный, как и его напарник, но ему не нужно было знать его, чтобы понять, что он имел в виду. Некоторые лица просто созданы для плакатов о розыске. Этот человек был одним из них.
"Законник", — повторил он. "Как тебе это нравится, Бертран? Как, спрашиваю я, тебе это нравится?"
"Намного лучше, когда он там, внизу, а мы здесь, наверху", — сказал другой.
Бертран. Бертран, и, если Тревис правильно расслышал, Гас.
"Too-shay, как говорят французы. Действительно, ту-шай".
"Очень удачно, что вы оказались рядом и вмешались. Он мог бы испортить наши планы".
"Еще одна причина, по которой ты держишь меня рядом".
"Небеса свидетельствуют, что это не для благородной компании или джентльменских бесед".
Гас захихикал, наклонившись и подняв пистолет Тревиса. В свободной руке он держал увесистый кожаный мешочек — кош, вероятно, наполненный свинцовой дробью… идеальный вариант для удара по голове, как теперь мог подтвердить Тревис.
Он должен был встать. Нужно было что-то делать. Что бы ни замышляли эти люди, ничего хорошего это не сулило, а вокруг него законопослушные жители Силвер-Ривер спали, ничего не подозревая. Зависимые от него, чтобы обеспечить их безопасность. Разве не за это, как при каждом удобном случае напоминал ему мэр Фритт, они ему платили? Платили им обоим, ему и Джей Би, хотя его чертов помощник шерифа, вероятно, был в "Колоколе", греясь в посткоитальном блаженстве с прекрасной Лейси Кавано, прямо в этот самый момент.
В то время как он, вот он, лежит на полу, чувствуя, как телеграфные линии между его мозгом и телом сорвались со столбов. Вот он здесь, с испуганными глазами Нэн, умоляюще смотрящей на него поверх узловатой тряпки у нее во рту — свежая рана на виске говорила о том, что она тоже получила удар, и кто мог сделать такое? Круглолицая, добродушная, матрона Нэн? Не говоря уже о бедняге Чарли, безобидном на вид!
Гнев разогнал туман и придал ему сил, чтобы попытаться подняться, но едва он начал двигаться, как что-то сильно надавило на его шею.
"А-а-а-а, мой прекрасный констебль", — сказал Бертран. "Не будем спешить, ладно? Это кончик моей трости, который вы чувствуете на своем затылке. Изысканная вещь. Предмет коллекционирования. Черное дерево, знаете ли, отделанное серебром. Набалдашник скрывает довольно умное