страшные…, – громко заявила она, а затем, взглянув на немку и англичанку, с криком «Ой!» закрыла рот рукой.
– Да не бойся, они не понимают по-русски!
Две европейки, действительно ничего не поняли, но продолжали нам улыбаться.
Семра поспешила сменить тему.
– А ходила где? Только по магазинам небось?
– Что-то ты обо мне плохо думаешь, – обиделась султанша. – Я ещё в музеях разных была, в как его там… Лувре…
– Ну и как? Джоконду видела? – не унималась Семра, решившая ей отомстить за узбеков.
– Видела конечно… вокруг неё столько людей толпится, фотографируются рядом… но… – Султанша сделала умное выражение лица.
– Что «но»?
– Ну… меня эта картина не впечатлила. Какая-то она маленькая и Джоконда эта совсем некрасивая. На картинках она лучше смотрится, внушительнее что ли…
– Уммм… – промычала Семра. – А вообще Лувр как, тоже некрасивый?
– Нет, Семра, наоборот, Лувр шикарный! Такая роскошь! Просто неописуемая красота… прямо вот дух Средневековья царит!
– «Блч! Кхе-кхе…» – подавилась я.
Подруги удивлённо посмотрели на меня.
– Извините… чаем подавилась… – ответила я, уткнувшись глазами в стол, а сама, тем временем, думала, как бы не уржаться. «Успокойся Наргиза… не все знают историю искусств…»
– А… вы тут, в Стамбуле посещали музеи? Здесь огромное количество музеев ведь…
– Ну да конечно ходили, – чуть раздражённо ответили султанши. Мы ходили, как только приехали… в Ая Софию, Топ Капы там… что ещё было…
– А в Долмабехче? Своего рода тоже Лувр… стамбульский…
– Долмабахче? Это что? Тоже музей?
– Да… это резиденция османских султанов позднего периода. И там тоже большая коллекция живописи есть…
Подруги не знали, что ответить. Сразу было видно, что они не в теме…
– Нет… тутошние музеи не сравнить с Европейскими, там высокое искусство! – выставила своё резюме специалист по Средневековью.
– А…, ну да, ну да… – лишь оставалось промычать мне «Интересно, она в курсе о значении термина «высокое искусство?»» – подумалось мне.
«Скоро домой!» – шепнула мне Семра и подмигнула.
* * *
Вечернее умирающее солнце окрасило небо в серо-розовый цвет. Мы ехали по мосту, соединяющему Азию с Европой.
«Слава тебе, господи, что обед этот закончился и закончился этот день…», – думала я. Но душу мою потихоньку разъедал червь досады и боли… Я понимала, что провожу в этом дивном городе свои последние часы. Вспоминая этих султанш, я позволила демону злости и зависти войти в свою душу – «Почему этим кошёлкам этот город достался на блюдце с голубой каёмкой, а я должна рвать одно место, только лишь за то, чтобы жить в нём с трудностями и работать…»
– Ну я чуть не упала со смеху, от их «Лувр – дух Средневековья… » – Семра, словно бы, прочла мои мысли.
– Угу…
– Ну вот… такие они, эти «Хюрремы Султаны». Главная Султанша, у которой гонор выше крыши, приехала сюда работать в салоне красоты, там и подцепила мужа…очень богатого турка. Такие дела…кадер (судьба)… – сказала она и посмотрела на меня. – А ты вот, мух считаешь! Нет чтобы тоже мужа найти!
– Ну я же не той этничности и не парикмахерша, к тому же мой возраст…, в общем, шансов нет…
– Только про возраст мне не говори! Ты на себя посмотри! Молодка и красавица! Тут и в шестьдесят женщины замуж выходят. Турция –это та страна, где быть незамужней – плохой тон, если заметила!
– Я поняла…уже это… Ну.. не судьба значит…
Семра закурила.
– Не грусти, Наргис… пробьёмся… только измени немного себя… – сказала она, выпуская дым. Завтра у нас с тобой ещё одна встреча… с такой же любительницей турецких мыльных опер.
– Я не люблю турецкие мыльные оперы, – ответила я.
– А… да… ты западаешь на турецких актёров, я забыла! – она засмеялась.
– На одного… точнее… – поправила я её.
– А… на этого…, как его… ты говорила… А мне очень Бурак и Халит нравятся, классные мужики!
– Я люблю тебя, Семра… – ответила я ей.
Элен. Сумасшествие не знает географии и границ
Чем ближе становился день моего отъезда, тем меньше радостного куража у меня оставалось. В последние дни мне не хотелось никуда ходить, я желала сидеть на скамейке где-нибудь в парчке на Топхане, попивая свежевыжатый апельсиновый сок, смотреть на Босфор и думать грустные думы.
Семра, буквально, вытащила меня за уши из меланхолии, потащив к своей коллеге по университету, американской докторантке Элен.
Элен окончила магистратуру по антропологии в каком-то университете на Среднем Западе США, а сама была родом из деревушки штата Висконтин. Поэтому, появившуюся возможность поступить на докторантуру в Стамбул, девушка приняла как дар судьбы.
После холодных водоёмов и скалистых лесов своей малой родины, Стамбул с его яркой, пахнущей кофе и симитами, экзотикой, показался ей непроходным праздником. С первой недели своей жизни в Стамбуле, Элен поняла, что это любовь навсегда.
Элен – это худощавая девушка с зелёными глазами и волосами цвета пшеницы. К слову сказать, что этого цвета у неё были и брови, и ресницы. Она имела очень бледную кожу, склонную быть моментально поджаренной на южном солнце. Поэтому, весной и летом, её тело покрывалось красными пятнами и рыжими конопушками. Элен была обычной западной девушкой, которая нашла себя в просторах средиземноморского сияющего Востока. Она стала не первой и не последней.
Элен жила на улице, что находилась на стыке проспекта Истиклаль и района Каракёй. Это был старый дом с деревянной входной дверью без всяких современных средств охраны. Дверь открывалась массивным железным ключом. На второй этаж, где находилась квартира Элен, вела дощатая винтовая лестница. Весь первый этаж был завален вещами соседей – детскими колясками, баклашками из-под воды, тапками, тюками и прочее. Тем не менее, дом не производил впечатление трущоб. Это был обычный стамбульский дом с деревянными полами, урчащими туалетами и запахом кошек в подъезде.
Обиталище Элен мне приглянулось намного больше, чем роскошные хай-тековские апартаменты Семры. Очутившись тут, мне страшно захотелось жить именно здесь, именно в этой квартире, с видом на главную улицу Стамбула.
Квартира была небольшой, всего две комнаты. Обстановка – скромнее скромного: из мебели только стол, кушетка и несколько шкафов для книг и посуды. Кухня была несколько неряшливо завалена множеством вещей, что проливало свет на натуру обитательницы этого жилья. Туалетная комната была довольно большой с самой настоящей советской ванной, что было чем-то необычным для Стамбула. Обычно, в большинстве квартир для людей небогатых вместо ванных или душевых кабинок, просто встроенные «турецкие» души с дренажной дыркой в полу. Возле унитаза стояла большая баклашка с водой, что определяло общую проблему старого Стамбула – обветшавшую канализацию и слив, что, честно сказать, приводило меня в некоторое раздражение.
Но в целом, эта квартирка захватила моё сердце своим милым неприхотливым шармом. Я знала, что этого жилья мне было бы достаточно, чтобы слиться с этим городом в едином дыхании, и стать крошечной его частью.
Элен суетилась на кухне, заваривая чай, а я