— Увазяемые Пиригримы, просю за мной, — проговорил он.
Вслед за проводником Пилигримы вошли в темный и прохладный коридор. На сей раз он не пустовал: справа и слева вдоль него застыли воины в черном с выглядывающими из-за плеч рукоятками мечей.
Юный проводник абсолютно беззвучно прошел по коридору, затем по лестнице поднялся на второй этаж. Остановился возле двери в комнату, в которой Алан при первом посещении обнаружил только стол с письменными принадлежностями. А за дверью напротив Димитрий наткнулся на повешенного человека и ящик с золотыми монетами…
Согнувшись в три погибели, юноша отодвинул в сторону дверь и жестом пригласил Пилигримов войти.
Стол стоял на прежнем месте. Никуда не делись и письменные принадлежности: чистый пергамент, похожая на квадратное корытце чернильница и аккуратные кисти.
Исиро сидел с поджатыми под себя ногами лицом к двери. Он зачем-то обмотал голову белой матерчатой полосой. При виде Пилигримов слегка кивнул.
Напротив него, спиной к вошедшим, в той же неудобной позе сидел какой-то человек в черном халате и маске.
Алан быстро оглядел помещение в поисках Кассии, но других людей здесь не было. У Алана неприятно захолонуло сердце. Где Кассия? И кто этот человек, похожий на Рыцаря Дебрей?
— Белый цвет в Зэн Секай — цвет траура, — объявил Исиро. — Мы потеряли много людей с обеих сторон, но такова наша судьба. Тварь убивать людей Рафу. Люди Рафу убивать наши люди. Мы убивать шпион и предатель. Один из них вы видеть повешенный в первый наш встреча…
Алан и Димитрий обменялись выразительными взглядами. Оба прекрасно помнили повешенного беднягу в этом доме. Он истек кровью; наверняка его пытали перед смертью. Что за суровый и жестокий народец…
— Больше всех я скорблю о моей лучшей ученице Аико, — продолжал Исиро. — Она могла стать великой куноити…
Старик повернул голову к Алану. На губах у него заиграла легкая улыбка. Скорбь по погибшим не особенно испортила ему настроение.
— Вы сдержали слово, Пилигримы. Теперь настала моя очередь выполнить обещание.
Он хлопнул в ладоши. Тотчас дверь открылась, в проеме промелькнули темные фигуры, а потом — Алан заморгал от неожиданности — вошла Кассия. Алан не видел ее всего лишь чуть менее суток, а радость, что он испытал, была такая, словно они встретились после нескольких лет разлуки.
— Привет… — немного неуверенно сказала она.
Алан не сразу сообразил, отчего она смущается. Вероятно, считает себя виновной в том, что стала инструментом манипуляций остальными Пилигримами. Ведь она такая гордая и независимая… То, что всё это произошло не по ее вине, конечно же, совесть не успокаивало. Так уж устроен человек.
Мужчины загомонили, приветствуя коллегу. Алан улыбнулся Кассии, но не стал, в отличие от Матиаса, обнимать ее. Или целовать ее в щеку, как наглец Тэн.
— Я также обещал, — продолжил Исиро, который больше не казался противным и ехидным старикашкой, — что в случае победы вы зададите Западному дзёнину любой вопрос. Он перед вами. Знакомьтесь, Западный дзёнин Рафу, мой враг и отныне покорный раб.
Он что-то приказал на стрекочущем наречии. Сидящий напротив него человек в черном поднял руку и снял маску.
Алан ожидал увидеть такого же сухонького старика, как и Исиро. Или в крайнем случае, мужчину помоложе.
Но дзёнин Рафу его удивил. Стянув маску, он встряхнул длинной гривой черных с проседью волос. На Пилигримов спокойно и даже холодно глянули раскосые глаза пожилой дамы. Впалые щеки, узкий подбородок, испещренный морщинами лоб — вряд ли Рафу была моложе Исиро.
Чёрт, подумал Алан, разве Исиро не отзывался о Рафу как о мужчине? Тварь бы побрала этот зэн-секайский акцент…
— Мать моя женщи… — начал было Димитрий, но смешался и не докончил.
***
— Мы хотим знать, кого из Пилигримов вы обучили искусству синоби, — сказал Алан.
Пилигримы сидели вокруг стола на полу, Рафу оставалась на прежнем месте, невозмутимая, точно идол. Исиро неслышно передвинулся в угол, не поднимаясь с колен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сонливость Алана как рукой сняло. Наступил момент истины. Алану уже представлялось, что он хватает проклятого Рыцаря Дебрей за горло… Воображение, впрочем, не подсказывало, каким образом он сможет победить Рыцаря, но бурлящим в груди эмоциям было наплевать на эти мелочи.
— Девять лет назад я была раб Исиро, — нараспев произнесла величественная и смертоносная старушка, прикрыв веки, — как сейцас. В битве с Восточный Дзёнин погиб мой гэнин Осаму. Мой единственный сын. Я хотела прервать своя жизнь от горя, но закон Зэн Секай велит жить, пока не избран следующий дзёнин, а достойных, способных победить меня в равной схватке, не было среди синоби Западное селение. Однажды я гуляла в Дебри, призывая смерть, но смерть не хотела прийти. В одном дне пути на восток от наш Оазис я наткнулась на мальчик, почти юноша. Он умирал от жажды и голода. Я привела его домой. Я взяла его в семью. Он сказал, что сбежал из свой Оазис. Я думаю, он был Пилигрим. Я обучала его ниндзюцу, и он был неплохой воин.
— Вы целый день ходили по Дебрям, и Твари не напали на вас? — удивился Матиас.
— Как его звали? — воскликнул Алан. — Из какого Оазиса?
— Он не сказал своё имя, — строго ответила Рафу. — Он хотел забыть прошлое, а я не заставляла его. Я называла его Осаму…
— Великий дзёнин, куноити, — презрительно заговорил из своего угла Исиро, — всего лишь женщина, пусть и с мужским именем, и ее танден наполняет слабое Инь!..
Старушка бросила на него равнодушный взгляд.
За нее внезапно вступилась Кассия:
— Она очень сильная и сделала доброе дело! Не нужно так презрительно о ней отзываться!
Узкие глаза Исиро блеснули, он причмокнул губами, но от дискуссии воздержался.
— А другие? — с нетерпением спросил Алан. — Другие Пилигримы, которых вы обучили?
— Других не было. Только мой Осаму.
Ответ привел Алана в замешательство. Рыцарей Дебрей было несколько, хотя он видел лишь одного. Пракаш говорил о нескольких пришельцах без лица, да и не мог один человек уничтожить Оазис. Скорее всего, этот чертов Осаму нашел впоследствии единомышленников и обучил их ниндзюцу сам.
— Где он сейчас? Куда он делся?
— Он покинул Зэн Секай с Пилигримами три года назад.
— Какими Пилигримами? Как их имена?
— Их лидер назывался Куроваку.
— Кто?
Матиас чертыхнулся.
— Кровак, мать его!
Алан потрясенно разинул рот.
— Кровак заодно с Рыцарями Дебрей?
— Да ну, брось! — рявкнул Димитрий. — Я знаю Кровака как облупленного! Он, конечно, любитель пожрать и выпить, да и ведет себя иногда как полный козёл, но чтобы связываться с маньяком!.. Я с ним ездил по Дебрям сто лет назад. Нет, нет и еще раз нет! Вряд ли он знал, кого пригрел!..
Алан посмотрел на Матиаса. Тот молчал, но на лице застыла тревога. Надо с ним поговорить без Димитрия и остальных…
— Какие поблизости есть Оазисы, Матиас? Кроме Санти? Откуда мог взяться этот парень?
— В паре дней пути есть Либера… Дальше — Парадайз, парочка диких Оазисов, названия не помню… Потом, если забирать в северу — Разрушенные Оазисы…
— Те, о которых ходят легенды? — спросил Алан.
— Да.
— А еще дальше?
— Не знаешь? — усмехнулся Матиас. — Дальше Галльфран, твой родной Оазис. — Но до него далековато, почти три недели пути верхом.
В иное время на Алана накатило бы мгновенное чувство ностальгии, которое время от времени его посещало, но ни разу не достигло такой силы, чтобы решиться навестить его. Возможно, пришло время это сделать. Вернуться туда, где всё начиналось.
— Что это за Оазис — Либера? — спросил он.
Матиас заулыбался. Тэн, к удивлению Алана и Димитрия, тоже.
— Удивительный Оазис, жители которого превыше всего ценят личную свободу. Свободу от всего…
— Там хорошо! — сладко жмурясь, поддакнул Тэн.
— А ты-то когда там успел побывать? — буркнул Димитрий, не скрывая досады.
— Ты тогда работай с Кровак, — объяснил Тэн. — Это потом ты подраться с ним и перебежать к Эмиль Ламар.