Читать интересную книгу Меч обнажен. Меч в ножнах - Андрэ Нортон

— Я иду!

Человек без имени пожал плечами.

— Прекрасно. Я не буду больше тратить время на бесполезные споры. Перейдём к фактам. Здесь, — он ткнул пальцем в карту, — район, куда вы будете сброшены. Ваш дом по–прежнему в развалинах. И этот участок местности сейчас слабо заселён. Как вы проникнете туда, я сейчас не знаю, но для работы у вас будет чуть больше часа. Насколько хорошо вы знаете район?

— Я провёл там большую часть своей юности. Я ловил рыбу и плавал в этом канале, ездил верхом по этим дорогам. Я знаю почти каждого в деревне…

— Тогда держитесь от неё подальше! На возобновление старых связей совершенно нет времени — если там даже осталось, что возобновить. После того, как обезопасите свой пакет, вы возвратитесь в Англию тем способом, какой вам предложат на месте. Особую опасность представляет то, что наци, возможно, держат эту вещь на заметке. Совсем недавно наблюдалась какая–то активность в этом направлении. Наверное, толстый Геринг пожелал присовокупить ещё одно драгоценное изделие к своей коллекции. К тому же гестаповец в том районе молод и усерден, с амбициями. Он, должно быть, обладает каким–то эквивалентом совести и, следуя примеру Зейц–Инкварта, каждую ночь проводит под новой крышей. Его штаб–квартира находится вот в этом месте, примерно в миле по другую сторону деревни…

— Это дом Линдерсов!

— Гуго Линдерс был одним из заложников, расстрелянных в прошлом январе. Его дом теперь, естественно, собственность Рейха.

— Расстрелян в прошлом январе!

Боже, минхеер Линдерс, этот высокий улыбчивый человек, имевший обыкновение зазывать деревенских ребятишек совершить набег на его вишни, ходивший, прихрамывая, с тростью вниз по дороге на вечернюю партию в шахматы с отцом Ритмеестром, не мог жить отдельно от своего дома, который он так глубоко любил. Но это была правда — минхеер Линдерс больше не жилец на этом свете.

Человек за столом наблюдал за ним и кивнул, как будто Лоренс удачно ответил на какой–то трудный вопрос.

— Это заставляет вас осознать произошедшие перемены? Таких там ещё несколько.

— Отец Ритмеестр?

— Его вы тоже не найдёте. Церковь не питает симпатий к этому новому положению дел. Я уверен, что и само здание однажды ночью неожиданно сгорело. Предполагалось, что там временно разместили какие–то военные припасы. Несомненно, один из часовых закурил в нарушение приказа.

— Какая неудача! — Лоренс улыбнулся.

— Да, это доставило властям массу хлопот. Привело к некоторым арестам. Но позднее состоялась небольшая операция по освобождению заключённых, так что равновесие вновь было нарушено. Поговаривают о смещении гестаповского начальника. Но он, видимо, имеет весомые контраргументы. Это усилило его неугомонность до раздражающего уровня. И у нас появились некоторые проблемы, — он говорил теперь с почти игривой интонацией.

— А теперь, впридачу, появился ещё и я, — не удержался Лоренс.

— Вы необычайно проницательный юноша, настолько, что когда я попрошу вас начисто забыть об этой встрече, то буду знать, что так и произойдёт. А теперь, — он взглянул на часы, — ваши тридцать минут истекли. Полагайтесь на свою голову, а не на сердце, тогда, возможно, сможете выкарабкаться. До свидания.

Вот так человек, имени которого он никогда не узнал, в конечном итоге отделался от него. Но в кармане пальто остались билеты до Галифакса и перспектива дальнейшей транспортировки за его пределы. У Лоренса было ещё одно поручение в Нью–Йорке и, покинув офис «Грауфорда и Сына», он быстро нашёл нужное ему место на противоположной стороне улицы.

— Меня зовут Ван Норрис, — сказал он сутулому человеку, сгорбившемуся за низкой стойкой. — Надеюсь, вы закончили работу, о которой мы договаривались.

Человек выкрутил ювелирную лупу, ввинченную в его глазницу.

— Да, всё готово, сэр.

Он неторопливо развернул на стойке квадрат чёрного бархата, из которого извлёк что–то мерцающее, что должно было быть установлено с великой тщательностью, и спросил, прежде чем отступил назад и предложил Лоренсу взглянуть.

— Чей он, сэр?

— Мой, — Лоренс в нетерпении барабанил пальцами по краю стойки. Если бы у него у самого были необходимые инструменты и материалы, он бы никогда не послал это в столь сомнительную контору.

— Это правда? — ювелир удивлённо взглянул на него. — Но это работа опытного мастера. Я уверен, вы найдёте законченную вещь соответствующей вашим условиям.

Он наконец отошёл в сторону и позволил Лоренсу увидеть, на что похож плод его воображения, воплощённый в подходящий металл и камни.

Пухлый Ганеша, отражая свет серебром своего округлого брюшка, — никогда не предусматривалось, чтобы слоноголовый божок имел голодный и худой вид, — ухмылялся своему заказчику. В щедрых ладонях каждой из своих распростёртых рук он держал по одному рубину из ручья в джунглях. В Ганеше, предлагающем удачу и богатство всему миру, чувствовался некий лукавый юмор, как того пожелал Лоренс. И впервые нынешний глава Дома Норрисов познал удовлетворение, приносимое созиданием. Это было именно то, на что он надеялся.

— Жаль, что камни такие дешёвые, — прокомментировал мастер.

— Они имеют присущую только им цену, — возразил Лоренс. — Но я должен сделать комплимент, минхеер, вашему мастерству!

— Мне понравился этот заказ. Здесь есть радость, жизнь, возможно, озорство. Это было удовольствием, принести в жизнь вашего бога. Всего лишь однажды видел я подобную разработку. Это было кольцо, принесённое мне несколько недель назад для ремонта. Возможно, вы, согласитесь взглянуть. Я срисовал его, чтобы внимательно изучить на досуге.

Он отыскал толстый конверт и вытащил оттуда одну бумагу с карандашным наброском. Он был весьма необычным. Изображал паука, ожидающего в паутине прилёта мухи, осторожно севшей на край.

— Это красное золото, а паук — эмаль в старинном стиле, красная, тогда как муха сине–зелёная. Я сначала решил, что оно с востока, но владелец заверил, что оно сделано в Голландии в Доме Норрисов. Вас ведь тоже зовут Норрис. Возможно, что вы видели это кольцо и раньше.

— Видел, — Лоренс прослеживал линии на грязном листке. — Я видел, как его изготавливали. Но это кольцо… Вы сказали, что оно было здесь, в Нью–Йорке, всего несколько недель назад?

— Да, сэр. Владелец решил, что маленькая мушка сломалась.

— Я только сегодня узнал, что человек, для которого оно было сделано, мёртв, расстрелян, как заложник. Оно предназначалось для особого подарка и не могло быть передано кому–нибудь ещё…

— Если человек, для которого оно сделано, мёртв, значит, кольцо у кого–то ещё. Возможно, у грабителя, например.

— А как имя человека, который его принёс?

— Подождите минутку, оно должно быть в гроссбухе.

Ювелир раскрыл тяжёлую книгу и пролистал страницы.

— Харвей, Смит, Робертс… Вот оно — Ван Остер. Возможно, он родственник расстрелянного человека.

— Не думаю. А кольцо сейчас у него?

— Да. Он сказал, что ненадолго задержится в Нью–Йорке. Как жаль, что я не могу помочь вам в его поисках. Он мог бы вам рассказать, откуда у него кольцо.

— Это как раз то, что я хотел бы узнать, — ответил Лоренс. — Теперь насчёт этой броши. Упакуйте её и отошлите по тому адресу, что я вам дам, — мисс Картландт. Приложите эту карточку.

Он бросил последний взгляд на Ганешу и его потрескавшиеся рубиновые шарики, заплатил по счёту и ушёл. Карла тоже должна быть проинформирована об изменениях в его планах — когда он будет уже в пути. Пит и Карла. Ни одному из них не понравится то, что они узнают об его намерениях.

Но пока юноша шёл по улице, один–единственный вопрос крутился у него в голове, как заезженная пластинка. Он не давал ему даже составить планы на будущее.

Кто такой Ван Остер, и как получилось, что он носит кольцо, придуманное йонхеером для своего хорошего друга Гуго Линдерса?

«Я буду благодарен за любую информацию о Ван Остере, какую вы сможете для меня раскопать. Его присутствие в Соединённых Штатах и та настойчивость, с какой он меня разыскивал, тот факт, что он владеет кольцом Линдерса — всё это не даёт мне покоя.

Что касается меня — ну, отсутствие новостей тоже хорошая новость в наше время. Я должен проскользнуть из одного мира в другой и до сегодняшнего дня не имею представления, как это будет осуществляться.

Пишите мне до востребования в Лондон, когда я смогу, то сразу дам вам знать, как обстоят мои дела.

Лоренс Ван Норрис».

«Лондон. Англия.

Июнь, 1942 год.

Дорогой Лоренс!

Это длинное письмо, но не думаю, что ты найдёшь его скучным. Много разного случилось с тех пор, как я покинул твою Америку, ради моей собственной страны. Первое, что я должен сказать — я пробуду здесь не долго. Я уяснил, что те, с кем мы сражаемся, тоже люди и мы вполне можем померяться с ними умом и силой. Теперь у меня нет опасений насчёт неблагоприятного поворота событий. Потому что я видел врага на его собственной территории, в захваченной им стране и видел Объединённые Нации в их силе. Я знаю, кто выйдет победителем в этой схватке.