— Я хочу извиниться, что была груба с вами, — завязала разговор при первой же возможности. — Вы должны понимать, присутствие Соболева способно испортить настроение кому угодно.
— Ну да, Соболев — тот еще муд…. — он одернул себя, замолкнув на полуслове. — И как Дара его терпит?
Я подумала о том, как его земля носит, но вслух сказала лишь:
— Он умеет убеждать.
— Не сказал бы, — у него был такой вид, будто он припомнил что-то личное, — с Еленой ему этого так и не удалось.
Я уцепилось за имя, гадая та ли эта женщина с фотографии. Сделала еще пару снимков Алекса, стараясь заболтать его.
— Елена — это один из его проектов?
Он рассмеялся, словно я сказала глупость.
— Она, конечно, обладает талантами, но явно не вокальными.
— А какими? — продолжала расспрашивать.
В одно мгновение Алекс стал серьезным:
— О таких вещах не принято говорить. — Он долго молчал, изучая меня. — Что тебе от меня нужно?
— Информация, — не стала юлить, — хочу потопить Соболева.
Алекс снова взял паузу, а я не торопила его, понимая, что ему необходимо все взвесить.
Потом он осторожно взял меня за запястье, разворачивая ладонью вверх:
— Если захочешь поднять шум и втянуть в скандал Соболева, можешь позвонить мне — подумает над этим вместе, — и тем же маркером, которым недавно раздавал автографы, вывел ряд цифр на моей руке.
— Насколько это скандально? — не сводила с него взгляда, а он будто читал меня, проверяя насколько я подхожу на роль союзницы. Со стороны мы, наверное, походили на страстную парочку, пожирающую друг друга глазами от желания.
— Все знают об этом, все прибегают к этому, но грязное бельишко предпочитают прятать подальше. Понимаешь?
Я ни черта не понимала, кроме того, что наткнулась на нечто интересное и грандиозное. Молча кивнула, Алекс, как пылкий любовник, поцеловал мою руку и с коварной улыбкой дьявола оставил меня.
— Что это было? — чьи-то пальцы легли мне на локоть, больно выворачивая руку. Андрей брезгливо смотрел на номер телефона, оставленный Алексом. — Вика, я тебя спрашиваю.
— Для начала отпусти и тогда, возможно, я отвечу, — дернулась, пытаясь вырваться, но он усилил хватку. И откуда он взялся? Подкрался как вампир в ночи.
— С меня хватит, — шипел над ухом, толкал в спину, чтобы я двигалась в нужном ему направлении. — Пока я благородно жду твоего величайшего благоволения, ты крутишь шашни у меня за спиной с этим…
— Благородно!? — возмущению не было предела. Неужели он действительно считает, что ведет себя по-рыцарски? — О чем ты говоришь? Ты даже не утруждаешь себя быть со мной вежливым. Как сейчас, например.
— Как и ты! Только и слышу от тебя одни колкости, насмешки и откровенную грубость. А этому расфуфыренному индюку ты мило улыбалась. И не думай, что я не заметил, как ты флиртовала чуть ли не с каждым мужчиной из съемочной группы. Получается, это только со мной ты такая злобная фурия.
Подобным образом мы добрались до гримерки, куда он буквально впихнул меня.
— Я устал ждать! — и запер за собой дверь.
Оказавшись в столь щекотливом положении я должна бы испугаться, но меня обуяла ярость.
— Собрался меня насиловать?
Не дожидаясь ответа, я схватила первое, что подвернулось под руку. Ваза, в которую совсем недавно кто-то заботливо поставил букет, полетела в Соболева. Просвистела над его головой, с треском ударилась о стену — и на пол хлынула вода, посыпались осколки и изломанные стебли.
— А ты, похоже, решила меня убить? — ошалевши смотрел на осколки, и, наверное, мысленно представлял, что было, если бы я попала в цель.
— Да я лучше сяду в тюрьму, чем позволю тебе еще хотя бы раз прикоснуться к себе! — и потянулась за следующим “снарядом”.
21
Андрей
Лучше сесть в тюрьму, чем быть со мной? Еще бы заявила, что умрет, но не уступит. Сколько пафоса и показной надменности. А еще лицемерия. Судя по ее сегодняшнему раскованному поведению, другим мужчинам она сдавалась без боя. Только меня определила в отдельную касту неприкасаемых.
— Чем же я так плох!? — и это не просто злило, а приводило в праведный гнев.
Вику не нужно было уговаривать, она с фанатичным рвением принялась расписывать мою гнусную, по ее мнению, личность:
— Ты беспринципный, эгоистичный, высокомерный…
Еще бы пальцы загибала для наглядности. Или их не хватит?
— Всё это напоминает перечень моих достоинств, — я не находил ничего ужасающего и отталкивающего в этих чертах. Они были очень даже полезными в моем мире.
Но Вика считала по-другому, и продемонстрировала это запущенной расческой, найденной здесь же:
— Самовлюбленный!
— Продолжай осыпать меня комплиментами, дорогая, — подливал масла в огонь, не забывая уворачиваясь от ее разящей ярости в виде атрибутов, которые она сгребала с гримерного столика.
— Бесцеремонный, — в ход пошел фен, — узколобый, бескомпромиссный, поверхностный, озабоченный! — на меня градом обрушились мелкие баночки и тюбики.
Думаю, так могло продолжаться бесконечно, но Вика израсходовала весь доступный ассортимент косметики. Все поверхности в комнате были пусты, а пол, напротив, — усеян мелким хламом.
На короткое время между нами установилось перемирие: оба не двигались, ожидая (или же готовя) новое нападение. Казалось, Викин запал иссяк, но она лишь сменила тактику: больше не старалась убежать, а наоборот, приблизилась ко мне.
— Иногда мне кажется, что в тебе есть что-то человеческое, — от возбуждения ее лицо раскраснелось, глаза блестели, а дыхание стало сбивчивым, — но потом я все-таки убеждаюсь, что ты бездушная машина для зарабатывания денег. — Пряди волос из взбаламученное прически то и дело липли к влажным губам пока она толкала свою пылкую речь. Ее бы сейчас на баррикады, возглавлять революцию или вести армию в бой. — Тошнит от того, с каким пренебрежением ты относишься к людям, — и, вложив всю свою досаду, ударила меня кулаком в грудь.
Поймал ее руку и притянул к себе — теперь никуда не денется:
— Всё это тебя и привлекает во мне.
Вика замерла, ведь я попал в точку. Она еще большая лицемерка, чем я думал.
Делая паузы и четко выговаривая каждое слово, произнесла прямо в лицо:
— Запомни уже: ты меня не привлекаешь.
— Перестань обманывать себя, — ее с головой выдавали горящие глаза, — и сделай то, чего действительно хочешь.
— Ударить тебя? — наиграно удивилась, вопросительно вскинув брови.
— Если ты хочешь именно этого… — отпустил ее и сделал шаг назад.
Я достаточно узнал Вику, чтобы понять, что силой или принуждением от нее ничего не добиться. Ей нужна свобода выбора. И я терпеливо ждал, когда наконец сделает нужный мне выбор.
Она стояла каменным изваянием, тяжело дыша и борясь с собственными желаниями, принципами и, скорей всего, с застарелыми нормами морали.
Давай, выберись из своей скорлупы! Выпусти на свободу свою неукротимую амазонку, какой ты являешься на самом деле. Ну же, Вика!
Наконец что-то щелкнуло, и броня дала трещину.
Всё началось, как цепная реакция: один несмелый поцелуй повлек за собой второй, третий.
Вика яростно сминала лацканы моего пиджака, будто вот-вот оттолкнет, потом разжимала кулаки и ладони мирно ложились на мою грудь. Глупышка всё еще сражалась с собой, балансировала на грани “да-нет”. Но стоило мне перехватить инициативу, как она покорно подчинилась, позволив стянуть с себя кофту.
Дрожащими, непослушными пальцами она непозволительно медленно расстёгивала мою рубашку. Ей тоже не терпелось перейти к самому интересному, она чертыхнулась, рванула ткань — по полу покатилось пуговицы.
— Ты ох*ела? — забылся и по привычке собрался отчитать нерадивого сотрудника. — Ты знаешь сколько она стоит? Она от Армани.
Что я несу? Заткнуться бы и трахнуть ее, пока она не передумала.
Но Вика так вошла во вкус, что уже сама отдавала приказы, с пугающей точностью озвучивая мои мысли: