Читать интересную книгу Книга птиц Восточной Африки - Николас Дрейсон

Потом, на террасе клуба, наслаждаясь заслуженным чаем, Джордж заметил на цветке гибискуса нектарницу с узким изогнутым клювом и двумя длинными хвостовыми перьями.

— Бронзовая, кажется? — спросил Дэвид.

— Если верить определителю, нет. Эта красоточка называется нектарница острохвостая. У нас в списке вроде бы такой пока нет.

— Точно нет, — подтвердил Гарри, записывая нектарницу. — Спасибо, Джордж. Получается… для круглого счета… пятьдесят новых видов. Ну, мужики, мы снова лидируем — и с большим отрывом! К черту чай, закажем что-нибудь более подходящее. Официант! Бутылку «Боллинжера».

29

Приния

— Мистер Малик, вашу машину видели.

Мистер Малик узнал голос мистера Ньямбе и поставил на стол чашку с кофе.

— Зеленый «мерседес», номер NHI 572? Движется по Вэлли-роуд в сторону Нгонг-роуд — один из наших водителей сейчас сообщил по радио. Он попробует проследить, мы сообщим, если машину где-то припаркуют. У вас есть запасные ключи?

Мистер Малик ответил, что есть.

— Хорошо. Как только я что-то узнаю, сразу перезвоню. Можете посидеть у телефона?

Мистер Малик не собирался сидеть у телефона. Выпив кофе, он собирался пойти в больницу. А после — взять такси и снова поехать на очистную станцию: вдруг он пропустил пару-тройку птиц? Или вдруг новые прилетят… С другой стороны, машины очень и очень не хватало.

Я никогда не знал, верить ли слухам, которые ходят в Найроби насчет сына главного окружного судьи, про то, что он якобы стоит практически за всеми угонами машин в городе, и про его тесные связи кое с кем в полиции и по меньшей мере с одним членом правительства. Мистер Малик тоже не знал, но скорее верил. И если его машина чудом найдется, надо приготовиться как можно быстрее до нее добраться, сесть за руль и незаметно укатить прочь. Что же до планов, то их придется поменять. Он дождется звонка, съездит за машиной, а потом уже отправится в больницу. Если останется время на птиц, замечательно. Но в сущности, пока суд да дело, понаблюдать за ними можно и в саду.

Мистер Малик взял бинокль, устроился в кресле на веранде и положил перед собой блокнот. В бугенвиллее резвилось семейство птиц-мышей — во всяком случае, мистер Малик полагал, что это семейство и что оно резвится. Нет, точно семейство. Роз Мбиква рассказывала о каком-то исследовании про этих птиц. Они держатся семейными группами, и прошлогодний молодняк помогает родителям кормить и воспитывать новое потомство. Но играют ли они, что тут скажешь? В свое время мистер Малик пристально наблюдал за собственным молодняком и сейчас подумал, что подобная шумная возня совершенно одинакова как у пернатых, так и у человеческих детенышей, но его философские размышления прервал шорох метлы.

— Доброе утро, Бенджамин, — поздоровался мистер Малик, не зная, стоит ли упоминать ботанический сад.

— Доброе утро, сэр, — ответил Бенджамин.

Он тоже не знал, заговаривать или нет о ботаническом саде, но тут его взгляд упал на блокнот. Мистер Малик заметил это.

— Ха-ха, — благодушно хохотнул он. — Хо-хо. Нет, Бенджамин, сегодня никаких хагедашей. — Он приподнял бинокль. — Сегодня вообще птицы — всякие.

По взгляду мальчика было ясно, что эти слова его не убедили.

— Смотри. Вон, видишь? Воробей.

— Да, сэр. Шоморо.

— А там — птица-мышь.

— Да-а, — протянул Бенджамин после секундного замешательства. — Точно, сэр, кузумбуру. Кузумбуру мичиризи.

— И еще одна, видишь?

— Да-да, сэр! Но другая. Кузумбуру кисого-булуу.

— Именно. Нет, постой. Как ты сказал?

— Кузумбуру, сэр. Та птичка. Кузумбуру кисого-булуу.

— Как?

Бенджамин поставил на землю самодельную метлу.

— Вон та маленькая птичка, сэр, — он показал на вторую птицу, которая висела вниз головой на бугенвиллее, присосавшись к фиолетовому цветку, — называется кузумбуру кисого-булуу. А вон та — кузумбуру мичи-ризи.

Мистер Малик поднес к глазам бинокль. Батюшки, да мальчишка прав! Сам-то он думал, что это тоже бурокрылая птица-мышь, а тут, оказывается, длиннохвостая. Вот ведь глазастый.

— Спасибо, Бенджамин. Я и не заметил.

— Пожалуйста, сэр.

Бенджамин взял метлу и продолжил мести двор. Кажется, на сей раз хозяин и правда наблюдает за птицами, только получается это у него так себе.

— Бенджамин.

Мальчик замер. Сейчас мистер Малик заговорит о ботаническом саде. Он поднял глаза на хозяина. Мистер Малик, встав с кресла, протягивал ему открытую книгу.

— Будь добр, подойди на минуточку. Я хочу тебе кое-что показать.

Бенджамин прислонил метлу к стене и подошел. Что это — Библия? Нет, на каждой странице — картинка с птицей и подписи по-английски. Мистер Малик полистал книгу и показал Бенджамину картинку:

— Знаешь вот этих птиц?

Картинки, честно говоря, показались Бенджамину странными — где движение, где писк и щебет? — но на них были изображены четыре разные кузумбуру, которых ему доводилось видеть в родных краях.

— Да, сэр, кузумбуру. — Он ткнул в каждую птицу по очереди. — Кузумбуру мичиризи с белыми щечками. Кузумбуру кисого-булуу с синеньким на загривке. А это — кузумбуру кичва-чупе, никогда их не видел в Найроби, только у нас в деревне, когда сильная засуха.

Мистер Малик пристально на него посмотрел. И открыл другую страницу.

— А это?

Птицы, питающиеся мясом, — не тай мзога, едящие падаль, но тай мсито и кипанга. Бенджамин назвал их по именам.

— А тут?

Священные глянцевые ибисы и белая колпица. Наверху страницы, как живой, махал коричневыми крыльями и кричал трехнотным криком хагедаш. Бенджамин послушно сказал: два кварара с длинными кривыми клювами, а с клювом, похожим на сплющенный борок, — домомвико.

— Отлично, Бенджамин, — во весь рот улыбнулся мистер Малик. — Ты настоящий эксперт.

— Спасибо, сэр.

— Бенджамин, я был бы тебе очень признателен, если б ты и сегодня мне помог. Не с хагедашами, нет, их мы с тобой насчитали достаточно. Но если ты посидишь со мной на веранде и будешь показывать всех птиц, которых знаешь…

За следующие четыре часа мистер Малик, который всегда полагал, что его сад посещают лишь три вида нектарниц, с изумлением узнал от Бенджамина, что видов в действительности пять. А птица, которую он считал самкой Andropadus latirostris, на самом деле бюльбюль Фишера. Бенджамин, ко всему прочему, великолепно различал голоса пернатых. В стайке, пролетевшей через сад в поисках корма, он опознал двух апалисов, одну принию и не менее трех славок (мистер Малик с помощью бинокля уверенно определил только двух из всех этих птиц, однако безоговорочно поверил мальчику). И, хотя уханье сов по ночам было для него привычно, ему и в голову не приходило, что в листве монстеры, обвивающей ворота его дома, гнездится неясыть обыкновенная и что с определенной точки в углу сада хорошо виден характерный решетчатый рисунок ее грудного оперения.

Телефон между тем молчал.

Звонок раздался лишь в пять вечера.

— Мистер Малик? Боюсь, мы их потеряли. На Дагоретти-Корнер, у круговой развязки, знаете? Все окрестности осмотрели, но — ни следа. Простите.

30

Синеголовый пчелоед

В четверг вечером мистер Малик явился в клуб первым.

— Все еще на своих двоих?

Мистер Малик посмотрел на Пателя и устало покивал головой. На своих двоих, и без старого блокнота. Через несколько минут тот же вопрос повторил Гарри Хан, вернувшийся из поездки к горе Кения.

— Сочувствую, Малик. Да, и спасибо за вчерашнее сообщение. Большое спасибо.

Мистер Гопес воззрился на мистера Малика. Мистер Патель непроницаемо улыбнулся. Тигр Сингх сказал:

— Джентльмены, рад, что вы оба вовремя. Передайте блокноты мистеру Пателю, он произведет подсчет.

В ожидании звонка мистер Малик был весь день привязан к своему саду и тем не менее с помощью Бенджамина опознал двенадцать новых видов. Но его результат не шел ни в какое сравнение с тем, чего добился Гарри у горы Кения. Через пару минут мистер Патель объявил результат:

— Малик: сто тридцать шесть. Хан: сто семьдесят два. Мистер Хан снова лидирует. Впрочем, dum anima est, spes esse dicitur,[19] джентльмены. He забывайте, впереди еще целых два дня.

Объявив, что до конца соревнования между мистером Маликом и Гарри Ханом остается два дня, Тигр проявил несвойственную ему неточность. Оставался, как прекрасно знали участники, да и мы с вами тоже, весь следующий день целиком и лишь половина субботы.

Вечером в «Хилтоне» Гарри Хан планировал последний бросок.