молилась о смерти своего мужа, матери и детей, чтобы она могла отринуть все мирское. «А так как вступила я на указанный выше путь и просила Бога, чтобы он освободил меня от того, что было мне всего дороже на земле, то и получила я от смерти их великое утешение, хоть и много скорбела о них». Она искала не столько спасения от сексуальных отношений, сколько спасения от ответственности и от заботы о семье: она хотела сосредоточиться на небесном. Тем не менее, она молилась Богу и о том, чтобы Он дал сил «соблюдать сказанное, т. е. целомудрие, и охранил чувства мои»[61].
История Анджелы из Фолиньо показывает, как социальные нормы навязывают семейную жизнь человеку, который чувствует призвание к целомудрию – или, как мы бы могли сказать сегодня, имеет соответствующую ориентацию. И мужчины, и женщины чувствовали давление со стороны семей. Например, как утверждают биографы Фомы Аквинского (1225/1227–1274), его семья приложила немало усилий к тому, чтобы пошатнуть его веру в свое призвание – включая заточение в крепости и попытки подослать ему женщину, которая должна была его соблазнить (впрочем, они пытались только пошатнуть его уверенность в желании присоединиться к доминиканскому ордену и стать аббатом, а не заставить его жениться). Когда они ввели «легкомысленно одетую» женщину в его комнату, «и он почувствовал томление плоти, которое он всегда держал в подчинении рассудка», он выгнал ее из комнаты горящей палкой и молился о «поясе целомудрия». Когда он заснул, ему явились два ангела, которые даровали ему такой пояс. С тех пор «его девственность, которая так и не была побеждена в такой серьезной борьбе, до самой его смерти оставалась неоскверненной»[62]. То, как Фома Аквинский сопротивлялся давлению семьи, считалось особенно добродетельным; другие, менее праведные фигуры, без сомнения, уступали.
Некоторые женщины и мужчины сумели реализовать внутреннее стремление к целомудрию даже в браке. Согласно учению церкви, ни один из супругов не мог отказать другому в сексуальном контакте; если же отвергнутый супруг обратился к мастурбации или поддерживал внебрачные сексуальные отношения, то в этом грехе был повинен именно тот, кто отказал ему. По мнению многих средневековых авторов, согласие на сексуальный контакт исключительно в рамках исполнения супружеских обязанностей (и ни по какой иной причине) не могло запятнать целомудрия. Более сурово настроенные специалисты по церковному праву вроде Угуция Пизанского (работал прибл. в 1188) считали, что некий элемент греха при совокуплении присутствовал всегда, но иные авторы вроде Роланда (работал прибл. в 1150) считали половой акт по требованию супруга, то есть исполнение своего долга, проявлением добродетели. Тем не менее, избежать секса – не отказав супругу, но наставив его на путь целомудрия – считалось еще большей добродетелью. В некоторых текстах описывался полностью целомудренный брак; в иных сюжетах супруги избрали целомудрие после рождения достаточного количества детей, то есть предварительно обеспечив непрерывность наследования.
Как ни странно, западная церковь не поощряла воздержание в браке. Отчасти это могло быть связано с тем, что такой брак размывал бы границы между духовенством и мирянами, а значит – ставил под угрозу идею об особенной чистоте священников и монахов. Возможно, женщины чаще мужчин были заинтересованы в целомудренных браках, и священники не хотели выслушивать обвинения в том, что они поощряют жен восставать против своих мужей. Целомудрие в браке считалось благом, но только если оно было избрано обоими супругами. В некоторых сюжетах – например, в жизнеописании святого Алексия – мужчины избирают воздержание в браке иногда убедив своих жен, а иногда, как в случае святого Алексия, сбежав от невесты в первую брачную ночь.
Сложно распутать все мотивы, которые могут подтолкнуть человека к решению хранить целомудрие в браке. Безусловно, такое решение отчасти может быть связано с призванием или ориентацией к сексуальному воздержанию, а может быть – с верой в то, что сексуальная активность мешает достичь святости. Тем не менее, свою роль в этом должны были играть и социальные факторы. Должно быть когда супруги не выбирали своих партнеров сами, секс иногда казался им обязательством, а не приятным для обоих занятием.
Возможно, для женщин воздержание было способом избежать беременности, связанной с рисками для здоровья и последующей необходимостью растить и воспитывать детей. Тем не менее, источники, повествующие о целомудрии в браке – это преимущественно жизнеописания тех людей, которых считали святыми. Такие тексты были написаны духовными лицами, которые хотели изобразить этих людей как можно более высокодуховными, и они не писали о целомудрии в браке как способе улучшить положение мирянок: это уже современная интерпретация источников, хотя вполне правдоподобная.
В период высокого Средневековья для женщин было написано множество трактатов о девственности – возможно, по их запросу. Но женщинам не было нужно соответствовать идеалу физической девственности, пример которого они видели у святых, чтобы извлечь пользу из их примера. Не только монахини и затворницы могли оценивать себя по стандартам святых, но и те, кого Джоселин Воган-Браун назвала «почтенные девы» – то есть замужние женщины или вдовы, которые пытались вести святую жизнь в своих жизненных обстоятельствах. Молитвой и покаянием они могли попытаться восстановить свою девственность. Как утверждает Воган-Браун, различие между браком и девственностью «не всегда заключалось в сексуальной активности»; замужние женщины, вступавшие в сексуальные отношения с мужьями ради рождения детей, также могли претендовать на определенную добродетельность, связанную с девственностью[63].
Итак, от женщин не всегда требовалась телесная непорочность, и то же верно в отношении мужчин. Джон Арнольд утверждал, что для мужчин целомудрие значило постоянную борьбу с искушением, но девственность означала, что мужчина преодолел плотские желания, чаще всего благодаря божественному вмешательству, и достиг состояния апатейи, как его называли греки. Хотя женское целомудрие считалось редкостью, поскольку женщины порочны по природе своей, мужское целомудрие было достижимо в результате упорного труда и было проявлением мужской силы.
Разные социальные группы в Средние века понимали и обосновывали выбор целомудрия по-разному. Большая часть дошедших до нас текстов о целомудрии была написана мужчинами, принявшими обет безбрачия, однако есть и другой корпус текстов, авторы которых занимают иную позицию: это тексты о медицине. Большинство крупных авторов, писавших в Средние века о медицине, – примером может послужить Альберт Великий – также были богословами, и большая часть тех, кто получил главным образом медицинское образование, зачастую были рукоположены в священники. Тем не менее, в своих взглядах на секс они иногда расходились с теми, кто рассматривал его с точки зрения морали – хотя мораль не всегда можно отделить от вопросов медицины. Моника Грин описывает историю супружеской пары, жившей в XIV веке в Марселе – Эльзеара Сабранского и его жены Дельфины Пюимишельской,