Казалось, суставы Оливии заржавели и застыли, так сильно они сопротивлялись ей, когда она присела на корточки, чтобы собрать газеты.
– Вот, – сказала Оливия, протягивая газеты герцогу и моля бога, чтобы он не заметил, как дрожат ее руки. – Почитайте их на диване. – Это предложение прозвучало как истеричный вопль. – Здесь очень хорошее освещение!
Не сводя с нее глаз, герцог потянулся к газетам, как человек, плывущий под водой – очень-очень медленно, но вместо газет его руки сжали запястья Оливии.
Она вздрогнула и замерла или попыталась замереть – инстинкт загнанного в угол зайца подсказывал ей застыть на месте. Но бешеное биение сердца сотрясало тело Оливии с головы до пят.
«Ну, вот ты и попалась», – прозвучал у нее в голове тихий насмешливый голосок.
У герцога были очень большие руки: они почти скрыли ее запястья, обхватили их крепко, как наручники. Его большие пальцы легли аккурат на ниточки ее пульса.
Марвик точно знал, с какой скоростью бьется сердце Оливии.
– Как вы смеете? – тихо спросил он.
Она посмотрела ему в лицо. Его глаза уже не были остекленевшими и невидящими. Герцог – при мысли об этом Оливия вздрогнула – смотрел на нее, внимательно ее разглядывал, изучал. И выражение его лица больше не было безучастным.
Оливия тоже смотрела на него. Она была настолько удивлена переменой в герцоге, что не знала, как защититься под этим пронзительным взором. Поэтому она нырнула в него с головой, и ее неожиданно захлестнуло очарование. Что она теперь видела на его лице? Что в ее собственном лице могло вызвать такое сосредоточенное внимание?
– Как вы смеете? – снова прошептал герцог, и его пальцы обвили ее пальцы. А потом, без предупреждения, его большие пальцы погладили чувствительную кожу на внутренней стороне ее запястий.
Оливии не хватало воздуха. Ее подхватила волна жара, и это было неправильно, она почувствовала, что слабеет.
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – прошептала Оливия.
– Нет, понимаете.
Его пальцы опять погладили ее. Оливия с трудом сглотнула. Это ощущение ее тревожило. Оно было слишком сильным. Она почувствовала, как оно разливается в ее животе. Она должна отвернуться от него. Она отвернется от него через одно мгновение…
– Гав? – прошептал он.
Ее щеки залило румянцем.
– Что ж… Вы должны признать, что вам действительно необходимо подстричься.
По его губам пробежала легкая улыбка. Его пальцы отпустили ее руку и, опускаясь, скользнули по ее коже.
– Есть ли кто-нибудь в доме, кому я мог бы доверить ножницы? – спросил герцог. – Я же все ножницы отдал, потому что они целились в мое горло.
Это шутка? Чудо из чудес!
– Пойдемте, – хрипло проговорила Оливия. – Но будьте разумны. Мертвые не платят жалованье.
Его улыбка вновь ожила, но быстро исчезла. Марвик нахмурился и отвернулся.
– Пришлите кого-нибудь поставить на место шкаф, – ворчливо приказал он.
Еще одно чудо.
– Сию минуту, ваша светлость.
Подобрав юбки, Оливия выбежала из комнаты и тут же наткнулась на Викерза, который схватил ее и обвел внимательным взглядом.
– Боже мой! – прошептал Викерз, широко распахнув глаза. – Боже мой, миссис Джонсон.
Оливия высвободилась из его рук. У нее не было времени на всякую ерунду.
– Вы что, не слышали, что он сказал? Вы же подслушивали, не так ли? Я должна привести горничных. Нам надо убрать в комнатах.
Викерз бросился следом за Оливией, которая стала быстро спускаться по лестнице.
– Я не слышал, как он это говорил. Только про то, что кто-то должен поставить шкаф на место…
Оливия бросила через плечо нетерпеливый взгляд.
– Совершенно ясно, – промолвила она, – что вы просто не знаете, как надо слушать.
* * *
Оливия вернулась через час – позднее, чем ей хотелось бы, но горничные оказались до смешного упрямы в своем нежелании идти в покои герцога, так что ей пришлось прибегнуть к нескольким угрозам, чтобы убедить их. К угрозам! Ей! Она никогда и представить себя не могла головорезом, но Марвик оказался отличным учителем.
Оливия оставила горничных ждать в коридоре – они были бледны и страдали, как мученицы накануне казни, а она вошла в покои герцога, чтобы быстро осмотреть поле боя.
Правящий безумец сидел на диване, погрузившись в страницы «Морнинг Геральд».
Оливия облегченно вздохнула. Наверняка Марвик слышал, как она вошла, потому что он приподнял брови, однако не посмотрел на нее.
– Я привела горничных… – начала она.
– Нет, – сказал он, перелистывая страницу.
Оливия решила, что не расслышала его.
– А слуги поставят шкаф, – продолжала она. – Как приятно видеть, что вы все еще здесь. Отлично! Конечно, вы должны простить меня за то, что я поздравляю вас с таким пустяком – с тем, что вы остались на месте, ведь вы же не ребенок, который может уползти. Но вы должны знать, что они об этом судачат – внизу, я имею в виду.
Это была насмешка, но Оливия рисковала намеренно. Осталась ли у него хоть капля гордости? Если да, то это может быть полезным.
Герцог заморгал. А потом поднял глаза, и его лицо потемнело.
– Внизу?
Да, она уже изучила его достаточно хорошо, чтобы понимать, что герцогу не понравится быть объектом сплетен.
– Под лестницей. – Она приветливо улыбнулась. – Я имею в виду вашу прислугу.
Марвик издал какой-то странный звук. А потом встал, толкнув диван пяткой.
– Вы хотите сказать, что прислуга сомневается в моей способности жить в собственной чертовой гостиной?
– О, ну-у… – пожав плечами, Оливия издала тихий смешок, который прозвучал чуть более нервно, чем она хотела, – …знаете, ленивые руки – дьяволово подспорье. А поскольку вы никого не пускаете к себе для уборки, то чем им еще заняться?
Запустив пятерню в свои светлые волосы, герцог огляделся по сторонам, как будто что-то искал глазами.
– Где Викерз? – резко спросил он. – Господи, как вы сюда попадаете?
Оливия с трудом сдержала усмешку. Нелепо даже представить, что Викерз пытается остановить ее.
– Ваш лакей на кухне, флиртует с помощницей кухарки. Если его там нет, вы можете найти его в коридорах, где он флиртует с остальными горничными. Предупреждаю вас, что его комнаты весьма удобны с любых точек зрения. Так что предрекаю вам сюрприз – или несколько – месяцев через девять.
Рот Марвика изогнулся. Вероятно, это был спазм, а не улыбка, потому что он мгновенно прошел. Герцог, прищурившись, обвел Оливию оценивающим взглядом.
– Как вы неделикатны, миссис Джонсон, – промолвил он.
Она опять стала «миссис»? Как мило!
– Да, я склонна к неделикатности, – призналась Оливия. – Это мой порок.
– Один из многих, – поправил ее герцог.