обиды и огорчения.
Как-то государь сказал ему:
— Больше двадцати лет состояли мы с вами в родстве, но, к несчастью, моя дочь преждевременно умерла, не удалось ей дожить с вами до старости. Это весьма прискорбно…
Так как супруга государя пожелала оставить внуков у себя, государь добавил:
— Вы давно уже покинули свой дом; пора вам вернуться туда, чтобы проведать родных. Детей ваших оставьте здесь и не беспокойтесь о них. А через три года мы снова призовем вас.
— Но я ведь дома, у себя, о каком возвращении вы говорите?
Государь рассмеялся.
— Вы из мира смертных, и дом ваш не здесь.
И тут Чунь-юй будто очнулся от долгого сна, понял, где он находится, и со слезами стал просить дозволения вернуться в мир смертных. Государь приказал придворным проводить Чунь-юя; тот поклонился несколько раз и вышел. Снова увидел он перед собой двух чиновников в фиолетовых одеждах. Это они некогда привезли его в эту страну. Теперь они проводили его за ворота дворца. Там его поджидал экипаж, обветшавший от времени, — в нем он когда-то прибыл сюда. За воротами не было ни слуг, ни стражников. Это показалось ему весьма необычным.
Чунь-юй сел в экипаж и, проехав несколько ли, оказался за воротами столицы. Горы, реки, ручьи и поля — все так живо напомнило ему те далекие времена, когда он впервые ехал в Хуайань. Но двое чиновников, сидевших с ним в экипаже, держались с подчеркнутым пренебрежением. Огорченный этим, Чунь-юй спросил:
— Когда мы приедем в Гуанлин?
Но те что-то напевали, будто не слышали. Только когда он повторил свой вопрос, они наконец бросили в ответ:
— Скоро!
Внезапно экипаж въехал в узкое ущелье. Теснина кончилась, и показались родные места. Все было прежним, ничто не изменилось. Чунь-юю стало невыразимо жаль себя, и он невольно залился слезами.
Спутники помогли ему выйти из экипажа и провели его в ворота. Чунь-юй поднялся на веранду и вдруг увидел самого себя спящим на ложе.
Удивленный и испуганный, Чунь-юй замер на месте. Но чиновники несколько раз громко окликнули его, и он очнулся. Видит, мальчик-слуга метет двор, двое приятелей моют ноги рядом с его ложем. Вечернее солнце еще не успело скрыться позади западной стены, пустые кубки стоят на восточном окне. За один короткий миг прожил он во сне целую жизнь!
Взволнованный Чунь-юй тяжело вздохнул, позвал своих приятелей и все рассказал им. В большом удивлении они вышли вместе с Чунь-юем из дома, чтобы поглядеть на старый ясень. Указав на огромное дупло, Чунь-юй воскликнул:
— Вот куда я попал во сне!
Решив, что это лисьи чары или наваждение, насланное духом дерева, гости велели слуге принести топор, срубили с дерева наросты, рассекли ствол у подножья и заглянули в дупло. Внутри оказался ход, в который свободно могло бы пройти широкое ложе. Там было очень светло, виднелись кучки земли, похожие на городские укрепления и дворцы. В них копошилось множество муравьев. Была там маленькая красная башня, а в башне этой жили два больших муравья, каждый примерно длиной в три цуня, с красными головками и белыми пятнышками на теле: как видно, государь с супругой. Им прислуживало несколько десятков крупных муравьев, а остальные и приблизиться не смели. Это была столица княжества Хуайань.
Южнее шел еще один ход, и там тоже виднелось нечто вроде городских стен и башенок. Это была область Нанькэ, которой управлял Чунь-юй.
К западу находился необычный ход, тщательно замурованный. Внутри его холмиком круглились останки большой черепахи, размытые дождем. Густая трава почти совсем заглушила панцирь. Так вот она — гора Чудотворной Черепахи, где охотился Чунь-юй!
К востоку шел извилистый ход, внутри него можно было разглядеть маленькую земляную насыпь, высотой немногим больше чи. Это и был холм Свернувшегося Клубком Дракона, где похоронили жену Чунь-юя.
Перебирая в памяти все, что с ним произошло, Чунь-юй был взволнован и поражен: все, все, что он видел здесь, точно соответствовало его сну! Не желая, чтобы приятели разворошили муравейник, Чунь-юй приказал прикрыть его и оставить в покое.
Но в тот же вечер потоками полил дождь, подул сильный ветер. Наутро Чунь-юй заглянул в дупло — муравьи исчезли, как и не было их. Так сбылось пророчество: «Великая опасность грозит государству. Столица будет разрушена».
Чунь-юй вспомнил о нападении войск страны Таньло и вместе со своими приятелями начал искать следы этой страны. На расстоянии одного ли к востоку от дома Чунь-юя виднелось ложе пересохшего ручья. Рядом росло сандаловое дерево, сплошь обвитое лианами. Сквозь густую листву не мог пробиться ни один луч солнца. В этом дереве было маленькое дупло, а в дупле муравейник. Быть может, это и была страна Таньло? Увы! Даже тайны муравьиного царства для нас непостижимы, так что же говорить о чудесных превращениях, которые способны творить звери, населяющие горы и леса?
Привидевшиеся Чунь-юю во сне старые его приятели Чжоу Бянь и Тань Цзы-хуа находились в это время в уезде Люхэ и уже дней десять, как не подавали о себе вестей. Чунь-юй поспешно послал слугу справиться о них. И что же? Оказалось, что Чжоу Бянь тяжело заболел и умер, а Тянь Цзы-хуа лежит больной.
Чунь-юй познал в привидевшемся ему сновидении, как пусты и суетны людские желания и как превратна человеческая жизнь. Он стал последователем даосизма[82] и, вступив на стезю воздержания, отказался от вина и женщин.
В восьмую луну одиннадцатого года «Чжэньюань» я, Ли Гун-цзо, покинув княжество У, плыл по реке Ло. Довелось мне остановиться возле города Хуайну, и там я случайно повстречал Фэнь Чунь-юя. По моей просьбе он поведал мне о том, что с ним произошло. И после я не раз посещал его. Рассказ Чунь-юя показался мне правдивым, и потому я записал его в надежде, что он будет для многих интересен и поучителен.
Чунь-юй скончался в году «Динчоу». Ему было сорок семь лет от роду. Прошло как раз три года с того времени, как увидел