Читать интересную книгу Серебрянные слитки - Линдсей Дэвис

— И офицеров, и солдат следует регулярно менять…

— Их и меняют. И я видел, как из форта к нам приходят расчеты, чтобы оглядеться. Как я понимаю, они путаются, потому что все слитки выглядят одинаково. Как они могут определить, в которых есть серебро, а в которых нет?

— А как кто-то может это определить?

— А-а! Слитки, которые крадут до купелирования, маркируют особым образом:

Т КЛ ТРИФ, четыре раза.

— Фалько, ты это видел?

— Я видел их здесь, и скажи прокуратору Флавию, что я видел один такой в Риме!

Он все еще лежал в чане для отбеливания в прачечной у Лении… Рим! Я когда-то там жил…

Наш разговор прервали. Моя нынешняя жизнь научила меня чувствовать неприятности, как лесной олень, который улавливает их с дуновением ветра. Я коснулся руки Виталия, чтобы предупредить его, и мы быстро изменили выражения лиц.

— Привет, Виталий! Этот мерзавец в чем-то признался?

Это был Корникс — мерзкий и наглый мастер, настоящий специалист по применению пыток к рабам, садист с широкими, словно налитыми свинцом, плечами и лицом, вырубленным, как кусок мяса. Жизнь наложила на него отпечаток. Как только я появился на рудниках, Корникс выбрал меня мишенью для издевок и безжалостно третировал. Однако в его курином мозгу все-таки брезжила мысль, что я когда-нибудь могу вернуться к какой-то предыдущей жизни и рассказать о нем.

Виталий пожал плечами.

— Ничего. Молчит. Завязал рот, словно девственница передник. Мне его оставить еще ненадолго? Есть вам от него какая-то польза?

— Никакой, — соврал Корникс.

Это было неправдой. К этому времени я конечно устал от работы, но при появлении на рудниках был сыт и крепок. Я смотрел в землю, скрывая негодование, пока Виталий и Корникс притворялись, будто ведут переговоры.

— Внимательно следи за ним и заставляй побольше работать, — с упреком в голосе говорил Руфрий Виталий мастеру. Я стоял рядом с жалким видом. — Еще несколько недель туманов и морозов — и он сам запросится домой. Но я не смогу много за него получить в его нынешнем состоянии. Ты не мог бы немного подкормить ублюдка? Я могу поделиться с тобой наградой. Например, пополам?

При этом намеке Корникс мгновенно согласился перевести меня на более легкую работу. Когда Виталий уехал после легкого кивка мне в виде прощания, я закончил работу сборщика серебра из печи и был переведен в возницы.

— Это твой счастливый день, Весельчак! — неприятно ухмыльнулся Корникс. — Пошли праздновать!

До этого мне удавалось избегать привилегии быть выбранным в сексуальные партнеры Корникса, правда, требовалось проявлять изворотливость. Я сказал негодяю, что у меня болит голова. Для снятия боли он со всей силы мне врезал.

Глава 27

Казалось, что быть возницей не трудно. Поскольку мы ехали по гористой местности, то использовали мулов, а в повозку укладывали четыре слитка. Это был большой вес, и ехали мы дьявольски медленно.

В путь отправлялось сразу же несколько повозок. Я следовал во второй, сразу же за главным. Говорили, что новый парень просто не знает дороги. На самом деле, пока себя не зарекомендуешь, начальство принимало предосторожности на случай побега.

Никому из рабов, вкалывающих в рудниках, никогда не доверяли. Тем не менее я к тому времени научился придавать своему лицу честное выражение. Мне доверяли, если вообще кому-то доверяли.

Мне требовалось провести последнюю проверку воровства богатств империи. Покинув рудники, мы проезжали мимо форта, где солдаты считали все слитки и выписывали соответствующий документ — грузовой манифест. Этот документ следовал с серебром до самого Рима. Из Вебиодуна вела одна хорошая дорога — к границе. Все повозки со слитками должны были проезжать по ней, поскольку другие были слишком узкими или слишком неровными для такого груза. Это означало, что все слитки, которые когда-либо покидали рудники, регистрировались в официальном документе — этом самом грузовом манифесте.

Нашей целью был военный порт в Абоне. Чтобы добраться до широкого устья, мы вначале поворачивались к нему спиной, следовали десять миль на восток к дороге вдоль границы, по ней ехали на север к священным источникам, затем — на запад по еще одному ответвлению дороги. В целом путь составлял примерно тридцать миль. К устью подходили тяжелые баржи для перевозки слитков. Они везли их вокруг двух мысов, а затем под охраной британского флота через пролив. Потом они следовали по Европе наземным путем. Большая честь серебра отправлялась на юг через Германию. Его прохождение гарантировало большое количество расквартированных там войск.

Я уже знал Абону. Ничто не изменилось. Мы с Петронием Лонгом когда-то провели там два мерзких года на таможенном посту. Пост так и стоял там, и на нем по-прежнему служили молодые солдаты, и на их новых плащах еще не выцвела краска. Они ходили словно вельможи, игнорируя угрюмых рабов, которые доставили сокровища империи. У всех этих парней были худые лица с заостренными чертами, текло из носа, но в отличие от наших проныр и соглядатаев на рудниках, все они умели считать. Они проверяли документ и внимательно считали все слитки. По прибытии баржей они снова их пересчитывали. Пусть небо поможет Триферу, если что-то здесь не сойдется по количеству или весу.

Все всегда сходилось. Но так и должно было быть. После выезда повозок на дорогу из Вебиодуна, мы всегда останавливались, чтобы возницы могли отлить перед деревней, расположенной перед самой границей. Мы останавливались и отдыхали, независимо от того, требовалось это кому-то или нет. Грузовой манифест менялся, пока мы там находились.

* * *

Теперь видел конец. После трех поездок я оказался довольно далеко от начала каравана. И я мог видеть, что происходило после того, как мы покидали эти жалкие плетеные лачуги, в одной из которых не вполне честный работник занимался бумагами. После того как основная часть каравана на идущей вдоль границы дороге заворачивала к северу, последние две повозки тихонечко отделялись и следовали на юг. Использование ворами военной дороги может показаться глупым, хотя это была хорошая дорога, позволяющая быстро передвигаться. От нее велись подходы ко всем плацдармам для высадки морского десанта на южном побережье. Обычный транспорт, который регулярно и открыто проезжал каждую неделю, легко пропустят все войска, которые они только встретят. А отвод Второго полка Августа в Глев ясно говорил о том, что эта часть дороги больше не подвергалась активному патрулированию.

Теперь я восстановил былую форму. У меня была четкая цель: завоевать достаточно доверия, чтобы меня посадили на одну из повозок, отправлявшихся на юг. Я отчаянно хотел выяснить, куда они направляются. Если мы найдем их порт посадки, то сможем определить, какой именно корабль отвозит украденные слитки в Рим. Корабль и его владелец должны составлять часть заговора.

Я достаточно пожил, чтобы понимать риск и помнить, что у меня могут сдать нервы. После трех месяцев тяжелого труда и жестокого обращения, при наихудшем питании в империи я был изможден физически и психологически. Тем не менее новый вызов творит чудеса. Вернулась моя внимательность, а нервы я держал под контролем.

Но я не учел удачу Дидия Фалько.

* * *

Шанс представился мне в конце января. Половина рабочих заболели и лежали в сараях, где жили рабы. Некоторые заболели так серьезно, что перестали бороться за жизнь и умерли. Те, кто остался на ногах, чувствовали себя отвратительно, но дополнительные усилия того стоили, потому что если ты жив — получаешь дополнительный паек. Еда была ужасной, но помогала бороться с холодом.

Прошел легкий снегопад, никто не был уверен, отправят ли на этой неделе повозки. Небо стало ясным, и показалось, что следует ждать еще больших холодов. Зима по-настоящему вступала в свои права. В последний момент груз все-таки решили отправить, собрав лишь нескольких возниц. Даже начальник каравана был другой. Я оказался на предпоследней повозке. Никто ничего не сказал, но я знал, что это означает.

Мы подъехали к форту. Недовольный центурион с распухшими от болотной лихорадки глазами вышел и проштамповал наш грузовой манифест. Мы тронулись в путь. Было так холодно, что нам даже выдали грубые фетровые плащи с остроконечными капюшонами, а заодно снабдили и рукавицами, чтобы могли держать вожжи. На возвышенностях ветер налетал на людей с низко висящих туч, рвал одежду и был таким холодным, что мы прищуривались и оскаливались и стонали от жалости к самим себе. Темная полоса повозок ползла по пустой дороге. В одном месте оказалась яма, наполненная талым снегом и жидкой грязью. Нам пришлось слезть с повозок и вести мулов под уздцы, потом тянуть их вверх на склон под дикие завывания ветра. Затем мы кружили по серой местности, где тут и там маячили могильные холмы забытых царьков. Потом мы попали в густой туман.