и наконец, раскрашу модель. И вот тогда становится видна общая картина. К счастью, мы много знаем об этом мужчине: волосы у него были темные с проседью, он лысел, а покрытая густым загаром обветренная кожа свидетельствует о том, что он много времени проводил под открытым небом.
– Значит, вы полагаете, что сумеете добиться значительного сходства с оригиналом?
– Я в этом уверена.
– Прекрасно. – Лэтроп взглянул на часы, отодвинул стул и встал. – Я должен бежать домой, иначе не успею приготовить ужин. Однако мне не терпится увидеть конечный результат. Вы управитесь до завтра?
– Надеюсь, что да.
Неожиданно Лэтроп жестом фокусника достал откуда-то папку и положил на стол рядом с Кори.
– Мой трактат о лошадях и мулах, – пояснил он таким тоном, будто лишь сейчас вспомнил об этом.
Он придвинулся вплотную к Кори, нависая над ней. Слишком близко, как ей показалось.
Немного поколебавшись, она открыла папку. Внутри обнаружилась рукопись, полная грамматических ошибок, зачеркиваний и накаляканных на полях дополнений.
– Вы не работаете на компьютере? – спросила Кори.
– Техника мешает потоку мыслей.
– Понимаю.
Похоже, мысли и впрямь текли по страницам бурным потоком. Настоящий словесный понос, подумала Кори.
Лэтроп заискивающе улыбнулся:
– Но вы ведь обещали причесать текст, помните?
Кори замялась:
– Э-э… С удовольствием отредактирую вашу статью, но в таком виде я с ней работать не могу. Извините. Сначала ее нужно напечатать.
От Лэтропа повеяло холодом.
– Прошу прощения, но вы сами предложили мне помощь.
– Я не отказываюсь от своих слов, – ответила Кори. – Но я же не секретарша! Пожалуйста, попросите кого-нибудь набрать статью, а потом принесите мне. Иначе я над ней всю ночь просижу.
Ни слова не говоря, Лэтроп схватил папку и вышел за дверь. Сила его негодования была так велика, что напряженная атмосфера сохранилась в лаборатории даже после его ухода.
18
Подскакивая на ухабах проселочной дороги, джип въехал в ворота ранчо, сделанные из двух древесных стволов с поперечной перекладиной наверху, в середине которой был прибит чуть скособочившийся череп длиннорогой коровы породы техасский лонгхорн. Пыльная подъездная дорожка вела к ранчо, построенному из кирпича-сырца и окруженному высокими тополями и оградой из жердей.
Шериф Уоттс припарковал машину на тенистой площадке рядом со старым прицепом для перевозки скота и вылез из машины. Кори последовала его примеру. Задняя дверца распахнулась, и адвокат-историк Фонтейн тоже выбрался из автомобиля. Хотя он не узнал реконструированное лицо, Уоттс пригласил Фонтейна на всякий случай, рассчитывая на его обширные познания в области местной истории.
– Спросим у деда, – сказал Уоттс Кори. – Он прожил здесь всю жизнь, целых восемьдесят лет, и память у него как у слона.
– Так мило, что вы привлекли к расследованию свою собственную семью, – ответила Кори.
– Они будут только рады поучаствовать в этом.
Уоттс поднялся по деревянным ступенькам широкого крыльца, открыл дверь и прошел на кухню. Казалось, помещение застыло во времени и не менялось с середины пятидесятых годов, но при этом сверкало чистотой и не выказывало никаких признаков солидного возраста. Линолеум с узором из разноцветных прямоугольников, занавески с ковбоями и лошадьми, округлые очертания холодильника «Фриджидер», плита с хромовой отделкой – не кухня, а музей стиля модерн середины века. Но в отличие от музея здесь витали ароматы кофе и свежеиспеченного печенья.
– Бабушка, дедушка, это я, Гомер! – прокричал шериф.
В дверях кухни показалась пухленькая женщина в клетчатом хлопковом платье. Широко раскинув руки, она заключила Уоттса в крепкие объятия. Тот слегка смутился, и бабушка его выпустила.
– А это кто?
– Коринна Свенсон, агент ФБР. Я тебе про нее рассказывал.
Женщина явно оказалась застигнута врасплох, но сумела быстро скрыть свое удивление:
– Приятно познакомиться, агент Свенсон.
– Взаимно, миссис Уоттс.
– А-а, и мистер Фонтейн здесь! – воскликнула бабушка шерифа, когда в кухню вошел адвокат. – Проходите в гостиную, мистер Уоттс там отдыхает.
Кори прошла следом за хозяйкой в уютную комнату с каменным камином. На стенах и каминной полке красовались кубки и наградные доски. Старик, развалившийся в кожаном раскладном кресле, был одет в клетчатую рубашку и брюки с подтяжками. При появлении гостей он потянул за рычаг, и кресло приняло вертикальное положение.
– Пожалуйста, не вставайте, – поспешила сказать Кори, но хозяин уже встал и протянул ей руку.
– Эдна, принеси гостям печенья и кофе. Или, может, молочка хотите?
– Нет, спасибо, не утруждайтесь, – ответила Кори.
– А вот я никогда не откажусь от домашнего печенья, – с улыбкой произнес Фонтейн.
– Это правильно. Эдна, неси кофейник и побольше печенья – на всякий случай.
Опершись на стоявшую рядом с креслом трость, дедушка шерифа снова сел.
– Присаживайтесь вон там, юный агент Свенсон. – Затем он указал на мягкий двухместный диванчик. – Ну а для вас, мистер Фонтейн, мы приберегли почетное место.
– Благодарю, – ответил Фонтейн. Его голубые глаза блеснули за стеклами круглых очков. – Но я вам уже говорил: за пределами зала суда я просто Чарльз.
– Кстати, о зале суда. Я ведь так и не расплатился с вами за то, что вы потратили столько времени на это распроклятое дело о принудительном отчуждении частной собственности.
Но Фонтейн лишь отмахнулся:
– Ради вашей семьи я на все готов.
Кори села, положив свою папку-гармошку рядом со стулом. Шериф занял место в дальнем углу комнаты. Между тем миссис Уоттс вернулась с подносом, на котором стояли кофейник, сливочник, сахарница, чашки и ваза с печеньем.
– Пожалуй, я все-таки выпью чашечку, – сказала Кори.
Все утро она страдала от недостатка кофеина, к тому же аромат крепкого черного кофе был просто восхитителен и не шел ни в какое сравнение со слабой бурдой, которую пили в Альбукерке.
– Так я и думал, – произнес старик, наполняя ее чашку. – Едва вас увидел – сразу распознал в вас любительницу кофе.
Миссис Уоттс тоже села.
– Как твое ухо? – спросила она у Гомера.
– Нормально. Уцелело, разве что боевой шрам останется. Будет чем похвастаться, когда уйду на покой и тоже сяду в такое кресло.
– Все-таки зря ты не снес Риверсу дурную башку, – заметил старик.
Шериф рассмеялся:
– Зато в федеральной тюрьме ему точно окажут теплый прием.
Повисла пауза. Для поддержания разговора Кори сказала:
– Впечатляющая у вас коллекция наград! Вы в юности были чемпионом? Играли в футбол?
Фонтейн усмехнулся, а старик хохотнул в голос.
– Я тут ни при чем, – ответил он. – Это награды за меткую стрельбу, и все они принадлежат нашему Гомеру.
Кори взглянула на шерифа и с удивлением увидела, что тот слегка покраснел.
– А вы не знали? – спросил старик. – Гомер стреляет без промаха. Господи, да он на одних только чемпионатах Национальной