добрый дадут, заморозков не боятся, хранятся хорошо. И эта немногое, что могу сейчас предложить, больше будет, если грамоты отпишите, причем как раз на самые земли, где сейчас московские наместники управляют. И небольшой задаток уже от себя выдать, от пока своих землиц, что Ивану обязательно перейдут, когда он вам хорошенько накостыляет. Без «огненного боя», еще раз скажу — вы московитов не одолеете.
Щедро рассыпая предложения и угрозы, Андрей Владимирович уловил момент, когда новгородский посол серьезно задумался. И очень долго молчал, положив руки на столешницу — в горенку никто не входил, не мешал разговору. К усадьбе московиты еще не подходили, но можно было не сомневаться, что рано или поздно, скорее последнее, отряд сюда прибудет, когда война начнется по осени. Но то будет после листопада, а сейчас можно в осаду садиться, отбиться от численно превосходящего врага. Благо укреплена усадьба своеземца тыном из заостренных бревен, имела воротную башенку, добротные постройки из толстых бревен с бойницами, и как минимум десяток мужиков, знающих с какой стороны за меч браться. А еще тут была допотопная пушка с коротким стволом, скрепленном железными обручами, такие на рисунках бомбардами назывались. И главное — при ней бочонок пороха, местного тверской выделки. Дымного, с «пыльцой», как быстро установил «Сержант», любивший «огневое» дело. Этот «чокнутый» и подытожил, что стрелять из мушкетов можно, только заряд увеличить, и чистить стволы чаще. Свинца нашли немного — гребни, которые «рыжинку» волосом придавали хозяйке, их не стали реквизировать. Но за порох заплатили щедро, новгородскими «чешуйками» из задатка.
— Есть у меня грамота на Киясову Гору, раньше кашинскому княжеству принадлежала, сейчас Новгороду. Теперь со всех сторон московскими и тверскими землями окружена — хотели ее князю Михаил Борисовичу продать за двести рублей. А раз так — отдам тебе, княже — бери и владей, то моя вотчина, могу так распорядиться, ведь деньги за землицу мне должны отдать. Ты две тысячи рублей Новгороду сохранил, и не польстился на серебро — потому имеешь право на десятину. А ведь мог не защищать его от московитов, а отобрать у меня легко. Ведь так?
— Не все, что можно делать, стоит делать, боярин. Серебро нужно, но не такое — то не мечом, ножом татя брать. А без Новгорода и Твери мне не выстоять, как и вам без меня.
Андрей Владимирович сохранял полное спокойствие, хотя не ожидал, что «задаток» ему столь быстро выдадут. Теперь можно было очертить круг задач, обговорить все заранее, ведь на переговорах с тверским князем лучше действовать в тандеме…
Московские земли к началу правления Ивана III.
Глава 18
— Иди, Мефодий, и следи за князем, глаз с него не спускай. Времена нынче такие, что за всем смотреть надобно.
Михаил Борисович махнул рукою, отпуская новгородца, что уже шесть лет верой и правдой служил ему, с того дня как Иван Московский сломал гордыню «Господина Великого». Но этой осенью окончательно покончит с «вольнолюбивым» Новгородом, и тогда Тверь со всех сторон будет окружена московскими землями. И это конец — насчет последствий молодой князь не обольщался, тем паче его старшая сестрица Мария, первая супруга Ивана, умерла вот уже как десять лет. Ходили слухи, что строптивая тверская княжна была отравлена московскими боярами, и Михаил им верил, хотя доказательств не имелось. Зато первенец московского князя, нареченный Иваном, вполне может стать тверским князем, если у него не будет наследника, тем паче жена София Семеновна, слуцкая княжна, вот уже как шесть лет праздная, и деток от нее нет.
Умерла старшая сестрица — более никакой заступы перед грозным московским князем нет — и на его княжество бывший шурин со временем положит свою тяжелую десницу.
Мысли в голове были страшные — в казне пусто, а тут за хлеб прошлой осенью посулили новгородцы две тысячи рублей. Сумма огромная — но она того стоила, хотя отдать пришлось все излишки прошлогоднего урожая и пообещать четверть нынешнего. А недавно понял, что затеял гиблое дело — третьего дня послание пришло от бывшего шурина — готовить полки тверские к походу на Новгород. Не выполнить приказ страшно до жути — тогда огромное московское войско пройдет по тверским землям огнем и мечом, а исполнить, то падет Новгород, и тогда ничто уже не помешает Ивану «примучить» окруженную со всех сторон Тверь.
И что ему сейчас делать — этот вопрос мучил Михаила Борисовича, жег ему душу. Ведь если в конце лета он велит отправить хлеб в Новгород, то Иван сразу дознается, и двинет полки на него или сразу, либо после того как заставит новгородцев покорится его воле. И то и другое для Твери погибельно, выстоять не удастся, хотя князь Михайло Холмский ему советует полки собирать, но не для помощи Ивану, а вступить в союз с новгородцами, и попытаться общими силами Москве укорот дать. Вот только как верить князю, если младший брат его Даниил туда уехал и московскому князю верно служит. Ведь могут предать запросто все его планы, а то измену новую учинят, благо примеров за последние полгода множество.
— Может быть, отдать Ивану треклятое серебро, и не посылать в Новгород хлеб по осени? Как же они ухитрились сундуки привезти, если московиты облаву устроили, стремясь денежками овладеть⁈
Михаил Борисович сам себе задал тихий вопрос и только покачал головой. Князь был молод и статен, русая бородка, кудрявые кудри — писаный красавец. Вот только вырос сиротой — батюшка, великий князь Тверской Борис Александрович умер, когда ему не исполнилось и восьми лет. Матушка Настасья у бояр не пользовалась властью — ее оттерли братья Семен и Борис Захариничи, а епископа Моисея с пастырского места «свели», дабы тот опорой несмышленышу не стал. Вместо него поставили архимандрита Геннадия, по мирскому прозвищу «Кожа», но тот, как и все тверичи руку великого князя держал твердо и начал укорот давать «боярскому правлению», за измены их всячески обличая и бичуя как пастырь.
Таковы нравом своим бояре — корыстолюбивы и алчны, вечно крамолу устраивают, выгоду себе ищут. Страшно то, что, казалось бы, самые верные из них, преданные еще его отцу, уже к Ивану на Москву побежали, пользуясь правом законного «отъезда». И нет им числа — Иван и Григорий Никитичи, Иван Жито, Василий Данилов, Дмитрий Киндырев, Василий Бокеев, все трое Карповичей, и многие другие, счет уже за несколько десятков пошел. А ведь, собаки, не сами по