Читать интересную книгу Седьмая жертва - Алан Джекобсон

Она хрипло рассмеялась.

– Помечтай, Дикон, помечтай. Ни хрена тебе не обломится. Ни за что на свете.

– Никогда не слышал от тебя столь вульгарных слов. Помнишь такие разовые полоски бумаги, которыми пользуются в конторах? На них еще написано: «Пока вас не было на рабочем месте»? – Он гнусно захихикал. – Ну так вот, пока тебя не было здесь… Я имею в виду, пока ты валялась без чувств, я немного поразвлекся.

Он ее изнасиловал? Нет, этого не может быть. Или все-таки может? Она едва сдержалась, чтобы не сунуть руку между ног и не проверить, мокро ли там. Но нет, она не доставит ему такого удовольствия. Насколько она могла понять, никакого жжения или иных болезненных ощущений она не чувствовала.

– Снова мимо, умник. Я бы знала, если бы ты меня изнасиловал.

– Изнасиловал? Фу, какое грубое слово, тебе не кажется? Мы же с тобой до сих пор муж и жена…

– Только в твоем извращенном мозгу. Развод практически состоялся.

– В таком случае, может быть, я действительно изнасиловал тебя. А может, и нет.

Она с отвращением покачала головой.

– Когда ты успел превратиться в такое злое и желчное ничтожество?

– Ты грубишь мне, Карен. С чего бы это? Я полагал, что тебе приходилось видеть кое-что и похуже.

– Все относительно. Но, можешь мне поверить, разница между тобой и теми ублюдками, которых мы ловим, не так уж и велика. Ты намного ближе к этим чудовищам, чем думаешь.

Дикон подошел ближе, по-прежнему угрожая ей пистолетом.

– Как поживает твоя голова? Ведь я ударил тебя довольно сильно.

«Вот, значит, как я очутилась на полу. Он ударил меня». Но на лице у себя Карен не заметила никаких следов – а они обязательно бы появились, если бы он ее ударил. Она подняла на него глаза.

– Сейчас я встану, Дикон, и ты отдашь мне пистолет.

– Ладно, можешь встать. Начнем с этого, а там видно будет.

Она поднялась с пола одним слитным движением и, опершись на пятку, левой ногой нанесла неожиданный удар с разворотом, выбив «Глок» из руки Дикона. Пистолет со стуком упал на пол и заскользил в дальний угол комнаты.

Карен в прыжке рванулась за ним – как и Дикон, кстати, – подобно защитнику, преследующему зазевавшегося нападающего. Они больно стукнулись головами, но Карен успела-таки схватить оружие вытянутой вперед правой рукой. Она тут же развернулась и, по-прежнему лежа на боку, изо всех сил ударила Дикона рукояткой в лицо.

– Вонючий сукин сын! Кажется, ты собирался нажать на курок, а?

Глаза у него сошлись на переносице, когда он уставился в черную дыру ствола.

– Ты, бесполезный кусок дерьма, сейчас я вышибу тебе мозги!

– Давай, Карен, – невозмутимо ответил он. – Нажимай на курок. – Он перевел взгляд на ее лицо. – Швырни свою карьеру в сточную канаву. Оставь Джонатана одного, без родителей. Давай же, прошу тебя!

Дыхание с хрипом вырывалось из груди, а сердце стучало так громко, что у Карен заложило уши. Успокойся. Подумай. Она взглянула ему в глаза и увидела в них злорадство и ненависть, которые часто подмечала в преступниках во время допросов. Она даже не могла подобрать точного определения тому, что увидела, лишь знала, что перед ней разверзлась холодная и зловещая бездна.

Карен поднялась на ноги, по-прежнему держа Дикона на прицеле. Руки у нее дрожали, но не от страха, нет. Она боялась, что не выдержит и нажмет на спусковой крючок, с удовольствием всаживая в него пулю за пулей. Дикон был прав – по сравнению с ним она рисковала несравненно большим. Учитывая то, как он жил до сих пор, Дикон, пожалуй, даже приветствовал бы самоубийство, если бы только у него хватило духу совершить его.

Осторожно пятясь, Карен вышла из дома и спрятала «Глок» в кобуру только тогда, когда оказалась за рулем автомобиля, после чего рванула машину с места. Остановившись на светофоре, она глубоко вздохнула, сбрасывая невероятное напряжение последних минут. Она чувствовала себя грязной. Ей казалось, что в доме Дикона она вдохнула горького яда, который отравил ей жизнь. «Он не мог меня изнасиловать, – сказала она себе. – Он просто компостировал мне мозги».

Карен вдруг ощутила, что ее переполняют невыносимая тоска уныние и… дурные предчувствия. Загорелся зеленый свет, и она поехала в сторону штаб-квартиры оперативной группы. Она чувствовала, что должна переключиться на следствие по делу Окулиста, сделать что-то нужное, отогнать от себя мысли о Диконе и о том, что случилось у него дома.

Подъехав к месту сбора, она увидела, что перед домом припаркован фургончик компании «Веризон комъюникейшнз» – связисты, должно быть, прокладывали телефонные линии, которые накануне пообещал Бледсоу. Карен едва не столкнулась с техником, который спешил обратно в свой грузовик.

Завидев ее, Бледсоу задал вопрос, который представлялся единственно уместным при данных обстоятельствах. Карен настолько погрузилась в переживания, что забыла хотя бы причесаться или нанести немного макияжа. «Боже, на кого я похожа!» Бледсоу обнял ее за плечи и увлек в комнату, которую с некоторой натяжкой можно было счесть старинной кухней. Он усадил Карен на стул и встал рядом, глядя на нее сверху вниз. Детектив пребывал в явной растерянности и не знал, что делать.

Прошло несколько секунд, прежде чем он наконец уселся на стул к ней лицом. Карен поняла, что сейчас Бледсоу выступает в роли полицейского, а не друга, и для этого ему необходима некоторая дистанция между ними.

Он не стал терять времени.

– Что стряслось?

Карен не знала, с чего начать.

– Тут есть еще кто-нибудь из наших? Манетт, Хэнкок?

– Они приходили и уже ушли. Так что здесь больше никого нет. Только мы с тобой.

Бледсоу сделал паузу, давая ей возможность ответить, но она по-прежнему молчала.

Она заметила, как в глазах его вспыхнула догадка. Бледсоу работал в тесном контакте с Карен над первыми убийствами, поэтому прекрасно знал, чего ей стоила битва за опеку над Джонатаном и развод с Диконом.

– Этот твой бывший муж… Он опять что-нибудь выкинул?

Она только кивнула в ответ.

– Он дотронулся до тебя хоть пальцем?

Бледсоу помолчал секунду-другую, ожидая ответа, и, не получив его, сжал кулаки, вскочил со стула и принялся расхаживать по комнате.

– Ты собираешься подать жалобу? Напиши заявление о том, что он напал на тебя, и я отправлю его в каталажку. А там из него быстренько выбьют дурь.

Карен на мгновение задумалась, потом решительно покачала головой.

– По правде говоря, я не знаю, что именно случилось. Я приехала к нему, чтобы договориться об изменении условий опеки, а часом позже очнулась на полу в его гостиной. – Она колебалась, не будучи уверенной в том, стоит ли продолжать.

Бледсоу перестал метаться по комнате, взял стул и уселся рядом с Карен. Он уперся локтями в колени, положил подбородок на скрещенные руки и заглянул ей в глаза.

– Ты знаешь, что произошло. Этого достаточно, чтобы подать жалобу и составить протокол. Пусть против него возбудят дело.

– Бледсоу, я не знаю, что произошло. Я могу сложить отдельные кусочки воедино, высказать правдоподобные догадки… Но все это не то же самое, что знать наверняка. Кроме того, тот факт, что я вообще поехала к нему, выглядит нехорошо. Он может заявить, что это я затеяла ссору.

Бледсоу сидел и смотрел на нее. Наконец он спросил:

– Ты думаешь, он тебя изнасиловал?

– Нет.

Карен знала, что Бледсоу – очень хороший полицейский, но ей еще ни разу не доводилось испытывать на себе его способность безукоризненно проводить допросы. Он с легкостью сложил два и два – вероятно, ее жестикуляция и мимика подсказали ему правильный вывод. На своем веку он перевидал достаточно жертв сексуального насилия, чтобы понимать, что к чему.

– Но если ты не помнишь, что произошло, как ты можешь быт уверена?

Карен нахмурилась и метнула на него неприязненный взгляд:

– Я бы знала, если… если бы он входил в меня.

Бледсоу встал и уставился на стену с таким видом, словно его чрезвычайно заинтересовали пятна сырости и потеки краски. Потом он снова повернулся к ней.

– Мы должны прижать этого малого к ногтю, Карен. Прошу тебя, подай жалобу.

– Ага, ты здорово придумал, ничего не скажешь! Представляешь, как я буду выглядеть, когда ко мне придет коп, достанет свой блокнот и скажет: «Итак, агент Вейл, расскажите мне, что произошло». А я ему отвечу: «Будь я проклята, детектив, но я не знаю, что случилось! Я ничего не помню». Даже если он не забудет о чести мундира и привлечет Дикона к ответственности, в суде дело рассыплется, как карточный домик. Адвокат защиты просто разорвет меня на куски. «Вы хотите сказать, агент Вейл, что вы подали заявление в полицию о том, что на вас напали, хотя не помните даже того, ударил вас кто-нибудь или нет? Может быть, вы всего лишь споткнулись, упали и ударились головой. В сущности, о том, что произошло, вы не помните ровным счетом ничего, не так ли?»