— Куда мы идем? – спросила я, сбиваясь с дыхания и стараясь успеть за ним. – Что произошло?
Передо мной раскрылась дверь, и герцог буквально втолкнул меня внутрь. Я же почувствовала настоящий страх, а непонимание происходящего заставляло задумываться о побеге. Герцог явно не выглядит спокойным и здравомыслящим, а потому я уже начала с нетерпением ожидать даже прихода этого подозрительного лекаря.
— Вы вместе воспитывались с вашей сестрицей, – начал он, – а мне нужны гарантии.
Я попятилась к двери, которая уже оказалась плотно закрытой.
— О каких гарантиях вы говорите, герцог Хорвард? – предчувствуя неладное, я пыталась нашарить ручку двери. Получалось скверно.
Жених нехорошо усмехнулся, растягивая морщинистые губы в оскал.
— О гарантиях вашей чистоты, милая невеста. Стало быть, лишь ты и осталась той, кто действительно мне нужна. Но чтобы рассуждать об этом так смело, я должен убедиться в вашей непорочности.
...
Голова закружилась, и я бессильно опустила руку.
— А как же Ялла? – тревога снова вернулась ко мне. – С ней всё в порядке?
Почему он говорит о моей чистоте, в то время как сестре плохо? Жених же досадливо поморщился и извлек смятый клочок бумаги.
— Просто прочтите, – он протянул мне записку, наши пальцы на мгновение встретились, и я поспешила отдёрнуть ладонь. – Что до здоровья вашей кузины, то жить она будет. А вот нравственность леди изрядно подвела.
"Для графини Яллы Лерроувуд". Дрожащими руками я развернула лист, и глаза забегали по строчкам. Что могли написать ей такого, что заставило герцога принять столь поспешное решение?
“Милая, любимая Ялла! Жду тебя сразу после проповеди в том месте, где ты лишилась своей невинности. Дело не терпит отлагательств.”
Какой кошмар. Я закрыла лицо запиской и истерично расхохоталась, не забывая всхлипывать и втягивать в себя воздух. Теперь понятно, из-за чего герцог так расстроился.
— Это не то, что вы подумали, герцог Хоравард, – почти простонала я, едва сдерживая истеричный смех, и оторвала промокшую в слезах бумагу от лица. – Уж не решили ли вы отказаться от невесты лишь из-за этого?
Я потрясла в воздухе клочком бумаги, едва не ставшим причиной моей личной трагедии. В глазах жениха мелькнуло удивление, которое сменилось подозрением.
— Как именно я должен был понять вполне однозначную фразу? Вероятно, вы были не так уж хорошо осведомлены о делах своей сестры, когда говорили мне, что она чиста.
Я поджала губы. Обвинения Яллы в лишении невинности бросали тень и на меня, и на всю мою семью, ведь именно в ней мы обе получили воспитание.
— Лишиться невинности можно не только… – я почувствовала, что краснею, но заставила себя продолжить, – в постели с мужчиной.
Брови герцога взлетели.
— А с кем – с женщиной? Уж не…
— Нет, исключено! – я замахала руками, но задела плечо герцога и прижала ладони к груди. – Моя сестра никак не могла научиться кататься на лошади, и эта фраза, когда у неё, наконец, это удалось, стала в нашем особняке крылатой. Её, помнится, даже папа поздравлял с лишением невинности в умении ездить верхом.
Герцог отчего-то покраснел, но вид принял более спокойный. Он поднёс свою руку к моей голове и вытянул несколько шпилек из прически. Я хотела было возмутиться, но его пальцы скользнули под волосы и легли на затылок, слегка массируя.
— Не сопротивляйтесь, юная леди. Я должен убедиться в ваших словах.
Мне хотелось понять, что он ищет в моих воспоминаниях, потому что перед глазами стало мутно, и мне пришлось их закрыть. Приятная волна заставила расслабиться, а сменяющиеся картинки появлялись одна за другой. Вот совсем ещё юная Ялла подходит к упитанной кобылице сзади, и та отмахивается от неё ударом копыта, попадая прямо в дерево. Нога застревает между стволами, а Джосс весело хохочет и прыгает вокруг. В другом видении чуть повзрослевшая светловолосая девушка грациозно сидит на гибкой лошадке, которая медленно идёт под аплодисменты собравшихся членов семьи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Поздравляю с лишением невинности, графиня, – поддразнивает её семинарист, и картинка исчезает.
Я открыла глаза, когда удушливая волна прекратила давить на моё сознание. Герцог продолжал держать меня за предплечья, однако теперь был намного спокойнее и добрее.
— Спасибо, что открылись, миледи. Однако, я всё равно должен лично убедиться в вашей невинности. Позвольте…
С этими словами он подцепил пальцами мой корсет, и я, охнув, прижала его к груди. Завязки словно сами собой развязались и упали мне на спину, а я не знала, куда себя деть от стыда.
— Для чего вы меня раздеваете?
Герцог усмехнулся, но руки с моей талии не убрал. Почувствовав близость старика, я едва не пришла в ужас от предстоящего унижения.
— Хочешь это сделать сама? Я не против.
Жених демонстративно заложил руки за спину и даже отошел на пару шагов, давая мне возможность убедиться в собственной неприкосновенности. Я почувствовала, как к щекам приливает кровь.
— Совсем нет, герцог Хорвард, – запротестовала я, однако старик меня, очевидно, понял превратно.
Он усмехнулся и снова подошел ближе.
— Что ж, юная леди. Мне совсем не сложно вам помочь.
Я зажмурилась. Почувствовала его руки чуть пониже талии, которые старательно пытались развязать шнуровку на верхней юбке. Старик долго возился с лентами, то и дело касаясь моих мягких мест, а я с силой сжимала ручку двери.
— Как будет проходить проверка? Знает ли о ней мой отец?
Жених ответил не сразу.
— Если вы видите в том необходимость, то можете рассказать графу о том, как всё прошло. Заодно и результатами с ним поделитесь.
Я почувствовала, как начинаю бледнеть. От злости и от ощущения собственной беспомощности. Если сейчас он не остановится, то мне придётся познать почти супружескую жизнь за несколько дней до планируемого.
— Нет ли способа иного, чем лечь с вами в постель? – спросила я, выскальзывая из цепких рук.
Жених всё-таки справился с завязками и теперь стоял, сжимая в руках мою юбку и странно улыбаясь. Я же, оставшись в одной нижней сорочке, отпрыгнула за массивный дубовый стол, груженый кипами книг в потертых обложках и несколькими колбами, источающими едва уловимое сияние. Они-то и стали моей защитой перед герцогом Хорвардом.
...
Жених всё-таки справился с завязками и теперь стоял, сжимая в руках мою юбку и странно улыбаясь. Я же, оставшись в одной нижней сорочке, отпрыгнула за массивный дубовый стол, груженый кипами книг в потертых обложках и несколькими колбами, источающими едва уловимое сияние. Они-то и стали моей защитой перед герцогом Хорвардом.
— Мне весьма импонируют ваши идеи, милая невеста. Однако я не был намерен добираться до вашего драгоценного тела так скоро, – последняя фраза звучала весьма издевательски, но я почувствовала, как невольно выдохнула от облегчения. – Для проверки вашей чистоты довольно лишь артефакта, который приложим к трём основным точкам вашего обнаженного тела.
Раздался стук в дверь, и я обернулась в надежде, что кто-нибудь прекратит это унизительное действо, и в комнату заглянул сэр Стайлз с его неизменной насмешливой улыбкой.
— Наконец-то, – проворчал герцог, жестом впуская гостя в свои покои.
— Позвольте, великий маг герцог Хорвард, – произнёс целитель, и я с облегчением выдохнула. – Зачем же леди Эве быть непременно обнаженной? Артефакт весьма эффективен и при воздействии на тело, облаченное в тонкий слой одежды. Сорочка как раз подойдёт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я густо покраснела, осознав, в каком виде предстала не только перед женихом, но и перед Юстасом. Однако, несмотря на это, его нахождение здесь позволяло почувствовать себя в относительной безопасности, поскольку жених вряд ли воспользуется своим правом при постороннем мужчине. С другой же стороны, целитель воспринимался гораздо более посторонним, чем жених, а потому вызывал куда большее смущение. Когда я успела привыкнуть к этому старику?