«Мой голос сейчас решает». Они шли с гордо поднятой головой, с видимым напряжением от внезапно проснувшийся ответственности. Но настоящими героями референдума стали учителя, которые были членами избирательных комиссий и повсеместно игнорировали указания начальства участвовать в махинациях. С верой и надеждой в сердце, исполненные самоуважения, они говорили твердое нет любой попытке руководства организовать вероломную карусель или подлый вброс. Это был всенародный порыв, и никакие угрозы и посулы уже не могли повлиять на людей.
***
В воскресный день Егор Федорович лежал в кровати и дремал, жена возилась на кухне с завтраком. В дверь спальни постучали.
– Пап, хватит спать! Забыл, какой сегодня день?
Отец недовольно отрыл глаза.
– Гриш, закрой дверь, сегодня воскресенье, и дай мне выспаться.
– Но, папа! Сегодня первый референдум! Он ведь не каждый день проходит.
– Сынок, я всю неделю работаю, дай мне выспаться в свой законный выходной!
– Отец, вставай!
Григорий решительно вошел в комнату и сорвал с отца одеяло.
– Мы пойдем на референдум. Хватит валяться! Впервые в жизни президент обратился к тебе за советом, а ты развалился в кровати и ничего не хочешь делать.
– Мой голос все равно ничто не решит. Сделают, как власти нужно. Тем более референдум об образовании, мне-то что до него? Зарплату не прибавят, новую квартиру не дадут.
Егор Федорович все еще мечтал полежать в кровати часок-другой.
– Папа, ты, что? Посмотри, какое предлагается образование, я читал об итогах эксперимента в Тульской области, там просто супер. А потом, отец, реформа образования сегодня это гарантия моей хорошей работы завтра. Вон, Светка до сих пор работы не может найти. Посмотри, что творится у нас в школе сейчас. Одна зубрежка. А троечникам и двоечникам рисуют пятерки. Ты знаешь, как это обидно? Ты учишься, делаешь домашнюю работу, тебе ставят четыре, а им пятерки, а они ведь ничего не знают. Зато родители богатые. Разве это справедливо, пап?
Егор Федорович приподнялся на кровати. Он представил, как его сын-отличник метет улицы, а бывший двоечник управляет большой компанией и разъезжает на шикарной машине. От вопиющей несправедливости этой картины дремоту как рукой сняло.
– Но ведь ты ходишь в школу не за отметками, а за знаниями?
– Кому в нашей стране нужны знания? – Григорий чуть не кричал.
– Как кому, со знаниями ты потом поступишь в институт.
– Отец, опомнись! Ты где живешь? Поступят в институт только те, кто имеет деньги на учебу.
– А как же ЕГЭ, сынок?
– Твой ЕГЭ делается так же легко, как золотые медалисты. Богатые родители пошушукались с директором, и вот их чадо, полный балбес, теперь получает столько балов, что самому умному ученику и не снилось, а директриса в новой норковой шубке ходит или в очередной раз заграницу едет отдыхать.
– Но ведь по телевизору рассказывают, как строго следят за ЕГЭ и что эта самая честная форма оценки знаний школьников.
– Пап! Ты хоть видишь разницу между тем, что говорят по телевизору, и реальной жизнью? Инфляция у нас всего пять процентов, а продукты подорожали почти на треть, так что не надо слушать, что говорят в ящике. Я люблю математику, хочу закончить институт и заниматься искусственным интеллектом. Но смогу ли я поступить? Найдешь ли ты денег на мое образование? Вы с мамой Светку-то еле подняли, четыре года все деньги только на ее обучение шли. А сейчас цены еще поднялись, вряд ли вы найдете возможность платить так же и за меня. Зато троечники будут учиться в лучших университетах, а потом учить нас, как жить. Им-то образование оплатят и работу найдут, и потом они будут нами командовать.
Сон как ветром сдуло, отец сидел на кровати и тоскливо смотрел на сына. Он снова мысленно представил себе его будущее.
– А что эта реформа даст тебе, сынок?
– Реформа образования это шанс для нас, простых ребят из обычных семей. Там все так устроено, что ты ни за какие деньги не сможешь обмануть программу. Учитель заинтересован учить детей, а не писать липовые отчеты и вымогать деньги под предлогом дополнительных занятий. Там такая умная системы, почти фантастика! – Гришины глаза загорелись. – Папа, это реально революция! Реформа дает такие возможности, что никому во всем мире не снилось. К тому же, – Гриша опустил глаза, – это единственный шанс для меня чего-то достичь в этой жизни.
Григорий сжал кулаки, отвернулся и быстро вышел из спальни.
Егор Федорович встал, быстро оделся. Сын преподнес ему, наверное, самый важный урок.
– Оля, одевайся, мы идем на референдум!
Жена хотела что-то сказать, но глава семьи был настроен так решительно, что Ольга Алексеевна тоже побыстрее оделась, и они вместе с мужем пошли голосовать.
– Анна Герасимовна, вы пойдете с нами?
– Ой, Егорушка извини меня, вы молодые еще, наивные, а я в эти игры не играю, ты же сам знаешь. Не пойду. Не хочу быть статистом во всем этом цирке. А вы с Оленькой идите. Все приходит в этой жизни с опытом. Думаю, потом поймете, почему я остаюсь дома.
***
В двадцать два часа по московскому времени закрылся последний избирательный участок в Калининграде. Со всего мира для освещения референдума слетелись тысячи корреспондентов, осаждавших теперь Центральную избирательную комиссию. Часть из них разъехалась по провинции и вела репортажи практически из всех регионов России. Страна бурлила, все ждали результатов.
Тихомиров ходил по кабинету, нервно ломая руки, он не мог есть, не хотел спать, хотя был на ногах вторые сутки. Вся команда была как на иголках. Особенно непривычно было видеть сосредоточенное лицо Любарского, который был всегда спокоен и расслаблен. Никто ни с кем не разговаривал. В нервной тишине изредка слышался хруст – Ксения Петровна, ни на секунду не усомнившаяся в разумности людей, спокойно читала книгу, запивая чаем с любимыми сушками.
В три часа ночи ЦИК объявила предварительные результаты. По итогам двадцати процентов обработанных бюллетеней за реформу образования проголосовало чуть больше пятидесяти трех процентов избирателей, а уже к девяти утра она объявила, что референдум состоялся: за реформу образования проголосовал пятьдесят один процент. Все новостные выпуски в мире запестрели сообщениями об успехах референдума в России и о победе Тихомирова – с небольшим перевесом.
Ровно в десять утра президент России выступил по телевидению. На его усталом, взволнованном лице сияла улыбка, глаза блестели.
Глава 37. Новый министр образования
– Значит, будет новый министр образования? – от неожиданности премьер-министр вздрогнул.
– Да, указ об увольнения прежнего министра я подписал. Он сегодня работает последний день, – ответил