заграждений из колючей проволоки и делать это под огнем оставшихся в первой линии боевого охранения.
Чтобы не дать немцам наводить свою артиллерию, воздушных корректировщиков пытались прогнать французские самолеты, так что в небе довольно быстро завязался воздушный бой из пары десятков самолетов. При этом часть самолетов, пилоты которых истратили боекомплект возвращалась на свою территорию, но их тут же сменяли самолеты с полным боекомплектом и все продолжалось с небольшими заминками, когда то одна сторона, то другая получала на короткий период преимущество.
С некоторой задержкой французская артиллерия перенесла основной огонь с линии немецких окопов на середину нейтральной полосы, вновь обрушив снаряды на вырвавшиеся вперед немецкие подразделения.
— Все, теперь так и будут работать, — сказал лейтенант о своей артиллерии.
Михаил понятливо кивнул. Артиллерия сейчас работает весьма неточно с зазором «лапоть туда, лапоть сюда», так что смести они огонь еще немного к первой линии и вполне могли накрыть собственные траншеи. Так что с той пехотой немцев, что прорвется и через центр активно обстреливаемой нейтральной полосы придется разбираться обороняющимся.
Изрядно поредевшая немецкая пехота, преодолевшая под постоянным артогнем километр нейтралки выскочила из огненного заслона, чтобы попасть под удар пулеметов.
Да-да-да-дах!
Пулеметы забили короткими очередями, прерываясь на смену пластинки-обоймы, а немцы при этом продолжали рваться вперед.
— Да где уже подкрепление? — напряженно спросил Климов.
— Уже близко… — ответил лейтенант.
Пулеметный огонь оказался не таким уж и эффективным, как могло показаться неискушенному человеку, считающему, что стоит «заговорить» пулемету и всех тут же скосит. Тут сказывалось сразу несколько факторов.
Во-первых, недостаточная скорострельность, из-за чего если повести стволом слишком быстро из стороны в сторону, то есть все шансы, что цель окажется между пулями и вообще ни одна пуля не попадет в цель, разве что случайно.
Во-вторых, весьма посредственная точность стрельбы. Станковый пулемет хоть и тяжел, что должно вроде как стабилизировать систему, но отдача все равно есть, плюс ствол подбрасывает, немного, но этого боле чем достаточно, чтобы промахнуться по мелкой, да еще подвижной цели. Ведь солдаты смещаются не только по диагонали навстречу, но еще и зигзагом бегают, что-то огибая, плюс вверх-вниз смещаются — это когда они через воронку бегут.
И, в-третьих, на эффективность пулеметного огня сказывался разреженный строй атакующих. Дистанция между солдатами по фронту и в глубину составляла минимум десять метров, а чаще — больше. Потому большая часть пуль уходила в молоко. Собственно, чтобы завалить одного солдата в среднем требовалась одна пластинка-обойма «гочкисса».
Но вот немцы достигли рубежа в триста метров. Михаил посмотрел на своих солдат и увидел, что они сильно занервничали. Слишком много врагов. Еще немного и могут не выдержать, как результат побегут.
Климову самому было не по себе, мягко говоря. Навал немецких пехотинцев действительно создавал впечатление что их уже не остановить, да еще такими куцыми силами. Но уверенное поведение французского лейтенанта и его нескольких солдат, что не раз участвовали в таких баталиях, обнадеживало.
— Не ссать! — орал Михаил, наверное, все же больше для себя, проходя вдоль позиции. — Французы уже у третьей лини окопов, так что вот-вот будут здесь! Нам главное продержаться еще десяток минут!
Кто-то не выдержал, но вместо того, чтобы сдриснуть, начал стрелять. И это словно спустило лавину, солдаты начали активно палить в немцев.
— Отставить! Не стрелять!
Михаил прекрасно знал, что несмотря на плевую дистанцию, никто из них из-за перевозбужденного от переизбытка адреналина в крови состояния, когда руки ходят ходуном, не попадет, только расход боеприпасов. Но стрельба все же немного приободрила солдат психологически.
— Перезарядиться! И стрелять только по команде!
Наконец немцы стали часто падать, что взбодрило солдат.
— Ура! — радостно заорали они.
Казалось, действительно, что пулеметный огонь наконец начал приносить плоды. Но нет, в лучшем случае всего один из десятка упавших действительно оказался сражен пулей.
— Залегают… — прикусив губу, напряженно сказал лейтенант. — Ждут подхода второй волны…
И действительно из полосы разрывов выбегала вторая атакующая волна немцев на которую переключились пулеметчики. Все равно им не достать залегших в многочисленных воронках немцев первой волны.
Но и залегшие из первой волны просто так не лежали, поджидая подкрепление. То тут, то там мелькали стремительные тени, солдаты перемещались от одной воронки к другой неумолимо сокращая расстояние до первой линии окопов.
— Пригнись!!! — заорал Климов, краем глаза заметив, как из воронки впереди вылетело что-то темное и взмыв в воздух стало по крутой дуге падать вниз. — Винтовочная граната.
Бах! Раздался взрыв и присевших на дне окопа солдат слегка осыпало землей, благо, что граната взорвалась наверху, упав где-то позади траншеи.
— Анри! — подозвал лейтенант одного из своих солдат вооруженного винтовкой оснащенной дульным гранатометом. — Подави его!
— Слушаюсь, мой лейтенант!
— Бузов, — обратился штабс-капитан к солдату так же вооруженному винтовкой с VB на дуле. — Давай и ты потренируйся в боевом применении гранатомета.
— Есть, вашбродь!
В немцев полетели ответные подарки, но с точностью тоже пока было не ахти, так что началась вялотекущая перестрелка гранатометчиков. Немец к тому же время от времени менял позицию сбивая своим визави прицел.
А вражеские пехотинцы подбирались все ближе и ближе. Они мелькали слишком быстро, кузнечикам прыгая из воронки в воронку, чтобы можно было успеть довернуть ствол винтовки и прицельно выстрелить. К тому же они прыгали попеременно на большой дистанции друг от друга, мелькая то тут, то там, тем самым разбивая внимание обороняющихся.
«Опытные суки!» — с невольным уважением подумал Климов по достоинству оценив действия противника, подумав так же, что это действует прообраз знаменитых штурмовиков, тактику которых немцы доведут до ума к восемнадцатому году.
С собой эти «кузнечики» таскали сумки и в них, как уже знал штабс-капитан, гранаты. Так что стоит фрицам сократить дистанцию до пятидесяти-сорока метров и траншею завалят «колотушками».
А вторая волна фрицев была все ближе.
«А там и третья в атаку пошла, тем более что артогонь сильно ослаб, наверное контрбатарейная стрельба все же сказывается… — подумал Михаил. — И где черт возьми подкрепление?!»
Глава 9
21
Вот набегает третья волна германской пехоты, но французские пулеметы при этом молчат. Климов даже рискнул высунуть голову и посмотреть на пулеметный дот — может его разбило удачным попаданием, а он в пылу и не заметил? Но нет, цел.
— Почему они не стреляют?! — все же спросил он у лейтенанта.
— Остужают стволы и ждут, когда все три волны поднимутся в едином порыве для решительной атаки, — ответил тот. — Тогда эффективность пулеметного огня окажется максимальной!
— Ну да… мог бы и сам догадаться…
Михаил не знал, было