Вдруг засветился экран видеофона, на нем всплыло лицо незнакомого мужчины.
— Добрый вечер, — поздоровался он с экрана. — Это квартира семьи Рилл?
— Да.
— Мария Рилл дома?
— К сожалению, нет… Передать ей что-нибудь?
— Нет, нет… Извините.
И экран погас так же неожиданно, как и включился.
Человек был совсем незнаком писателю. «Кто этот малый? Почему он спрашивал Марию?.. И где, наконец, жена? Что за молодой человек спрашивал ее?» Неожиданно для самого себя Алекс связал вызов по видеофону с отсутствием жены и затем никак не мог избавиться от навязчивых мыслей. «А любит ли меня Мария? Многие годы мы вроде не задумывались и не говорили об этом — продолжаем ли мы любить друг друга. Но жизнь не обманешь, как себя… Может, Мария сейчас торопится к тому. И они вдвоем просто будут ходить под дождем, ревниво ловя каждое слово, каждый взгляд, каждое касание рук другого… Глупости! Этого не может быть. Пожалуй, что-то случилось…»
Алекс Рилл прошелся по комнате. На столе — оранжевая шляпка Марии с аппликацией из смушки, за стеклом книжного шкафа — тома ее рабочих библиоскопов, на диване — небрежно брошенное голубое платье… Неряшливость ей несвойственна — значит, Мария очень спешила. Писатель подошел к зеркалу и посмотрелся в него, критически сравнивая себя с молодым человеком, говорившим с ним с экрана видеофона. Конечно, незнакомец намного моложе. А у Алекса уже виски серебрятся. Но Мария уверяет, что седина его украшает. Возможно, но тот, молодой, красив и без седины… Нет, не может быть! Он бы заметил, если б Мария кого-то полюбила. «А не излишне ли самоуверен он, писатель, считающий себя знатоком человеческой психологии?»
Дождь за окном усилился или просто изменил направление и барабанил прямо в стекла. Приглушенный шум дождя по окнам наполнял сердце необъяснимым отчаянием, чувством бессилия и беспомощности. Он гнал от себя мучительное чувство ревности, но оно, серым призраком шептало, шелестело под стать дождю.
«Что же произошло? Незачем было приходить домой так рано… Мокрые ступеньки и поручни капсулы… Неделю назад на воздушном виадуке… несчастный случай… Нужно садиться за стол и работать…»
Подсознательно понимал — не сможет написать ни строчки, даже самой завалящей, не то что стоящей мысли. Что произошло?
И совсем неожиданно, вслед за прошедшей волной ревности, подобно взрыву заполнил его СТРАХ. Непостижимый и всеобъемлющий. СТРАХ перед дождем, перед воздушными виадуками и перед геликотремами, перед самим собой… Его угнетали стены квартиры, экраны телеинформатора, видеофона…
Алекс Рилл застонал от душевного гнета, немыслимого напряжения. Ринулся в прихожую, нервными, судорожными движениями накинул на плечи плащ…
«Искать! Немедленно искать! Но где?.. Или позвонить куда? В «Скорую помощь»? На ее работу?» Решительно распахнул дверь, вышел, кинулся навстречу неудержимому потоку своего страха, своей ревности, своего смятения…
И сразу увидел их. Мария с Ольдой шли от кабины пневмолифта. Серый плащ Марии тихо шелестел в такт ее движениям. На полях серой шляпки поблескивало мелкое озерцо дождевой воды.
— Ты уже дома? Так рано? Что случилось?!
Мария сняла шляпку и выплеснула озерцо на пол, вытерла платочком мокрое лицо.
— Что случилось, Алекс? Почему ты так рано?
— Ничего не случилось…
Ольда, не глядя на отца, направилась к двери квартиры.
— Разве сегодня ты не работаешь? — обратился он к дочери.
— Нет… Мне нужно отдохнуть. Я взяла отпуск.
— Где вы были?
— Мы забрали заказанных ламантинов, чтобы приготовить тебе ужин. Ты сам просил ламантинов в соусе…
— Так… — через силу выдавил из себя Алекс Рилл, чувствуя, как что-то хрупкое в нем постепенно распадается все мельче и мельче, ничего не оставляя от себя…
И волны вспыхнувшей вновь любви и мучительной ревности, вдруг столкнувшись, рассыпались мертвой зыбью безразличия и отвращения ко всему на свете.
— Тебе кто-то звонил.
— Кто?
— Я его не знаю.
— Просил что-нибудь передать?
— Хотел видеть лично.
Мария с Ольдой вошли в квартиру и сразу, не раздеваясь, направились в комнату Ольды. Он, с удивлением глядя на них, спросил:
— Почему вы не раздеваетесь?
— А? Что ты говоришь, Алекс? Нам с Ольдой нужно поговорить…
Они закрыли за собой дверь, и он остался в коридоре один. «Мы все стали чужими. Каждый живет отшельником. Ну о чем им нужно поговорить? О всяких глупостях…» Он подошел к двери и резко распахнул ее, остановившись на пороге.
Мария и Ольда, так и не раздевшись, сидели в противоположных углах комнаты в креслах и молча смотрели друг на друга. Алекс долго пытался перехватить взгляд жены или дочери. Но они, погруженные в свои мысли, словно не замечали его.
«Сумасшедший дом! Поговорить им нужно! Всем я чужой. Никого и ничто не объединяет. Только дождь. Этот прекрасный, чудный дождь. Если б не он, так и не собрались бы вечером все вместе. Вся семья! Никто даже смотреть не желает на него… Они красивы… И так похожи… Когда-то, неужели это было?.. Было! И тогда все казалось иным. Он любил! Любил всех! Любил весь мир. И себя любил… Ненавижу! Золотистые локоны ненавижу! Себя ненавижу. Люблю только дождь. Я сызмальства любил дождь».
— Ты ждешь ламантинов? — вяло улыбнулась Мария. — Я все сделаю, но… немного погодя.
«Как все просто. Он, оказывается, стоит на пороге в ожидании любимого блюда. Какое глубокое понимание! Еще бы, двадцать лет прожили вместе. Манекены! Бездушные, красивые манекены!»
Нескрываемая ненависть к жене и дочери переполнила его. Маска отвращения и презрения обезобразила лицо писателя. Он резко повернулся и стремглав выскочил из квартиры.
«Я с детства любил дожди… Только дожди!»
«От специальной комиссии!
Неопровержимо доказано, что гелиобульерная установка «Юлиора» является источником мощного К-лептического излучения, которое вызывает постоянное конденсирование влаги над Белоозером и приводит к серьезным нарушениям психики людей за счет возбуждения ассоциативных участков мозга.
Считается совершенно необходимой немедленная остановка «Юлиоры», несмотря на последствия, которые вызовет эта акция. Город нужно перевести на прежние системы энергообеспечения до полного выяснения возможности нейтрализации К-лептического излучения.
Население Белоозера должно быть широко информировано о предстоящей остановке «Юлиоры», чтобы предупредить возможную панику, беззащитность и тому подобное при временном энергетическом голоде.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});