«Уверен?» - спросил я.
«Конечно. Уж я-то знаю, каких дел можно натворить дубиной. А здесь – ни одного серьёзного перелома. Трещины не в счёт: они скорее свидетельствуют о непрофессионализме нападавших. Складывается ощущение, что юношу оглушили несколькими ударами по лицу. А потом без особого рвения прошлись дубиной по его телу – с целью вывести вашего работника из строя, но не желая нанести ему серьёзный ущерб. Возможно, опасались мести со стороны его родни. Это в свою очередь говорит нам, что нападавшие знали, кого били».
«А может, это был камень в мой огород?»
«Вполне возможно, юноша».
Носком сапога я отбросил большого жука, что пытался подобраться к голове Полуши. Тот красиво взлетел в воздух. Но приземлиться не сумел: Вера подхватила его налету – собачьи челюсти, словно семечку раскусили хитиновый панцирь. Жук исчез. Барбос и Надежда с завистью посмотрели на подругу – облизнулись.
«Объясните толком, етить вас! – раздался в моей голове голос мастера Потуса. – Что с Полушей?»
«Жив Полуша, - сказал я. – Успокойся, старик. Но помяли его здорово. Кто-то хорошо постарался. Узнаю, кто это сделал – уши им откручу. Сколько мы будем приводить его в порядок, мэтр? Чтобы парень смог заступить на свой пост в пекарне».
«На полное восстановление понадобится около четырёх суток, - сказал профессор. – Это при условии круглосуточной работы плетений «регенерации». Но в относительный порядок он придёт быстрее. Ваш работник сможет выпекать хлеб уже через два дня».
«Два дня?!»
Я едва сдержался, чтобы не заговорить вслух. Лишь застонал. Чем привлёк к себе внимание и детей, и собак. Барбос склонил на бок голову – явно интересовался, чем может мне помочь. Мне захотелось у него спросить, не умеет ли он выпекать хлеб. Но решил не выставлять себя идиотом при детях.
«Чувствую, это будут весёлые деньки, - сказал я. – И очень длинные. Прежде всего – для меня».
***
Понял, когда нёс Полушу в пекарню, что занятия зарядкой по вечерам сказались не только на моей внешности. «Антистарость» оказалась хорошей штукой, полезной. Я в очередной раз порадовался, что воспользовался этим заклинанием. Эффект от него был не хуже, чем от тех же стероидов. А то и лучше. Пекарь весил как молодой бычок. Но это не помешало мне без пауз на отдых донести его до своего дома.
Пока я обитал в Следках, то не замечал в себе ни медвежьих силёнок, ни лошадиной выносливости. Значит, приобрёл всё это уже здесь, в Персиле – при помощи магии. Обнаружил, что даже не запыхался, когда доставил Полушу в его комнатушку на первом этаже – рядом с залом пекарни. Сбагрил пекаря на попечение Лошки (разрешил ей раньше закрыть магазин). Ощущал себя уже не Аполлоном – настоящим Геркулесом.
Помог продавщице стащить с бесчувственного Полуши одежду, понаблюдал за тем, как девица роняла из глаз слёзы и дрожащими руками смывала с изуродованного лица молодого пекаря кровь. Мэтр Рогов пообещал, что через десяток дней на мордашке парня не останется даже шрамов. А то, что изменится форма носа – так подобными бойцовскими профилями обладал в этом мире едва ли не каждый второй мужчина.
***
Призрак не пошёл вслед за мной в пекарню – задержался у кровати своего бывшего ученика.
Полуша в сознание пока не приходил. Возможно, оно и к лучшему: я по собственному опыту помнил, что обезболивающие плетения профессора не избавляли от неприятных ощущений полностью. Поэтому я и посчитал, что парню лучше было поваляться в беспамятстве – подождать, пока «регенерация» хотя бы отчасти залечит его повреждения. Хотел и вовсе усыпить его. Однако пошёл на поводу у любопытства: уж очень интересно мне было узнать, кто именно избил парня.
Но пока Полуша не очнулся, я решил не терять время – занялся хлебом.
«Так и бросишь его? – возмутился мастер Потус. – А если парень помрёт, еитть его?»
«Ничего с ним не случится, - сказал я. – Скоро оклемается. Профессор пока ни разу не ошибался. Если он обещал, что парень выживет – значит так и случится. Не сомневайся, старик. Зайду к Полуше позже – обновлю заклинания. Лошка пока за ним присмотрит. А вот хлеб – может и сгореть. На два дня забота о пекарне полностью ляжет на мои плечи. Так что вся надежда на твою помощь, старый – на твои подсказки. Я ведь, стыдно признаться, даже не знаю, откуда Полуша носил воду».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
***
Молодой пекарь не приходил в сознание до полуночи. До этого события в пекарню прибегал его младший брат – тот самый, что доставлял заказчикам мёд. А следом за ним явилась целая делегация из Полушиных родственников. Кто-то уже успел донести до них известие о «смерти» Полуши. Я заверил пчеловодов, что информация о гибели моего работника сильно преувеличена. Объяснил им, надев личину опытного целителя, что парень отделался «лёгким испугом». Но кантовать его пока не следовало – мои слова на фоне рычания клифов прозвучали убедительно.
Позволил отцу парня немного похлопотать у кровати сына. Но велел Лошке поскорее его выпроводить под предлогом того, что Полуше нужен покой. Поручил продавщице время от времени промывать раны парня «лечебной водой» (обычной, кипячёной) – якобы, чудодейственным средством, купленным «по случаю» в столице. Решил, что так Лошка спокойнее отреагирует на действие магии. Ну а когда призрак мастера Потуса заголосил о том, что молодой пекарь открыл глаза и стонет, я соизволил отложить в сторону тесто и отправился к Полуше.
Продавщицу я послал в ближайший трактир за едой для раненного пекаря. Позже я собирался парня усыпить. Уж очень рьяно тот порывался вскочить с кровати. Пусть спит. Так он меньше будет тревожить раны, а значит: скорее поправится. Но прежде я собирался накормить Полушу ужином. Магия – магией, но потребность в калориях для выздоравливавшего организма никто не отменял. Кормить раненного только хлебом показалось мне плохой идеей. Ну а пока продавщица бегала за горшочками с супом и кашей, я расспросил парня о том, что с ним случилось.
***
«Это всё твоя дурная реклама, етить её, виновата! – возмущался мастер Потус. – Говорил же я тебе, парень: нечего энтим твоим оборванцам соваться в чужие пекарни! Говорил?! Почему ты меня не слушал?! Рекламу он делал! Вот до чего довели твои выкрутасы! Ладно ещё, парень жив остался! А если бы прибили его энти охламоны? Ума-то у них – ни на медяк. Знаю я их: общался когда-то с их дедом».
«Не бухти, старик. Обошлось же. Я вон и нос Полуше поправил – будет, как прежде… почти. Парень нормально поел. Теперь спит. Считай: больничный у него. И это, заметь: с сохранением заработной платы! Когда бы ещё он так отдохнул, да восстановил силёнки? Валяется вон, как в санатории. Потом ещё и страховую выплату получит – не поскуплюсь. Меня бы ты лучше пожалел, старый. Два дня придётся вкалывать в твоей пекарне. Без сна!»
«Кто тебе мешает поспать, етить тебя? Сам ведь говорил, что всех денег не заработаешь».
Я усмехнулся, отметив, что перестал быть для старого пекаря «лодырем». Ещё бы: с вечера я побывал и носильщиком, и соцработником, и лекарем. Теперь вот снова стал пекарем. Небось, у старого и призрачный язык бы сегодня отсох, назови он меня «бездельником». Я взмахнул ножом – отрезал очередной кусок теста. Беседуя с призраком, я не переставал лепить медовые батоны. И делал это, не пользуясь весами: контрольные замеры показали, что глазомер меня уже не обманывал.
«Тут не в деньгах дело, старик. Я не позволю этим уродам поверить в то, что они смогут избавиться от меня, лишив мою пекарню работников. Только не так! Пусть видят, гады, что я и в одиночку кое-чего стою. Пускай попытаются схлестнуться лично со мной. Тогда и посмотрим, кто останется на коне, а кому придётся зализывать раны. Я покажу им недобросовестную конкуренцию! Они у меня ещё поплачут!»