— Ну, и что? Подумаешь, — меня подобным не впечатлить.
— С ними опасно связываться.
— Тебе не кажется, что уже немножечко поздно? — возразила я. — К тому же, они ведь первые Потомки, отвернувшиеся от Ордена и примкнувшие к Тёмному Легиону… или на кого они там работают. Я их ни капельки не боюсь.
— А стоило бы. Для новичков поясняю: они не отворачиваются от Ордена. Их отворачивают… с рождения.
— В смысле?
— В смысле они полудемоны, любовь моя, — сказал он, бросая на меня взгляд с многозначительно поднятыми бровями. — Это, с одной стороны, вкусное кровосмешение, с другой — верный способ перекрыть дорогу в Орден.
И почему я не удивлена?
— Так они наполовину ангелы, наполовину демоны?
— Лучшее и худшее из обоих миров.
— Супер просто, — я вскидываю руки от бессилия. Одному Богу известно, что за чертовщину устроила их извращённая демоническая магия или какие бедствия она на нас обрушит. И если в их венах в изобилии течёт кровь демонов, то я серьёзно сомневаюсь, что смогу воззвать к их благоразумной давайте-спасём-мир-вместе стороне. Но будь я проклята, если не попытаюсь. — Я не отступлю, Доминик. Мы должны попытаться.
— Тогда так и поступим, любовь моя. Только не говори, что я не предупреждал, — сказал он, не глядя на меня. Несмотря на все опасения, он казался готовым к новому испытанию. — Поедем пытаться сразу же, как проснёшься.
— Нет, — решительно покачала головой. — Мы начнём сейчас же. Пока ночь не закончилась.
— Что, прости?
— Они не могли уйти далеко. Если мы поспрашиваем, сделаем несколько звонков, то я уверена, что легко сможем их отследить. Может, даже догнать.
Доминик посмотрел на меня так, будто я потеряла мозги где-то в замке.
— Тебе надо домой, отдохнуть и набраться сил, ангел.
Домой. Ох, опять это грёбаное слово. Слово, которое вообще не вписывается в мою жизнь.
— Я не могу, — ответила я, мотая головой. — Не тогда, когда ад грозит вырваться наружу! Нам нужно начать действовать как можно скорее, Доминик. Это слишком важно.
— Тебя не было несколько недель, ангел. Твоя семья и друзья, наверное, с ума сходят. Ты истощена, тебя морили голодом и каждый день пили твою кровь. Ты должна пойти домой, чтобы восстановить силы, или ты вообще не сможешь ничего сделать.
— Мне не нужно восстанавливать силы. Я прекрасно себя чувствую, — настаивала я.
Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом, пригвоздив к земле.
— Что не так? На самом деле, — мягко спросил он, застав меня врасплох.
— Что? Всё так. Не понимаю, о чём ты, — я вновь отвернулась к окну. Не хочу говорить о своих чувствах. Я просто хочу выследить сестёр, продолжая бежать от других своих проблем чуточку дольше. Разве я много прошу?
— Ангел?
— Я не вернусь туда, — ответила после паузы, злясь на то, с какой лёгкостью он видит меня насквозь.
— К дяде?
— Да, к дяде. Я не вернусь туда, пока не узнаю, кто ответственен за то, что произошло со мной на вечеринке. Если за тем нападением стоял Совет, значит, они знают правду о моей крови и непременно попытаются ещё, — я опустила ту часть, где я больше не доверяю своему дяде и подозреваю его в причастности к нападению. Даже думать об этом мерзко, а уж тем более произнести вслух. Вот я и не говорю.
— Тогда куда мне тебя отвезти, ангел?
— Я… я не знаю, — пробормотала я, потому что все мысли вылетели из головы. Об этом я ещё не думала. Он посмотрел на меня и понимающе улыбнулся.
— Почему бы тебе просто не сказать это вслух? Ну же, я знаю, куда ты хочешь.
Его самодовольный тон задел меня.
— Вообще-то, туда я уж точно не хочу, — выпалила я, защищаясь. — Блин, Доминик, держи себя в руках.
— Вообще-то, — передразнил он, — я говорил не про себя, но спасибо. Это о многом мне сказало.
Я смотрела на него растерянно, щёки опалило жаром.
— Ты… ты, капец как, заблуждаешься. И бесишь меня! — я скрестила руки на груди и откинулась на спинку сиденья. — Просто отвези меня к Габриэлю.
— Габриэль? — смешок. — Если Совет, действительно, как ты подозреваешь, обернулся против тебя, то Габриэль — последний человек, к которому ты сейчас должна бежать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да прекрати уже. Сколько ещё мы будем это обсуждать? Он никогда не причинит мне зла.
— Намеренно, может, и нет.
Я поколебалась на долю секунды.
— Нет, — повторила я, на этот раз уже не так убедительно.
— Готова поставить свою жизнь на это?
Холодок сомнений пробежался по позвоночнику. Могу ли я быть уверена, что Габриэль не выдаст меня Совету? Что, если они пообещают ему, что не причинят мне вреда? Что, если они внушат ему, что хотят меня защитить? Поведётся ли он?
Я не могу ответить с полной уверенностью и ненавижу себя за это.
— Забей, — сказала я и послала ему предупреждающий взгляд. Если он выдаст что-нибудь типа «Я же говорил», я подправлю ему его милое вампирское личико.
Несколько мгновений напряжения между нами.
— Должен признаться, — прервал в итоге тишину Доминик, — я был уверен, что ты назовёшь Ромео. Я предполагал, что его-то ты захочешь увидеть в первую очередь.
Трейс.
Он не был первым, кого я хочу увидеть, он был единственным. Его образ преследовал меня неделями, мучая обещаниями идеальной любви и затем ускользая от меня, как пустые надежды. Он был тем, кто выводил меня из тьмы, но он же иногда и погружал в неё.
Я знаю, что могу поехать к нему. Знаю, что он защитит меня даже ценой своей жизни, что он скорее умрёт, чем выдаст меня Совету. Но… я покачала головой. Есть же ещё его отец. Я имею в виду, что Питер Макартур так же предан Ордену, как и мой дядя. И я видела их обоих в ночь нападения, нашёптывающих друг другу секреты, к раскрытию которых я ещё даже близко не подошла.
Нет, я не могу поехать к Трейсу.
— Слишком рискованно.
Доминик бросил на меня странный взгляд, но ничего не сказал.
Молчание обрушило на меня всю правду, которую я не готова была признать. Я знаю, что мой отказ ехать к Трейсу связан скорее со страхом встретиться с ним, чем с угрозой того, что мне может сделать Питер Макартур.
После всего, что произошло с момента моего похищения, я не представляю, что ему сказать… или что я почувствую, когда увижу его вновь. Что он подумает обо мне, когда узнает, что я связана с Домиником? Что я позволила ему пить мою кровь. Что я пила его кровь. Что я… умоляла его поцеловать меня.
Я затрясла головой, пытаясь вытряхнуть все эти мерзкие воспоминания.
— Ты всегда можешь поехать со мной, — предложил Доминик, прерывая моё мысленное падение в ад.
Я подняла глаза, встречаясь с ним взглядом. В нём мерцала некая уязвимость — что-то вроде надежды и страха. Страх, что я встану и брошу его теперь, когда всё закончилось. Надежда, что я всё ещё захочу быть с ним даже после того, как мне больше не будет нужна его помощь, чтобы выжить. И правда в том, что я отчасти хочу этого. Хочу остаться с ним, потому что он единственное, что есть неизменного сейчас в моей жизни. Только с ним мне хорошо быть самой собой.
Я не до конца это понимаю, но это то, что я чувствую.
— Ты не против?
— Мои двери всегда открыты для тебя, ангел, — его губы изогнулись в самой очаровательной из улыбок. — Тебе даже не нужно стучаться.
В поместье Хантингтон так же тихо, как на кладбище. Затхлый воздух в холодных комнатах говорит о том, что последние несколько недель здесь никто не жил. И всё же было что-то успокаивающее в том, чтобы прийти сюда вновь.
Уже по сложившейся традиции мы сразу прошли в гостиную, где Доминик сразу налил себе выпить и разжёг огонь. Я села на диван, подобрав под себя ноги, и сверлила взглядом телефон, пытаясь набраться смелости и сделать звонок, на который я всё никак не могу решиться с тех пор, как мы покинули замок Энгеля.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Доминик взял радиотелефон и положил его на диван рядом со мной.
Я всё ещё смотрела на него, не пытаясь взять в руки.
— Мне подготовить гостевую спальню? — спросил он, отмечая мою нерешительность.