и мифы Подмосковья».
– Название напоминает о «Легендах и мифах Древней Греции», – улыбнулась я. – Его автор профессор МГУ, историк Николай Кун. Мне том с неразрезанными страницами попался в школьной библиотеке. Никто, кроме девочки Таракановой, не интересовался рассказами про Зевса и Геру… А я книгу зачитала и не вернула.
– Зачитать книгу! Интеллигентный оборот, – засмеялся супруг, – в переводе он означает: спереть из библиотеки.
– Было дело, – призналась я, – но просить Раису разориться на эту покупку я не могла. В магазине труд Куна стоил аж пять рублей!
– Ого! – покачал головой Степа. – Директор музея сообщает, что почти в каждом населенном пункте есть своя байка, и чаще всего она основана на правде, которую за долгие годы передачи из уст в уста исказили. Возможно, в семье Капиных от женщины к женщине передавалось знание трав, разных растений, поэтому их считали ведьмами. Люди побаивались колдуний, но шли к ним, если требовалась помощь. Последняя Капина скончалась давно. Она снимала порчу, но, как все считали, могла и сама навести ее на кого угодно, заговаривала грыжу, предсказывала будущее, принимала роды.
– Многостаночница, – засмеялась я. – Торты на заказ случайно не пекла?
Степан улыбнулся.
– Об этом нет ни слова. Книга вышла после кончины последней Аполлинарии. На ней род Капиных оборвался.
– Больше в семье не рождались девочки? – предположила я.
– У знахарки была дочь, – ответил муж, – девочку, естественно, звали Аполлинарией. Куда и когда она подевалась, никто не знает. Вроде ей на момент пропажи было то ли четырнадцать, то ли пятнадцать лет. Ведьма жила обособленно, ни с кем не общалась. О дочери она, похоже, не беспокоилась, не искала ее. Возможно, знала, где та живет. Умерла знахарка вскоре после свадьбы Мирона и Анны. Тогдашний мэр устроил пышный праздник. Накрыл за свой счет столы на площади, накормил, напоил всех. Целительница неожиданно решила поучаствовать в торжестве, чем весьма всех удивила. До того дня Аполлинарию не интересовали никакие гулянки. Подошла она к молодым, поздравила их. Через пару недель одна местная кумушка пошла к целительнице и нашла ее мертвой. Никаких ран на теле не нашли. Следователь решил, что Капина от какой-то болезни умерла. Репутация у ведьмы была не из лучших, на нее неоднократно писали доносы, но никаких доказательств преступной деятельности этой гражданки не имелось. Вот тебе образец одной кляузы.
Степа открыл айпад.
– «Моя сестра никак не может ребенка родить, потому что Аполлинария ее прокляла, куклу сделала, иголки в нее втыкала. Накажите ведьму. Елена Гордеева». Участковый отреагировал. «По факту полученного заявления гражданки Гордеевой, по факту втыкания иголок в куклу для факта нерождения ребенка выяснено: гражданка Аполлинария Сергеевна Капина колдовством не занимается. Доказательств по факту втыкания иголок нет. Тряпичную куклу в отделение не приносили. Сама гражданка Елена Гордеева игрушку не видела. Апполинарию она заподозрила после разговора с гражданкой Ольгой Тебенковой, продавщицей сельпо. Тебенкова сообщила Гордеевой:
«Твою сестру доктора вылечить не могут, не знают, почему она не беременеет, ведь здоровая женщина. А я знаю, кто виноват, Аполлинария постоянно иголки покупает. Она колдунья».
По факту покупки швейного инструмента проведена беседа с гражданкой Капиной. Та сообщила, что иглы ей нужны для работы швеей».
И как тебе образчик сего эпистолярного жанра?
– Мрак, – коротко ответила я, – других слов нет. Смерть Аполлинарии сочли естественной?
– Правильно думаешь, – согласился муж, – тело нашли в плохом состоянии, родни у Аполлинарии не было, дочь ее давно исчезла, никогда мать не навещала. Ну и решили считать кончину некриминальной. Справедливости ради замечу: доносы друг на друга жители до сих пор пишут постоянно. Не продала соседка самогонку подешевле? А на тебе сообщение в полицию. Но убийств в Кустове не случалось. В основном драки, скандалы, воровство, разборки из-за того, что человек свой забор не там поставил или собака чужую курицу задушила. Белье с веревки сперли. Ничего особенного в городке не регистрировалось на протяжении многих лет. И вдруг начался всплеск смертей.
Глава двадцать третья
Степан допил кофе и продолжил:
– Открывает череду покойников Мирон Миронович Зотов. У мэра города случился инфаркт. Похоже, его родные не доверяли местной больнице, они вызвали «Скорую» из московского кардиоцентра. Врачи примчались за двадцать минут, но смогли лишь констатировать смерть. Вскрытия не делали.
– Почему? Когда человек скончался дома, оно обязательно, – удивилась я.
– Не всегда, – возразил муж, – если возраст преклонный или есть тяжелое заболевание, подтвержденное лечащим врачом, тогда исследование могут и не проводить. В документах не указано, по какой причине отказались от услуг патологоанатома. Предполагаю, что родственники просили не трогать покойного, а поскольку никаких сомнений в естественной смерти не было, то им не отказали. «Скорую» вызвали из столицы. А тело отправили в местный морг, и похоронами занималась небольшая областная контора. Нельзя назвать погребение Мирона Мироновича шикарным. Газета «Кустовские новости», описывая скорбный день, сообщила…
Степан опять взял планшет и начал читать вслух.
– «Около простого гроба, обитого черной материей, на стульях сидит семья. В зале несколько венков от родственников и сотрудников мэрии. Горожане несут цветы. После короткой траурной процедуры кортеж направился в Митинский крематорий. Урну потом захоронят на кладбище в Кустове в могиле родителей Мирона Мироновича».
– Гроб, затянутый тканью, – повторила я, – прямо, как в советские времена, сейчас другие домовины. Даже не особенно обеспеченные граждане стараются приобрести достойный последний приют.
– Зотовы сэкономили, – подвел черту Степан. – Если отбросить в сторону сентиментальность, оставить один расчет, то зачем покойнику полированный ящик с откидной крышкой и белыми подушками? Или его в землю зароют, или он в печи сгорит.
– Когда уходит тот, кого любишь, не думаешь о деньгах, – заметила я, – хочешь приобрести покойному все лучшее.
Степан взял фарфоровый кофейник.
– У Зотовых было другое мнение. Спустя некоторое время погибли Юрий и Анжелика, они отравились грибами. Вот их тела попали к эксперту. У мужа диагностировали трансмуральный инфаркт.
– Это что такое? – спросила я.
– Трансмуральный инфаркт миокарда – наиболее тяжелая форма некроза кардиальной мышцы, поражаются все слои сердца, – объяснил муж. – Как правило, у человека до этого возникают боли, беспокойное поведение, лихорадка. Такой инфаркт нередкое явление, он приводит к разрыву желудочков или предсердий. Наши люди, в особенности те, чья молодость пришлась на советские времена, предпочитают не ходить к докторам на профилактические осмотры, их к врачам на носилках притаскивают. Юрий не следил за своим здоровьем, и вот результат. Но!
Степан сделал паузу.
– Говори, – поторопила я его.
– Учитывая, что Мирон умер от инфаркта, можно предположить, что его сыну досталась слабая сердечно-сосудистая система отца. Генетику ластиком не стереть. Однако!
Муж