взревел взбешённый Ахмет-паша.
Увидев рушащуюся у него на глазах крепость, он в ярости затряс поднятыми вверх сжатыми кулаками. Громко клял русского генерала Кутуз-пашу.
– Ушёл, струсил, грязный пёс. Такую крепость уничтожил.
Прискакал чорбаджи с горсткой своих разведчиков. Слетел с коня, подбежал к великому визирю, припал перед ним на одно колено. Вскочил, стал докладывать:
– Мой великий господин! Последние отряды русских заканчивают переправу на левый берег Дуная. Сама переправа пока ещё цела, но, вероятно, с переходом последнего солдата на тот берег её уничтожат.
Великий визирь, не дослушав чорбаджи, приподнялся над седлом, развернул коня, выхватил из ножен зловеще сверкнувшую алмазами в розовых лучах утреннего света саблю, громко скомандовал:
– Всем к переправе. Догнать трусливо бежавших гяуров. На их плечах переправиться на левых берег Дуная и с ходу разбить наголову бегущих. Да покарает их Аллах!
Вонзив золочёные шпоры в конские бока, пустился галопом к берегу Дуная, увлекая за собой армию. Впрочем, проскакав пару сотен метров, он свернул на обочину, остановил коня, стоял с вытянутой вверх, богато украшенной саблей, воодушевляя своих воинов.
Скатившись лавиной с высокого берега, передовые отряды вступили на добротно устроенную русскими сапёрами переправу, неуверенно двинулись по ней к лежащему на середине реки довольно обширному, заросшему кустарником и редким перелеском острову Голь. Задние ряды стали подпирать замедлившую движение головную колонну. Там, не встречая сопротивления, ускорили ход. Достигнув острова, поскакали быстрее к продолжению переправы. Но тут вдруг навстречу им грянули выстрелы метких егерей. Передние ряды турок, сражённые пулями, посыпались горохом с коней. Образовался затор. Напиравшие задние конники вынуждены были свернуть на остров.
Селихдар, видя беспомощность конницы, остановил движение. Направил вперёд янычар с ружьями и потребовал пропустить артиллерию, приказав расположиться им вдоль берега и прикрыть переправу. Всё было быстро исполнено. Загрохотали по деревянному настилу колёса орудийных лафетов. Вскоре с острова загрохотали в ответ турецкие пушки. Переправа продолжилась с новой силой. Янычары, прибыв на остров, сходу открыли заградительный огонь по егерям. Остров всё больше и больше покрывался войсками османов.
Благо площадь острова и длинная береговая линия позволяли это сделать. Небольшая часть турецкой конницы смогла достичь левого берега. Русские не очень мешали им. Турки же, воспользовавшись вялостью противника, всё больше и больше расширяли плацдарм на левом берегу Дуная.
Тут вступила в бой русская артиллерия. Открыли прицельный огонь по переправе. Движение по ней опять замедлилось. Спасаясь от огня, переправившаяся пехота опять рассыпалась по острову. Стали окапываться. Так продолжалось довольно долгое время. Остров всё больше и больше принимал переправляющиеся турецкие подразделения. Всё жёстче и жёстче становился ответный огонь по позициям русских.
Кутузов наблюдал с высоты за разгоравшейся на реке баталией. Время от времени замедлял активность своей артиллерии, давая возможность переправить на остров как можно больше турецких сил. Он ждал главного: когда рискнёт переправиться Ахмет-паша со своим штабом. Но тот не спешил, выжидал.
Тогда Михаил Илларионович, с повязкой на незрячем глазу, остерегаясь воспаления больного глаза от попадания пыли и грязи, пристально следя за происходящим, дал команду позволить туркам расширить занятый ими плацдарм на своём берегу.
У переправы опять появилось активное продвижение на левый берег. Так с переменным успехом остров всё больше и больше заполнялся турецкими войсками. Наконец турки стали переправлять обозы с армейским инвентарём, боеприпасами, продовольствием. Прибыла на остров и тяжёлая артиллерия. Всё громче и сильнее били по укреплённым позициям русских. Впрочем, большого вреда они пока не приносили. Русские, не давая раскрыть расположение своих батарей, вяло отвечали.
Зато Кутузов внимательно наблюдал за размещением османских батарей. Но главного не происходило. Ахмет-паша со своим штабом медлил. Переправляться не спешил. Осторожничал. Пытался разгадать план Кутузова. Сидел на правом берегу. Ждал подвоха. Уж он достаточно натерпелся от неожиданных выходок старого лиса.
Так продолжалось довольно долго. На острове собралось приличное количество турецких сил. Они усиленно окапывались, укрепляли свои позиции.
Наконец ближе к вечеру над одним из установленных на возвышенности шатров взвился штандарт верховного визиря. Но Михаил Илларионович хотел убедиться в личной переправе Ахмет-паши. Ещё тот хитрец. Визирь славился своим коварством. Недаром он стал верховным визирем: используя свою прозорливость, хитрость и тонко применяя коварные приёмы в разных дворцовых интригах, он обошёл Измаил-бея и других высокопоставленных вельмож.
Стемнело. Интенсивность обстрелов утихла. Иногда раздавались одиночные беспокоящие выстрелы из орудий.
По берегам среднего Дуная пошли запахи готовящейся пищи. То усиленно работали кашевары двух армий. С высокого минарета поселковой мечети, спрятанной за разновысокими пирамидальными тополями на живописном пологом склоне под стенами крепости, раздалась призывная песня муэдзина, приглашавшая на вечернюю молитву.
– Ну что, пора и нам умыть руки и, поблагодарив Всевышнего за милость его, приступить к ужину, – усмехнулся устало Кутузов, бережно убирая в кожаный футляр подзорную трубу.
Глава 19
В Стамбул прибыл гонец с вестью о разгроме русских полков у крепости Рущук, организованном преследовании бегущего противника в сторону Бухареста. По такому случаю во дворце султана устроили праздник, все поздравляли друг друга с победой.
Имя великого визиря Ахмет-паши восхваляли в вечерней молитве.
В этот вечер дворец султана был полон гостей. Все считали за честь поздравить султана с победой лично. По такому случаю женщины надели лучшие украшения, блистали богато украшенными нарядами.
Вдоль мраморной лестницы, прямо от входа и до коллонады горели свечи. В большом зале по краям восседали (а кто и полулежал) на многочисленных подушках почтенные гости. Подавали сладости, фрукты, ароматные напитки. Ягодные, фруктовые, настоянные на лепестках душистых чайных роз, их наливали в хрустальные фужеры, обрамлённые в золотую вязь. Обаятельные красавицы-наложницы танцевали перед гостями и султаном, восседавшем на богатом диване, установленном на возвышении для великого правителя.
Прибывающие гости подходили к Махмуду II с глубоком поклоном. Выражали благодарность за его мудрое правление, поздравляли с крупным военным успехом, желали султану здоровья и новых государственных успехов. Также с поклоном отходили. Угощались, любовались изящными танцовщицами. У всех было приподнятое праздничное настроение. Музаканты старались вовсю. Меняя друг друга, показывали своё мастерство, стараясь привлечь к своей игре внимание гостей. Их мелодичные протяжные звуки, извлекаемые виртуозной игрой, завораживали, услаждали изнеженных именитых гостей.
Султан Махмуд II (1785–1839)
Танцовщицы изящными движениями рук и женскими прелестями старались обворожить гостей. Поочерёдно выходили к центру и завораживали своей изумительной игрой прекрасных фигур.
В Петербурге пока известий не имели. Уж слишком длинна дорога от среднего Дуная до русской столицы. Хотя голубиная почта была использована Кутузовым. Но вероятность доставки была очень скромной. Михаил Илларионович использовал