Читать интересную книгу Подручный смерти - Гордон Хафтон

Подписано:

Агент

Покойник

сохранение печать копирование следующая предыдущая поиск выход

Мое тело отреагировало на новую информацию мощным выбросом адреналина. Именно адреналин дал мне понять, что я нашел нечто чрезвычайно важное, однако что именно, разум еще не понял.

Я стал над этим думать. Вспомнил, что в течение всей взрослой жизни часто искал оправдание своим поступкам. Я убедил себя, что обстоятельства сильнее меня, что выбора нет, что не могу найти время остановиться и подумать о своих действиях. Я доказывал, что если у меня нет времени на размышления, я не могу и отвечать за свои поступки, а раз ответственности нет, то я могу безнаказанно делать все, что вздумается. Каким я был глупым – все равно что труп, который выстукивает свои дурацкие послания соседям.

Выброс адреналина всего лишь отразил тот факт, что любое действие чревато последствиями. А также то, что я поступил, как настоящий болван, когда не подумав подписал в понедельник этот контракт. Но в тот момент, когда мое замешательство и унижение достигли предела, внутренний голос шепнул, что в контракте можно отыскать и выход из этой путаницы.

Я закрыл документ, вернулся в главное меню и кликнул на «ОТЧЕТЫ», затем изучил всю директорию, пока не нашел файл с нужным названием: ПАДЕНИЕ-08/99.кч. И вот что в нем оказалось:

ОТЧЕТ О СМЕРТИ

Код клиента: F-S/ F /5139857

Место смерти: 2-30-35/53-35-41

Место захоронения: 2-29-48/53-34-28

ФИЗИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ:

М/Ж: Женщина

Возраст: 366,961,58 ч.

Рост: 167,75 см

Вес: 49,847 г

Кожа: Цвет 107; Площадь: 14,317 см2

Кровь: Тип А; Объем/Вес: 3,561 мл/г

Жировые отложения: 15%; Содержание воды: 19%

Мышцы: 639 (незатронутых); Вес: 19,939 г

Кости: 206 (повреждения: множественные)

Зрение: 18,9 Л/18,6 П

Количество волос: 3,109,682

Активных нервных клеток в момент смерти: 11,876,954,117

Потребленные еда/жидкость: 27,540,031 г (Е); 26,316,794 см3 (Ж)

Вдохов: 291,865,117

Сердечных сокращений: 1,723,968,007

Объем памяти: 71,4% не затронуто

Отличительные черты: шрамы: на левом колене, 3 см; на левом запястье 4…6 см

ОСНОВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОВТОРНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ:

Вода: 29,908 мл

Углерод: 8,307 г

Дополнительные вещества: известь, фосфор, сера, железо и т. д. (стандартные следы металлов и минералов).

АГЕНТ:

Смерть, при участии Агента-стажера

РЕЗЮМЕ СМЕРТИ:

Смерть в результате падения с большой высоты. Без особенностей.

См. файлы: Падение (и т. д.), Самоубийство, Жизненное Досье.

сохранение печать копирование следующая предыдущая поиск выход

Мне понадобилось мгновение, чтобы соотнести эти данные с женщиной-самоубийцей, но осознание этого меня отнюдь не утешило. Оно лишь усилило тошноту, уже давно подступившую к горлу, и чем дальше я ходил по разным меню, тем отчетливей чувствовал себя существом с другой планеты.

* * *

В самые черные моменты депрессии, наступившей после моего надлома, мир представлялся в виде огромной картотеки. Он выглядел как невероятно большая комната, заполненная гигантскими серыми шкафами, в каждом из которых – миллиарды выдвижных ящиков, в каждом ящике – неисчислимое множество папок, в каждой папке – громадное количество документов. Сеть перекрестных ссылок казалась настолько запутанной, что никому не под силу понять, как хотя бы один ее элемент взаимодействует с другим. Как это возможно? Ведь там содержалась информация начиная с микрочастиц и заканчивая целой вселенной.

И пусть кто-то утверждает, что находится вне системы, он все равно в нее встроен. Некоторые управляют системой и отвечают за обозначения, классификацию и контроль; остальные же – не более чем набор статистических данных, груда бесполезных документов, запихнутая в шкафчик из костей и кожи.

Кажется, я сошел с ума.

* * *

Как только я услышал, что внизу открыли дверь на лестницу, в моем мозгу заработал таймер. Я быстро выключил компьютер, поднялся и задвинул кресло. Кресло задело стопку папок с документами, и та развалилась. Часть упала на ковер, часть подлетела к огню. Я запаниковал и стал впопыхах собирать документы, пытаясь восстановить прежний вид стопки. Я не знал, что где раньше лежало, но меня не беспокоило, что я могу положить бумаги не в те папки.

С лестницы доносился гулкий стук шагов.

Одна из папок задымилась. Я должен был срочно решать, положить ли ее в стопку и впоследствии отвечать за это, или уничтожить. Я бросил папку на угли и помешал кочергой, чтобы она загорелась. Не знаю, что было внутри – мой контракт, чье-то Жизненное Досье или список покупок Шефа – но дело сделано, и отступать некуда. Уничтожение информации принесло мне огромное и странное облегчение.

Шаги остановились на верхней площадке лестницы.

Оставшиеся документы я нагромоздил поверх стопки, оставив у себя только Досье. Когда дверь отворилась, я небрежно его просматривал.

– Привет, – произнес Смерть, оглядывая стол, стопку и пылающий в камине огонь – А где Шеф?

– Не знаю.

– Ты закончил?

Я кивнул.

– Но ничего полезного.

– Все равно рассказывай, – произнес он без малейшего интереса.

Крекеры

Эми передала мне видеозапись (но не оборудование) недели через две после того, как я побывал у нее дома. К этому времени мне удалось собрать и задокументировать достаточно улик против Ральфа, чтобы дело можно было считать законченным. Возможно, он засек меня пару раз. Однажды я заметил, что, заворачивая за угол, он мимоходом оглянулся, а на минувшей неделе он слишком часто посматривал в зеркало заднего вида. И все-таки не прошло и месяца, как я сделал немало видеозаписей и фотоснимков, на которых он сутенерствовал, шантажировал, был с любовницей, недружелюбно кого-то принуждал. А также – небольшой эпизод пытки на складе. Немного, но вполне достаточно.

А эта кассета меня особенно интересовала. Желание ее посмотреть одновременно пугало и будоражило, но так или иначе устоять перед ним было невозможно. С пленкой частично вернулось чувство контроля, которое я потерял во время своего срыва. К тому же я хотел понять, изменилась ли Эми за эти семь лет, или ее вкусы остались прежними, достигла ли она эмоций такого накала, как ей хотелось. Вопросов у меня было много.

Ответы на них она прислала в плотном коричневом пакете – в первозданном, неотредактированном, нетронутом виде.

Белый шум и расплывчатое бело-розовое изображение, затем ее руки, удаляющиеся от объектива. Лицо у нее бледное, выражение безучастное. Лишь в широко раскрытых темных глазах застыл страх. Она полностью одета.

– Хуй ли ты, блядь, копаешься?

Она оборачивается и медленно идет к кровати.

– Ложись давай, корова сонная. Кровать с пологом на четырех столбиках.

Полог снизу отдернут. Этот красный полог напоминает мне губы. Она забирается на кровать, словно проникает в собственное влагалище, ложится на спину, головой поворачиваясь в сторону камеры.

– Ну что, порезвимся, лапуля? Я готов. На все.

Несколько минут она лежит неподвижно, даже не поднимая голову, чтобы посмотреть, чем занят Ральф. Но я все вижу. Передо мной приземистый мускулистый мужик, обнаженный по пояс, с густо поросшей черными завитками грудью. Лицо нельзя назвать непривлекательным, но его портят длинный шрам и кривой нос. Голос у него грубый. Я смотрю, как он любуется собой в зеркале, приглаживает волосы, почесывает грудь. Затем достает из кармана четыре куска веревки и бросает их на кровать.

Эми еле заметно вздрагивает.

– В угол, живо. Блядь, ленту хренову забыл.

– Не надо, – говорит она, но он выходит из спальни. Фраза повисает в воздухе, она словно боится, что вернет его назад, сказав хоть слово.

Но он все-таки возвращается, присаживается на кровать и гладит ее по лицу. Затем достает из-за спины моток белой изоленты и ухмыляется. То ли непроизвольно, то ли на камеру она произносит:

– Не надо. Я не хочу, не надо…

Он молча берет веревки, привязывает руки и ноги Эми к четырем подпоркам, после чего трижды обматывает ей голову изолентой, заклеивая рот. На каждом витке он бережно придерживает ее под затылок. Закончив приготовления, он берет лицо Эми в ладони:

– Я, блядь, что захочу, то и буду делать. Она стонет, когда он удаляется, потом затихает и лежит неподвижно.

Проходит пять минут. Ничего не происходит. Еще пять. Она продолжает неподвижно лежать. Спустя четверть часа она поворачивает голову – так слабо, что на пленке это едва видно.

– Лежи тихо, блядь. Если я захочу, блядь, чтобы ты на меня пялилась, я скажу.

Проходит еще минута, затем он возвращается и присаживается у головы Эми. Начинает ее целовать через ленту в губы, короткими, колющими движениями, как птица, клюющая зерно. То же самое он проделывает на запястьях и лодыжках, где веревка завязана наиболее туго. К ее рукам и ногам приливает кровь, словно через поцелуи он заражает ее некой болезнью. Она слегка морщится, он это замечает и останавливается.