– Тут находится склад заправилы небольшого тонга, с которым я не враждую. Мы с Бо уже вычеркнули его из списка подозреваемых по нашему призрачному делу, но мне бы не хотелось, чтобы он решил, будто я что-то там вынюхиваю без разрешения.
Аиде даже в голову не приходило, что для знаменитого бутлегера будет опасно шататься по Чайнатауну вне зависимости от того, столкнуться ли они с виновником недавних происшествий или нет. Должно быть, Уинтер заметил ее беспокойство, так как расстегнул длинное пальто и показал пистолет, скрытый под пиджаком:
– На всякий пожарный. Не переживайте.
– Не переживайте? – переспросила Аида, быстро оглядываясь, не заметил ли кто оружие. – Да я просто вне себя! А если вам придется им воспользоваться?
Уинтер обхватил ее подбородок затянутой в перчатку рукой и приподнял:
– Тогда всажу пулю в противника, а вы будете в полной безопасности, обещаю.
– Ненавижу пистолеты.
Он отпустил ее подбородок.
– В таком случае постарайтесь не лезть мне под пиджак, тогда и не узнаете, вооружен я или нет. – Уинтер подмигнул Аиде, отчего ее сердце екнуло, а затем, мягко придерживая за плечо, повел спутницу дальше по улице.
Тротуар потемнел от моросящего дождя, разносившего запахи Чайнатауна: сухая рыба, экзотические специи, старая древесина и листья табака из соседнего склада сигар. Туристы толпились под темно-красными брезентовыми навесами, укрываясь от дождя, и разглядывали керамику и игрушки, выставленные в деревянных ящиках. Фордики и грузовики доставки громыхали по мостовой, поднимая фонтаны брызг из луж у обочины.
– Бо признался, что работает на вас с четырнадцати лет, – сказала Аида, когда они миновали лавку мясника на Грант-стрит, где над вывесками на английском и китайском, обещающими самое свежее мясо по лучшей цене, висел ряд ощипанных уток.
– Бо тогда был вполовину ниже вас. Он рассказал, как мы познакомились?
– Нет.
– Я боксирую в клубе на окраине Чайнатауна в нескольких кварталах от моего причала…
– Это многое объясняет, – пробормотала Аида, глядя на его крепкую руку, и заметила, что бутлегер наполовину промок, так как держал зонт под углом, компенсируя разницу в их росте и прикрывая ее от дождя.
Уинтер моргнул, изумленно посмотрел на нее, едва не улыбнулся и, прочистив горло, начал:
– Ну что ж, Бо жил с дядей и, чтобы поддержать семью, стал карманником, в чем преуспел. Быстрый как молния – глазом моргнуть не успеешь, как он уже запустил руки в твое пальто. Ограбил меня подчистую, пока я переодевался на матч.
– О боже!
– После боя, я поймал Бо в переулке за клубом. Парень был таким щуплым, что я смог поднять его одной рукой. Маленький кретин посмотрел мне прямо в глаза и заявил, что да, он-де меня ограбил, но вовсе об этом не жалеет. – Уинтер улыбнулся про себя. – Я понял, что наглец либо очень храбр, либо глуп, поэтому попросил пошпионить для меня, поначалу оплачивая его услуги в основном горячими обедами. Бо и сейчас способен съесть лимонный пирог с себя самого весом.
Аида рассмеялась.
– Через пару лет, на шестнадцатый день рождения Бо, умер его дядя. У парня не хватало средств на похороны, и он позвонил мне.
– Какой ужас! – воскликнула Аида, сжимая свой кулон.
– Самое ужасное, что старик не оставил Бо ни цента. – Уинтер насупился, затем словно стряхнул неприятное воспоминание. – С тех пор парень живет со мной.
– Кажется, он говорил, что переехал к вам после аварии. Разве это произошло не пару лет назад?
– Да, мы оба тогда переехали обратно в семейный дом.
– Откуда? Миссис Бичем упоминала о вашем прежнем доме…
Уинтер напрягся:
– Ей следовало следить за языком.
– Ой, я не знала…
– Я не хочу об этом говорить, – перебил бутлегер.
Аиду задел его грубый ответ. Она случайно наступила на больную мозоль, и на какое-то время повисло неловкое и напряженное молчание. Бо предупреждал, что не стоит копаться в прошлом Уинтера.
– И никто не рассказал вам об аварии? – спросил бутлегер после долгой паузы. – Даже Велма?
– Нет, но, как я поняла, ваши родители умерли.
Вопрос повис в воздухе, пока они шли дальше.
– Я не хотел грубить, просто ненавижу обсуждать эту тему.
– Я понимаю. Все мои близкие мертвы.
Суровый взгляд Уинтера смягчился.
– К тому же люди все время беседуют со мной о смерти, – пояснила Аида. – Все хотят знать, есть ли жизнь после смерти, но я всегда умоляю их не забывать, что она есть и до смерти. И только ею мы как-то способны управлять. В общем, если пожелаете поболтать о вечном, я немного разбираюсь в таких вещах, а вы ведь наняли меня на работу.
Уинтер изумленно хмыкнул:
– Да, нанял и ценю ваше участие, но кое-что лучше оставить в прошлом.
– Вот с этим я полностью согласна, – ответила она с легкой улыбкой.
Только через четверть часа они дошли до первой боковой улочки. А по пути говорили обо всем на свете – кроме пресловутой аварии: сперва о Чайнатауне, потом о детских впечатлениях Аиды о Сан-Франциско. Почувствовав запах жареной рыбы, припомнили рыбацкий промысел Магнуссона и сезон крабов. Затем бутлегер рассказал несколько историй из своего детства: как ускользал из школы в обед, чтобы покурить за бейсбольным полем, как уехал в одном из отцовских грузовиков для доставки рыбы, чтобы встретиться с одноклассниками в парке «Золотые ворота».
Стоило им свернуть с главной улицы, как обстановка изменилась: расписанные золотом рамы, пагоды и причудливые карнизы пропали без следа. С балконов свисало, капая, позабытое белье, а из темных закоулков несло канализацией. Два поворота спустя Аида с Уинтером шлепали по лужам в узких переулках, где вместо асфальта лежали старые булыжники.
Лавка доктора Йипа обнаружилась почти в тупике, прямо там, куда и направила их миссис Лин. Вывеска была на китайском, но они заметили ориентир, указанный квартирной хозяйкой: металлический желтый фонарь у двери под деревянной аркой в виде медовых сот. При входе зазвенели колокольчики.
Пока Уинтер отряхивал зонт на улице, Аида осмотрелась. Все стены до самого потолка были увешаны деревянными полками, на каждой из которых стояли ровные ряды керамических сосудов. За длинным прилавком громоздились деревянные ящики. В задней части комнаты из медной миски с песком торчали палочки, источавшие густой аромат сандалового дерева.
На первый взгляд лавка показалась пустой, но тут из темной комнаты появился худой старик.