жары в укромное местечко. Но оказалось, что в темноте по песку много не пройдешь. По нему и днем-то идти трудно — ноги вязнут по щиколотку, а то и глубже. Можно угодить в какую-нибудь нору, запнуться за верблюжью колючку (верблюды, как сказал Энам, это такие звери, с горбом на спине), да и вообще, раз дорог нет, то ни шиша не видно. Ночью здесь отчего-то царит чертовский холод. Он сам переносит холод лучше, чем жару, но все равно, лучше, если под боком есть костер.
На четвертый день песок сменился ровной поверхностью, иссушенной солнцем и покрытой морщинами, избороздивших почву причудливыми морщинами. Идти стало гораздо легче. А на горизонте сгущались черные грозовые тучи. Неужели в пустыне бывает дождь? Как казалось воспитаннику орков — влага, выпадающая с небес, просто-напросто испарится в раскаленном воздухе, не долетев до земли. А вот коли долетит, то это будет совсем неплохо. Глядишь, все кругом посвежеет, да и самим бы не помешало слегка охладиться. Вода, собранная с паруса, конечно же, неплохо, но уж слишком ее мало. От дождя должны бы появиться лужи, но похоже, земля впитывает почву похлеще сухой губки.
Но Энаму отчего-то не понравилось приближение грозы. Он с тревогой оглядывался через плечо, посматривая на тучи, скопившиеся, словно рваные свинцовые плиты, всматривался в далекие всполохи и едва слышные раскаты. Может, боится, что в него молния попадет? И впрямь, если молнии бьют по возвышенностям, то они с напарником здесь самые высокие существа, на многие версты кругом, что означает — по ним первым и попадет!
Молнии сверкали, стремясь попасть в двух путников, бредущих по пустыне. Казалось, они выцеливают именно Данута с Энамом. Одна из молний, угодив в корявый куст, испепелила его в мгновение ока.
Отчего-то по пустыне пронесся холодный, едва ли не ледяной ветер, а потом пошел дождь. Он бил с неба с такой силой, что оставлял на выжженной солнцем земле вмятины. Данут, как мог, замотал голову и спину парусом, но все равно было такое чувство, что попал под каменный поток.
— Быстрее! — вопил, между тем, Энам.
Парнишка, похоже, от ударов дождя не страдал, хотя ему доставалось не меньше. Может, паучок на спине помогает?
Только, какой смысл бежать с утоптанного места (кстати, кто тут эту землю топтал, и почему на ней нет песка?) и нестись по пескам, если и там и тут ровная местность?
«И чего это он?» — недоумевал Данут, но повинуясь приказу, припустил так, что парень с пауком остался далеко позади. По холодку бежать было хорошо, это вам не под пеклом. А сзади несся Энам, подбадривая его криками:
— Вот так. Хорошо. Еще немножко!
Парни бежали, пока не закончилась утоптанная земля и, опять не начался песок. Пробежав еще немного, Энам выдохнул:
— Все, можно передохнуть.
Да, передохнуть можно. Укрывшись парусом, точно пологом, парни рухнули на песок.
— И чего было нестись сломя голову? — проворчал Данут, поеживаясь под ударами «капель».
— Сейчас увидишь, — пообещал Энам, кивнув на пройденную поверхность. — Смотри внимательно. Видишь, первые всходы пошли?
Поначалу Данут не понял, куда указывает его приятель, но вскоре узрел, что сквозь выжженную землю, обильно политую дождем, начали пробиваться крошечные зеленые росточки.
— Вот это да! — присвистнул воспитанник орков. — Как же они быстро лезут!
Данут почувствовал умиление, при виде этих крошек с такой волей к жизни! Значит, прав те мудрецы, которые говорят, что нет на свете безжизненных мест. То, что только что казалось землей, выжженной до черноты, скрывало под собой жизнь. Дождь, пролившийся над пустыней, разбудил сотни, если не тысячи крошечных растений, прятавшихся под толстой коркой. Заполучив живительную влагу и, вдоволь напитавшись ею, они стремительно пробивались вверх, все выше и выше, увеличиваясь в размерах.
А дождь, хотя и бил уже не так сильно, но по-прежнему шел и шел, а росточки прямо на глазах становились травинками, потом превращались в небольшие кусты, обрастали листьями. Данут лишь головой крутил наблюдая, как стремительно вырастают эти странные растения. Они только что были высотой по щиколотку, а теперь уже по колено, а еще через несколько минут стали по пояс. Пожалуй, что Энам был прав, когда торопил его. Если бы они промедлили хотя бы минут на десять, то пришлось бы прорубаться сквозь этот странный кустарник. А ведь прорубаться-то нечем! Ни топора, ни широкого ножа. У меча, что был у Энама, лезвие слишком узкое, да и копье здесь не помощники.
Кое-что воспитанник орков узнавал — вон, этот куст, превращавшийся в небольшое дерево, был сосной, а тот — березкой. Интересно, откуда они здесь взялись? Ветер принес шишки и почки? Так они бы давным-давно пересохли и превратились в труху. А тут, судя по всему — обыкновенный лопух. А, нет, не такой уж обыкновенный. У простых лопухов не бывает таких толстых и тяжелых листьев, напоминавших крышку от котла. А тут что-то совсем непонятное — какие-то колбаски на толстеньких ножках, покрытые иголками, как дикобразы!
Ух ты, а этот кустарник уже вымахал в рост человека, а у некоторых растений появились какие-то странные наросты, откуда принялись вытягиваться отростки, напоминавшие не то длинные шипы, не то зеленые веревки. У сосен, или — у «сосен»? иголки распушились, словно хвост у кота, превращаясь в острые стрелы.
Данут, позабыв от любопытства о тяжелых каплях, намеревался подойти поближе, чтобы повнимательнее посмотреть на чудеса растительного мира, но Энам ухватил его за ногу и зашипел, словно недовольный барсук:
— Не лезь туда!
Ну, не лезть, значит не лезть. Данут послушно присел на место, умирая от любопытства.
А тут началось! Кустарники и деревья, еще толком не выросшие, начали сражаться между собой. Каждый здесь бился сам за себя, не считаясь с собственными потерями и увечьями, но не щадя никого вокруг. Тот, что когда-то был лопухом, умело подставлял под удары соседей толстые листья, а сам лупил «врагов» отростками, похожие на тяжеленные палицы с набалдашниками — точь-в-точь, как опытный воин, отражающий вражеские клинки щитом, отвечая на них скупыми, но отточенными ударами!
Растения протыкали друг друга насквозь, душили соседей в смертельных объятиях, отрубали ветки и отщипывали куски стеблей и листьев.
Вон, миленькая березка вдруг выбросила одну из удлинившихся веток в сторону кустика с шипастыми «бочонками», обвила его кругом и принялась вдавливаться в зеленую плоть, словно пытаясь разрезать мясистую плоть.
Данут сидел, едва не раскрыв рот, наблюдая за схваткой. А ведь Энам был прав. Может, со стороны наблюдать и смешно, как кусты и иные растения уничтожают друг друга, но если