Итак, уже второе Событие в процессе антропогенеза, «творения человека», формирует полноценную первичную структуру социума, которая затем воспроизводится на каждом новом уровне развития и усложнения. Практически во всех человеческих сообществах есть деление на две неравные части. С одной стороны – иерархия во главе с вождем, царем, президентом, занятая поддержанием порядка при распределении материальных благ и чувственных поощрений. С другой стороны – альтернатива, ведающая тайным, сакральным знанием во главе с верховным жрецом.
Нужно также особо заметить, что в конце Первого Дня Творения для посвященных произошло разграничение двух частей сообщества, двух иерархий, одна из которых оказывается окрашена нуминозным светом священного Артефакта, а вторая пребывает на этом фоне буквально во тьме. Причем символика света и тьмы при этом означает также степень сопричастности к сакральному знанию. Если же говорить о значении Артефакта, то он становится не только символом животворящей, оплодотворяющей силы, но и первым постоянно используемым Магическим Инструментом. То есть в конце Дня Первого проявилось первое значение имени «Зевс», известное в древнейшей крито-микенской цивилизации. Однако, как мы помним, у имени верховного божества есть еще несколько значений – топорик и сардонический смех, а также бык, птица и змея. А в ветхозаветной реконструкции речь идет о семи «днях творения». Так что нам еще есть куда стремиться в наших поисках.
И был вечер, и было утро
Прежде чем двигаться дальше, есть смысл еще раз внимательно свериться с единственным более или менее надежным свидетельством о событиях Начала Времен, а именно – с содержанием самых древних слоев «коллективного бессознательного». Мы считаем, что творческая реконструкция в форме Откровения «Книги Бытия» является надежным свидетельством. Поскольку во времена Моисея человечество еще не научилось философским и эзотерическим спекуляциям, а само «коллективное бессознательное» еще не было сильно загружено сложным опытом Истории. Поэтому нужно внимательно присмотреться к первым стихам первой Книги, чтобы не допустить явных противоречий и нестыковок. Это значит, что символические образы Семи Дней Творения должны обязательно получить рациональную интерпретацию в нашем социально-психологическом исследовании.
Например, День Первый описан в Библии так: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною и Дух Божий носился над водою» /Быт 1, 1/. Как совместить этот возвышенный тревожный пафос с идиллической картиной первобытного тропического леса, в котором человекообразные обезьяны лениво играют в свои социально-сексуальные игры? Получается, что мы заблудились в Лесу?
Если понимать стихи Книги Бытия буквально, тогда мы в тупике. Но в том то и дело, что Библию нужно понимать символически – как образы, относящиеся не к физической реальности, а к психической, духовной субстанции. То есть «земля», «вода», «небо», «деревья», «звери» и «птицы», «мужчина» и «женщина», и многие другие образы Библии – это на самом деле архетипы (элементы) или свойства глубоких слоев психики, скрытых от обычных ощущений и чувств. Об этом «тайном», небуквальном толковании всей Библии, собственно, и говорится в Новом Завете, а также в книгах самых мудрых толкователей. Подробное толкование библейских символов выходит далеко за рамки нашего исследования. Однако кое-какие оригинальные выводы мы можем сделать и сами. Для этого достаточно лишь помнить, что архетипы и другие символы мифологических и религиозных Откровений отражают внутренний (!) психический опыт человечества, в том числе и прежде всего – следы пережитых стрессов и общую картину психологических состояний на том или ином этапе развития рода человеческого.
Кроме того, следует помнить, что первый этап развития человеческой психики связан с душевным состоянием лишь одной из двух частей первобытной стаи приматов, а именно – сообщества фрустрированных перезревших девственниц. Так что ничего удивительного, что их психологическое состояние на первом этапе описано в виде опустошенности, в темных, депрессивных красках. Однако мы уже вполне можем догадаться, что за психическая субстанция скрывается за символом воды, занимающей все пространство первобытной психики. Это опять же достаточно простой вопрос для минутного обсуждения в игре «Что? Где? Когда?», особенно если сформулировать его так: «Что общего может быть между большим водным пространством и человеческой психикой?» Правильный и даже, наверное, тривиальный ответ – «Волнение».
Действительно, наши девственницы-подростки, как и любые живые существа, не пребывали всегда в самой темной депрессии, а хотя бы иногда предпринимали какие-то действия, играли в игры, в том числе довольно агрессивные. Не случайно похожие состояния в психиатрии называют не просто «депрессивными», а «маниакально-депрессивными». Соответственно, в глубинах «коллективного бессознательного» этот переход от темных полос глубокой депрессии к более светлым полосам маниакальной активности должен выглядеть как мерцающие волны на темной поверхности моря.
Заметим, что волнение – это все же свойство воды, точнее – водных пространств, морей. В таком случае, что же такое «море» или «нижние воды» на символическом языке, описывающем духовный мир. Очевидно, что это бездны фрустрации, заполняемые вполне определенным психическим содержанием – темные плотские фантазии, порождаемые инстинктом «реакции на отсутствие». Именно такое толкование символа «моря» можно найти в книгах о тайной символике Библии.
Итак, мы разобрались с темной бездной депрессии и водой животной фантазии, которые наполняли почти весь первый этап Творения. Заканчивается День Первый вполне оптимистично: «И сказал Бог: да будет свет... И отделил Бог свет от тьмы». И назвал свет днем, а тьму ночью, а также учредил вечер и утро. Это и был «день один».
Что можно сказать об этом? Бог в конце первого этапа антропогенеза не просто впервые сказал Слово, но выступил как активный субъект процесса. До этого только Дух Божий носился над водами, то есть образ животворящего начала властвовал над плотским воображением несчастных девственниц. И вдруг этот образ воплотился в Артефакт, значение которого определяется вовсе не физической аналогией с плотским животворящим началом, а качественно новым психическим состоянием девственниц – переносом на Артефакт своих социально-сексуальных вожделений. Поэтому Артефакт для наших девственниц – это и «бог», и «свет» как символ нового, «тайного» знания о магических свойствах первого «инструмента».