их, а проходящие люди предпочтут отвести свои взгляды от проблемы.
– Вы говорили, дома есть лекарства? – спросил он у нее.
– Да, – ответила она.
– Здесь мы его все равно оставить не можем, надо его отнести домой, может его лекарства помогут.
– Мне его не дотащить.
– Я вам помогу.
– Правда? Вы поможете?
– Да, где ваш дом?
Она указала на ближайший вверх по улице дом, до него было метров триста. «Не так уж и плохо, тащить не далеко», – подумал он про себя. Однако мужчина оказался очень тяжелым, килограмм восемьдесят, если не все девяносто, против его шестидесяти пяти, да и развитой мускулатурой он не выделялся. Он кое-как смог забраться к нему под мышку, взял его правую руку, закинул за шею, и попытался из полуприсяду встать, но мужчина, был без сознания и, в общем, не мог помочь как-то. Поэтому все своим весом он тянул вниз, встать нашему герою удалось кое-как, однако дрожали под тяжестью веса, а позвоночник казалось, выйдет через задний проход, несмотря на то, что он крепко сжимает свои «булки». Однако ему одному просто не дотащить такой вес, едва ли хватит сил пройти с ним пару шагов, не то, что четыреста метров.
Все же выбор был невелик, он не мог оставить мужчину и его мать, трясущимися от напряжения ногами, шаг за шагом шел к их дому. Мужчина не приходил в себя, шагов через пять он едва держался, все же вес был в полтора раза больше его самого, но когда уже руки сами стали разжиматься, неожиданно давление веса мужчины на него уменьшилось. Он посмотрел налево, там под другую руку встала семидесяти восьми летняя мать мужчины, которая до этого была позади, теперь их было двое, удивительно, как в таком возрасте ей хватает сил на такое. Шаг за шагом они продолжали нести его на своих плечах, хоть их было и двое, но они оба были слабы, одна из–за возраста, а второй в силу возраста и телосложения. Даже два слабых человека объединившись, могут сделать что-то.
Шагов через двадцать с мужчиной на плечах чувствовал себя выжитым и уже ни чувствовал ног, ему было страшно подумать, что с матерью этого мужчины случиться, ведь в силу возраста, такая нагрузка может просто оказаться смертельной. Он посмотрел на нее, по лицу было видно, что ей не просто тяжело, а мучительно тяжело, однако она смотрела вперед и не останавливалась, такая вот сила матерей, что спасает своего ребенка. Нашему герою стало стыдно, за то, что он мысленно про себя жалуется на тяжесть, собрался с последними силами и продолжил идти, стиснув зубы, глядя только вперед, если она может, то и он не вправе сдаваться.
Так они и шли вперед до дома. По пути у мужчины спал ботинок, так как ноги просто волочились по асфальту. Шли они долго, каждый шаг, собираясь с силами. Добравшись до крыльца их подъезда, она открыла дверь с домофоном, благо жили они всего лишь на втором этаже, поднимаясь, лестница за лестницей, цепляясь за перила, подтягиваясь вместе с мужчиной, они покоряли эту, казалось бы, простую вершину. Вот наконец-то дверь их квартиры, она открывает ее, пока он держит тело, которое пытается выскользнуть из его слабых для этого объятий, прихожая, не разуваясь, в комнату, на старый диван, что покрыт пледом. Она ищет лекарство, не может найти, возможно, закончилось, бежит к городскому телефону, набирает по памяти телефон своей дочери, вкратце объясняет ситуацию, дочь сообщает, что мчат к ним, попутно дочь пообещала снова вызвать «скорую». Мужчина тяжело дышит, но никак не реагирует на то, что его бьют по лицу, нашатырного спирта тоже не нашлось.
Женщина взяла старый деревянный стул с вязаной подушечкой на сиденье поставила рядом с лежащим на диване мужчиной возле его головы, положила свою руку ему на плечо. Так она и сидела, поглаживая его по плечу рукой и тихонько шепча, что бы он потерпел, скоро ему помогут. Наш герой стоял, не зная, что ему делать дальше, да и мог ли он еще чем-то помочь? На тот момент, это было, пожалуй, все, что в его силах.
– Извините, я пойду тогда, мне больше не чем вам помочь, – сказал он сидящей женщине.
– А? Простите, да, спасибо вам, не знаю, что бы я без вас делала, – опомнившись, она ответила ему.
– Да я ничего такого не сделал, надеюсь, все будет хорошо у вас.
– Как мне вас отблагодарить?
– Мне ничего не нужно.
– Вы учитесь или работает?
– Я студент, учусь в колледже, здесь неподалеку.
– Правда, я заслуженный педагог России, ветеран труда, прошла войну, сейчас в общественном совете при институте состою, вы учитесь случаем не в колледже при нем?
– Нет, я понял, про какой вы колледж говорите, не при нем, другой.
– Жаль, я бы поговорила за вас.
– Ни чего, я совсем справлюсь сам.
– Еще раз спасибо, я многое видела за свою жизнь и многим помогала, во время войны и после, но никогда бы не подумала, что доживу до такого, что бы люди вокруг стали такими. Мне уже недолго осталось жить, но страшно подумать, как придется жить людям после меня, с таким бессердечием вокруг. Когда я учила людей, то учила их не только предмету, но и тому, чтобы они не были черствыми и безразличными, помогали друг другу, старалась воспитать в них человечность и вот, что получилось, но вы не такой, я вижу в вас, что-то особенное, вы настоящий герой.
– Нет, во все я не герой. Я сделал то, что было в силах каждого человека. Если отсутствие безразличия к беде, которую ты видишь, оказание посильной помощи тому, кто о ней просит, считается в этом мире героизмом, а не нормой, тогда я не хочу быть таким героем.
– Я вас понимаю, но все же теперь это, судя по всему, редкость, которую можно сравнить разве, что с героизмом, однако раз есть такие люди как вы, возможно есть надежда, что люди изменится.
– Вы правы, надежда всегда должна быть. Извините, мне все же пора идти, меня ждут занятия, на которые я опоздал.
– Ой, простите, да конечно идите, можете не закрывать дверь, все равно скоро дочь приедет. Спасибо вам еще раз.
Он вышел из подъезда на улицу, постоял несколько секунд, то ли стало теплее на улице от солнца, то ли просто стало теплее на душе от того, что помог, ему было не понятно. Посмотрев время на телефоне, он расстроился, прошло больше полутора часов, первая пара занятий уже закончилась, перемена практически тоже. Вздохнув, он направился к колледжу, «вторая попытка за сегодня дойти» – подумал он, смеясь, про себя. Ноги гудели, болела поясница, он закурил, пока