И все же это невероятно! Далеко могла завести меня фантазия! Нет, все это вздор, ерунда, нелепость!… У меня не хватило духу сказать кому-нибудь о своих предположениях.
Мы привезли домой так и не пришедшую в сознание Миру, уложили в постель, но, несмотря на все старания, усилия врачей ни к чему не привели: она оставалась бесчувственной и недвижимой. Тем не менее девушка дышала, организм боролся за жизнь. Как она выдержала такие испытания, ведь они вполне могли ее убить!
Созвали консилиум. Доктора окружили постель бедной больной, распростертой без движения, с закрытыми глазами. Восковое лицо, дыхание еле ощутимо и вот-вот готово угаснуть.
Марк держал ее руки в своих и рыдал:
— Мира! Любимая! Ненаглядная! Мира!…
Плакала мадам Родерих, повторяя безрезультатно:
— Доченька!… Милая… Я здесь…
Девушка не открывала глаз и, по всей видимости, ничего не слышала.
Медики прибегли к самым энергичным средствам. Почудилось, что больная приходит в себя. Губы вздрогнули и пролепетали что-то невнятное, пальцы шевельнулись в руках Марка, приподнялись длинные ресницы… Но какой мутный неосмысленный взгляд!
Ужасная мысль пронзила несчастного новобрачного. Он отпрянул с громким криком:
— Она безумна!
Мы с капитаном Хараланом пытались удержать и успокоить его. Боже! Неужели и Марк лишился рассудка!
Врачи занялись безутешным молодым супругом, пытаясь помочь ему преодолеть нервный кризис[161].
Каковой же будет развязка драмы? Вернется ли Мира к жизни? Будет ли прежней умницей, красавицей? Преодолеет ли помрачение рассудка?
Оставшись со мной наедине, Харалан сказал:
— С этим пора кончать.
Мы уже не сомневались, что Вильгельм Шториц возвратился в Рагз. Именно он был зачинщиком и главным исполнителем публичного надругательства. Где же найти его? Как поймать за руку?
А как быть со свидетелями этого ужаса под церковными сводами? Согласятся ли они воспринять естественное объяснение этих чудовищных фактов? Ведь мы не во Франции, где подобные чудеса обратили бы в шутку и высмеивали в песенках. В Венгрии все обстоит иначе. Суеверия и предрассудки среди простонародья, да и не только среди простонародья, неистребимы. Образованные люди исследовали бы факты, опираясь на естественные науки… Но умы непросвещенные склонны все непонятное приписывать нечистой силе. Вильгельм Шториц для таких — живое воплощение дьявола.
Невозможно более скрывать участие в этом безобразии пруссака, которого губернатор Рагза приговорил к высылке. Имя негодяя после скандала в соборе Сент-Михай не могло более оставаться в тени.
На следующее утро весь город бурлил. События в кафедральном соборе немедленно связали с происшествием в особняке Родерихов. Наступившее было в городе затишье сменилось тревогами и смятением. Имя Вильгельма Шторица передавалось из уст в уста, об этом человеке говорили повсюду, причем реальные впечатления о нем были довольно смутными. Не много сведений о своей личности дал странный замкнутый человек, обитавший уединенно в четырех стенах, за глухим забором и закрытыми ставнями дома на бульваре Текей.
Толпа осаждала этот особняк. Пришли в действие те же пружины, что собрали людей на кладбище в Шпремберге. Однако если там почитатели большого ученого надеялись увидеть чудо, то здесь все обстояло иначе: ненависть и жажда мести собирали горожан у загадочного дома.
Не следует забывать и о том ужасе, который внушил местным жителям скандал, разыгравшийся в святых стенах кафедрального собора.
Губернатор Рагза счел своей обязанностью позаботиться о поддержании порядка в городе и дал указание начальнику полиции принять необходимые меры. Следовало учитывать нарастающую панику, которая могла иметь непредсказуемые последствия. Возникла необходимость защитить дом на бульваре Текей от разъяренной толпы, готовой разнести дьявольское гнездо по кирпичикам.
Я готов был к серьезному обсуждению гипотезы[162], которую сначала категорически отверг. Догадка моя не лишена оснований: если человек обладал способностью становиться невидимым, то общественное спокойствие оказывалось под страшной угрозой. Поскольку Вильгельм Шториц находится в Рагзе и невидим, никто не может препятствовать его дальнейшим преступным действиям.
Важно выяснить, знает ли кто-нибудь еще, кроме немца, тайну открытия, которое, по-видимому, оставил ему в наследство отец? Пользуется ли слуга Герман плодами этого открытия наряду с хозяином? Нет ли у наших злодеев сообщников, владеющих страшным секретом? Если это так, ничто не может помешать негодяям проникать в чужие дома, когда им заблагорассудится, вмешиваться в жизнь обывателей, держать в страхе целый город… Под угрозой безопасность семейного очага. Очень неприятно, запершись у себя дома, подозревать постоянное присутствие соглядатаев.
И на улице не легче! Чувствовать, что кто-то невидимый преследует тебя и способен сотворить с тобой все что угодно. Какой изумительный способ совершать нападения и грабежи, творить насилие! Так просто! И нет никакой защиты у честных граждан. Все это, в конце концов, способно разрушить общественную жизнь.
Припомни, любезный читатель, эпизод на рыночной площади Коломан. Крестьянин уверял, что кто-то невидимый напал на него и сшиб на землю. Ему не поверили. А ведь бедняга говорил правду. Несомненно, он стал жертвой Вильгельма Шторица или, может быть, Германа. Теперь никто не гарантирован от подобной неприятности.
Вспомните и другие странные факты: сорванные с доски афиши в кафедральном соборе; шаги в комнатах во время обыска на бульваре Текей; неожиданно упавший и разбившийся синий флакон с неизвестной жидкостью… Наверняка и Вильгельм Шториц, и его слуга находились в доме во время обыска. После злополучного вечера в особняке Родерихов они не покинули город, как мы предполагали. Этим объясняются и мыльные пузырьки в рукомойнике, и горячие угли в кухонной печи… Это невидимки толкнули агента, дежурившего у лестницы. Свадебный венок, единственную найденную нами улику, Шториц не успел перепрятать, застигнутый врасплох нашим приходом.
Стали понятными и происшествия со мною на борту «Доротеи». Неприятный пассажир не сошел в Вуковаре. По одному ему известным причинам он невидимым плыл на габаре до Рагза.
Значит, заключил я свои соображения, он способен становиться невидимкой в одно мгновенье, появляться и исчезать, как сказочный чародей. Но если ему удается сделать невидимой и одежду, то предметы, до которых касаются его руки, не принимают этого свойства. Свидетели прекрасно видели клочки разорванного брачного контракта, летящий по воздуху свадебный венок, уносимые невидимкой обручальные кольца…