Читать интересную книгу 365 лучших сказок мира - Владимир Одоевский

Во время своего странствования новый принц везде возбуждал удивление, потому что великолепная одежда и его важная, величественная осанка как-то совсем не подходили к пешеходу. Когда его спрашивали об этом, он с таинственным видом отвечал обыкновенно, что на это есть особые причины. Но когда он заметил, что его путешествие пешком делает его смешным, он за ничтожную цену купил старого коня, который очень подходил к нему, так как своим степенным спокойствием и кротостью никогда не ставил Лабакана в затруднение показать себя искусным наездником, что было совсем не его делом.

Однажды, когда он шаг за шагом тащился по дороге на своем Мурве – так он назвал своего коня, – к нему присоединился какой-то всадник и попросил у него позволения ехать в его обществе, потому что в беседе с другим путь ему будет гораздо короче. Всадник был веселым молодым человеком, прекрасным и приятным в обращении. Он скоро завязал с Лабаканом разговор, кто откуда и куда едет, и оказалось, что и он, как подмастерье-портной, поехал по свету без цели. Он сказал, что его звать Омаром, что он племянник несчастного каирского паши, Эльфи-бея, и теперь путешествует, чтобы исполнить поручение, данное ему на смертном одре его дядей.

Лабакан не высказывался так откровенно о своих делах. Он дал Омару понять, что он высокого происхождения и путешествует для своего удовольствия.

Оба молодых человека понравились друг другу и поехали дальше. На второй день их совместного путешествия Лабакан спросил своего спутника Омара о поручениях, которые он должен исполнить, и к своему изумлению узнал следующее:

Каирский паша Эльфи-бей воспитывал Омара с самого раннего детства, и Омар никогда не знал своих родителей. Когда на Эльфи-бея напали его враги и после трех несчастных сражений, смертельно раненный, он должен был бежать, он открыл своему воспитаннику, что он не его племянник, а сын могущественного государя, который, боясь предсказаний астрологов, удалил молодого принца от своего двора, поклявшись увидеть его только на двадцать втором году. Эльфи-бей не назвал ему имени отца, а только самым определенным образом поручил ему в пятый день наступающего месяца рамадана, когда ему исполнится двадцать два года, явиться к известному столбу Эль-Зеруйя, в четырех днях пути на восток от Александрии. Там он должен передать людям, которые будут стоять у столба, данный ему дядей кинжал со словами: «Вот я, которого вы ищете!» Если они ответят: «Хвала Пророку, сохранившему тебя», то он должен следовать за ними, и они приведут его к отцу.

Портной Лабакан был очень изумлен этим сообщением. С этих пор он стал смотреть на принца Омара завистливыми глазами, негодуя на то, что Омару, хотя он уже считался племянником могущественного паши, судьба давала еще звание царского сына, а ему, которого она наделила всем, что нужно принцу, она как бы в насмешку дала темное происхождение и обыкновенный жизненный путь. Он делал сравнения между собою и принцем. При этом он должен был признаться, что принц – человек очень выгодной наружности: прекрасные живые глаза, смело очерченный нос, мягкое, предупредительное обхождение; словом, у него было много внешних преимуществ, которыми всякий может расположить к себе. Но сколько преимуществ он ни находил в своем спутнике, он все-таки сознавался при этих наблюдениях, что какой-нибудь Лабакан может быть царственному отцу, пожалуй, еще желаннее, чем действительный принц.

Эти размышления преследовали Лабакана целый день и с ними он заснул на ближайшем ночлеге. Когда утром он проснулся и его взгляд упал на спавшего около него Омара, который мог так спокойно спать и видеть во сне свое верное счастье, в нем пробудилась мысль хитростью или силой добиться того, в чем неблагосклонная судьба отказала ему. Кинжал, отличительный знак возвращавшегося на родину принца, торчал у спящего за поясом. Лабакан тихо вынул его, чтобы вонзить его в грудь владельца. Но перед мыслью об убийстве миролюбивая душа подмастерья содрогнулась, и он удовольствовался тем, что спрятал кинжал у себя, велел взнуздать для себя более быструю лошадь принца, и прежде чем Омар проснулся и увидел себя лишенным всех своих надежд, его вероломный спутник был впереди уже на несколько миль.

Когда Лабакан совершил у принца похищение, был как раз первый день священного месяца рамадана, и, следовательно, у портного было еще четыре дня, чтобы приехать к столбу Эль-Зеруйя, который ему был хорошо известен. Хотя местность, где находился этот столб, лежала на расстоянии самое большее, может быть, еще двух дней пути, но он все-таки поспешил приехать туда, так как все боялся, что его догонит настоящий принц.

В конце второго дня Лабакан увидел столб Эль-Зеруйя. Он стоял на небольшом возвышении на обширной равнине и мог быть виден за два-три часа пути. При виде его сердце портного забилось сильнее. Хотя в течение двух последних дней у Лабакана было достаточно времени, чтобы подумать о роли, которую он должен был играть, все-таки нечистая совесть делала его немного робким, но мысль, что он рожден принцем, опять укрепила его, так что он смелее пошел навстречу своей цели.

Местность вокруг столба Эль-Зеруйя была необитаема и пустынна, и новый принц очутился бы в некотором затруднении относительно своего пропитания, если бы не сделал себе запаса на несколько дней. Итак, он расположился вместе со своей лошадью под пальмами и стал там ожидать своей дальнейшей судьбы.

Около середины другого дня он увидел, что по равнине к столбу Эль-Зеруйя тянется большая вереница лошадей и верблюдов. Шествие остановилось у подошвы холма, на котором стоял столб. Были раскинуты великолепные палатки, и все имело вид путешествия богатого паши или шейха.[123] Лабакан предчувствовал, что эта масса людей, которых он видел, пришла сюда ради него, и уже теперь охотно показал бы им их будущего повелителя, но умерил свое стремление явиться принцем, так как ведь все равно следующее утро должно было вполне удовлетворить его самые смелые желания.

Утреннее солнце разбудило счастливейшего портного для важнейшего момента в его жизни, который должен был возвысить его из простого, неизвестного смертного наравне с царственным отцом. Хотя ему приходила в голову, когда он взнуздывал свою лошадь, чтобы подъехать к столбу, пожалуй, даже и незаконность его поступка, хотя его мысли представляли ему горе обманутого в своих прекрасных надеждах царского сына, но жребий был брошен, и он уже не мог вернуть того, что случилось, а его самолюбие нашептывало ему, что он имеет достаточно красивый вид, чтобы представиться сыном могущественнейшему государю. Ободренный этой мыслью, он вскочил на коня, собрал всю свою храбрость, чтобы пустить его в настоящий галоп, и меньше чем в четверть часа подъехал к подошве холма. Он сошел с лошади и привязал ее к кусту, которых много росло на холме; затем он вынул кинжал принца Омара и поднялся на холм. У подножия столба стояли шесть человек вокруг высокого старца царственного вида. Великолепный кафтан из золотой парчи, подпоясанный белой кашемировой шалью, и белый тюрбан, украшенный сверкающими драгоценными каменьями, отличали его как человека богатого и знатного.

Лабакан подошел к нему, низко поклонился перед ним и сказал, подавая ему кинжал:

– Вот я, которого вы ищете.

– Хвала Пророку, сохранившему тебя! – отвечал старец со слезами радости. – Обними своего старого отца, мой возлюбленный сын Омар!

Добрый портной был очень тронут этими торжественными словами и с радостью, смешанной со стыдом, упал в объятия старого царя.

Но ему суждено было только один миг безмятежно наслаждаться блаженством своего нового положения. Когда он поднялся из объятий царственного старца, он увидал всадника, спешившего по равнине к холму. Всадник и его конь представляли странный вид. По-видимому, конь из упрямства или от усталости не хотел идти вперед, поэтому он тащился спотыкаясь ни шагом, ни рысью, а всадник руками и ногами погонял его бежать быстрее. Лабакан очень скоро узнал своего коня Мурву и настоящего принца Омара, но злой дух лжи уже прочно вошел в него, и он решил во что бы то ни стало, с железным упорством отстаивать свои присвоенные права.

Уже издали видно было, что всадник делает знаки; вот он, несмотря на плохую рысь коня Мурвы, подъехал к подошве холма, бросился с лошади и взбежал на холм.

– Остановитесь! – воскликнул он. – Кто бы вы ни были, остановитесь и не давайтесь в обман постыднейшему лжецу! Меня зовут Омаром, и ни один человек не смеет злоупотреблять моим именем!

На лицах окружающих выразилось глубокое изумление перед этим оборотом дела. Старец, вопросительно смотревший то на одного, то на другого, казался очень пораженным. Но Лабакан, с трудом сохраняя спокойствие, сказал:

– Всемилостивейший государь и отец, не давайте этому человеку вводить вас в заблуждение. Это, насколько я знаю, помешанный портной-подмастерье из Александрии по имени Лабакан, который заслуживает скорее нашего сострадания, чем гнева.