нужно вернуться обратно.
Мужчина зашагал из стороны в сторону, что-то бубня себе под нос, словно пытаясь найти способ как выбраться из сложившейся ситуации. Девушка стояла молча, потупив широко раскрытые и абсолютно пустые глаза куда-то вниз. От неё осталась, казалось, лишь только пустая оболочка, а содержимое улетучилось восвояси вместе со словами человека.
— Древо… ты сказала, что это Сибирус и нет. Как я и… Так, далее. Значит если, это лишь аллюзия на меня самого, я настоящий где-то там. Значит и Сибирус должен быть в реальном мире, и это лишь проекция. Дух. Дух… — он замешкался. — Который можно использовать!
Девушка, молча, дрожащими губами, по которым спускались слезы, смотрела перед собой и медленно кивала головой.
— Если, по твоим словам, древо может спасти меня. Пускай спасет всех нас!
— Древо умирает, — шепотом ответила девушка, а голос едва вырывался из охрипшего и пересохшего горла. — Оно не сможет вас всех спасти.
— Тогда пускай вытянет их! К чёрту, я уже труп в любом случае, столько помирал за один день, что порой и сдохнуть к псам! — прокричал Балдур, а на его шее вздулась полая вена.
— Они… они не здесь. Прости, Балдур. — Проговорила он сквозь слезы.
— Ну помоги же мне! — Балдур вновь подбежал к ней, только в этот раз, медленно и нежно положил ей руки на плечи. — Помоги мне, пожалуйста, я не в силах потерять эту связь. Я не могу… я не могу позволить ему умереть.
Девушка подняла глаза и именно в тот момент она наконец осознала. На её лице растянулась отчаянная улыбка, в которой теплилась нотка откровенной радости за человека.
— Я рада за тебя. Значит, ты всё же уйдешь? — её слова источали радость и нескрываемое горе.
Балдур медленно, с грустью в глазах кивнул. Из её уст вырвался отчаянный смешок, и она закивала головой, сжимая губы и стараясь сдержать слезы. В этот момент между ними показался одинокий зеленый листик, последний, что оставался на древе. Девушка наблюдала за тем, как он опускается на землю и, словно кивнув в ответ, продолжила:
— Тогда я никак не смогу тебя удержать. Глупо было даже надеяться, что ты сможешь помочь мне, но я должна была попытаться.
— Я вернусь, — серьезным голосом произнес человек. — Я вернусь и помогу тебе найти ответы. Я обещаю.
Девушка покачала головой.
— Древо тебе поможет, сохранит связь, что ты так дорожишь, но вернуться ты не сможешь, Балдур. У всего есть своя цена.
— Какая бы она ни была, я готов заплатить. Назови её, я сделаю всё что в моих силах.
Девушка улыбнулась и, положив руку ему на шею, нежно поцеловала в щеку. Она посмотрела на него, словно прощаясь, и тут человек понял. Балдур нащупал на бедре револьвер, но он мог поклясться, что еще минуту назад его там не было. Человек достал оружие и протянул его девушке. Она с удивлением посмотрела на револьвер, что оказался в её руках. Тяжелый, очень тяжелый.
— Только их, — произнес он. — если сил на меня не хватит, не губи себя. Я успею им рассказать, и они найдут способ связаться с тобой. Мира поднимет все полисы, и они помогут тебе. Слышишь меня? Только их! Не смей! Я не позволю тебе остаться здесь одной, теперь мы разделяем с тобой одну и ту же нить связи.
«Ты так ничего и не понял, Балдур», — прошептала она, когда он начал удаляться от неё: «Если ты выживешь, то сможешь вернуться, лишь тогда, когда последний осколок твоего разбитого сердца, превратиться в пыль. Я боюсь за тебя».
Эти слова она оставила при себе. Девушка не совсем понимала значений этих слов, но ей стало настолько печально, что она не смогла их произнести. Она плакала, наблюдая за тем, как тело человека постепенно растворяется среди вспышки белого света. Он дал обещание. Дал. Значит должен был выжить и вернуться, но если эти слова были верны, то…
Вдруг ей захотелось его остановить, револьвер сорвался с её рук и упал под ноги. Девушка попробовала побежать, но смогла сделать лишь всего один шаг, запинаясь о ведерко, наполненное её слезами. Она упала на землю и прокричала сквозь слезы.
— Не уходи! Назови моё имя!
Балдур услышал эти слова, словно они прозвучали за далекими горами и дошли до него лишь эхом. Он не видел перед собой ничего кроме ослепительного света. Откуда он мог знать, как вдруг ответ сам всплыл в его сознании. Он знал это имя всю свою жизнь. Глубоко погребенное под грудой мусора в его сознании, оно жило и существовало там с самого его рождения. Имя, которое он никогда не слышал в своей жизни, но именно в тот момент, покидая плачущую девушку, имя впервые сорвалось с его уст.
— Сиенна.
Балдур открыл глаза, и тут же принялся жадно хватать ртом воздух. От увиденного он едва не потерял рассудок. Перед ним появилось лицо Миры. Прекрасные лаурэны были залиты кровью, как и всё её лицо. С щёк свисали лоскуты кожи, обнажая порванные мышцы. Она смотрела на него единственным глазом, а второй заплыл настолько, что она не могла его открыть.
Мужчина заметил, как её порванные губы едва зашевелились, и всё что она смогла произнести это одно, короткое — «Прости». Балдур опустил голову и заметил, как она сломанными пальцами, держалась за небольших размеров нож, что лезвием покоился в его груди. На удивление, он не чувствовал ни капли боли, лишь то, как его разум разрывался на части.
Смертельно уставшая и едва живая Мира, положила ладонь ему на щеку, оставляя кровавый след, потянулась для поцелуя. Женщина, закрыв глаза упала в его объятья, а нож вошел в грудь человека до кончика рукояти и попросту исчез. Балдур быстро огляделся. Комната была заполнена телами. Десятки, может даже сотня обезображенных тел, разобрать которые не представлялось возможным. В дальнем конце помещения сидела Дэйна, что держалась за бок и тяжело дышала, не в силах поднять головы. Ярик лежал без сознания, положив голову ей на колени, а сама воительница погрузила окровавленные пальцы в его рыжую копну.
От ужаса увиденного Балдур оторопел. Он почувствовал себя беспомощным, будто новорожденный птенец, и всё что ему хотелось, это кричать. Стервятник приподнял голову Миры, что едва открытым глазом, смотрела на него. Её взор постепенно погасал, но сама меридинка, казалось,